удалось поймать поверенного камердинера, спешившего в город с письмом герцога, и толпа с громкими торжествующими криками вела его по парку.

— Мы поймали его, вот письмо к начальнику! Не оставим замок до тех пор, пока нам не выдадут Эндемо! — раздалось в толпе, и все бросились читать письмо.

Долорес осталась одна на площадке перед замком, она стояла в нерешительности, невыразимое отчаяние овладело несчастной девушкой. Она предвидела, что бунтовщики снова кинутся на замок, и тогда бедному ее отцу не миновать смерти. Девушка дрожащей рукой откинула назад упавшие на лицо волосы, ее глаза горели лихорадочным блеском.

Громкие крики заговорщиков доносились до нее из парка. В эту минуту она поспешила назад в хижину. Быстро и не обращая внимания на вопросы и крики поселянок, бежала она по дороге; наконец, достигнув своего жилища, она, мучимая смертельным страхом, быстро отворила дверь, схватила спящего ребенка на руки, закутала его и побежала с ним обратно к замку. Все с удивлением смотрели ей вслед: что она задумала?

Долорес с ребенком на руках поднялась по лестнице в замок и быстро постучала в высокую дверь.

— Отворите, — крикнула она, — я дочь сельского старосты.

— Что вам нужно? — спросил лакей.

— Я хочу видеть моего отца, скажите управляющему Эндемо, что он будет иметь двух заложников вместо одного, скорее!

За дверью послышались быстрые шаги и голоса.

— Слава Пресвятой Деве! — воскликнула Долорес, когда отворилась дверь и она вошла в замок. — Отведите меня к моему отцу!

— В темницу ее! — послышался голос Эндемо, и затем дверь снова закрылась.

Радостные дни, наступившие для испанского двора в замке Эскуриал, были непродолжительны. Мария-Христина, хоть и получила согласие молодой королевы, взявшей теперь бразды правления в свои руки, на свое намерение представить предложение дона Карлоса на обсуждение кортесов, но решение было получено отрицательное. Военные действия двух враждебных армий должны были начаться опять и продолжаться до тех пор, пока не уступит одна из сторон. Но терпение королевской партии было до того истощено, что нужно было во избежание грозившего восстания во что бы то ни стало положить конец войне. Народ устал от этой никчемной войны, и волнения в Испании были средством, перед которым не останавливались ни войска, ни простые жители.

Изабелла среди шумных развлечений, вероятно, не думала серьезно о положении дел в государстве; и только королева-мать настаивала на том, чтобы немедленно вернуться в Мадрид и либо прекратить ненужную войну, не доведенную до конца вследствие приезда трех послов дона Карлоса, либо во что бы то ни стало одним сильным ударом уничтожить неприятельские войска. Словом, добиться заключения мира любыми методами.

Герцогу Валенсии советом министров было поручено немедленно разработать план при содействии его генерального штаба, к которому принадлежали лучшие офицеры королевских войск, и предписано не щадить никаких сил и жертв, чтобы все было приготовлено к уничтожению карлистов, прежде чем три их посла успеют выехать из Мадрида.

Перемирие закончилось. Последняя аудиенция трех офицеров дона Карлоса постоянно откладывалась с целью, чтобы все было приготовлено, пока они смогут вернуться в сое главное расположение войск. Всем было известно, что карлисты понесли большие потери и что Кабрера сам посоветовал инфанту, за которого он сражался, предложить мир. Следовательно, на продолжительное сопротивление с их стороны нельзя было рассчитывать.

Главная квартира дона Карлоса находилась на той стороне города Бургоса, в горах, и чтобы добраться туда, нужно было потратить три дня, так как расстояние составляло тридцать миль; этим временем и хотели воспользоваться в Мадриде. Но члены военного совета в своих решениях упустили из виду то обстоятельство, что в трех знакомых нам карлистах имели противников, выходящих из ряда обыкновенных.

Маркиз подкупил придворного лейб-егеря, который сообщил ему, что в военном комитете, находящемся на Гранадской улице, занимаются составлением каких-то очень секретных планов. Из этого Клод сделал заключение, что уже делаются приготовления к продолжению войны, хотя он и его друзья еще не получили окончательного ответа от правительства.

— Если с нами так поступают, — сказал он, обращаясь к Олимпио и Филиппо, — то и мы будем действовать, подобно им! Сегодня вечером в замке нам сообщат, что переговоры закончились не в пользу мира, и тогда мы, прежде чем выехать из Мадрида, посетим дворец на Гранадской улице и постараемся получить точные сведения о составленных уже планах.

— Твое решение мне нравится, Клод, — проговорил Филиппо, — но выполнить это очень трудно! Дворец генерального штаба охраняется стражей, и двери зала, в котором находятся секретные документы, вероятно, крепко заперты.

— Все это нас не остановит, мы должны перехитрить здешних господ. Предоставьте мне позаботиться обо всем! Если бы я только знал, что случилось с нашим Олимпио с того дня, когда мы были на празднике в замке Медина! Мне кажется, что прекрасная графиня Евгения де Монтихо говорила, что ей нужен каждый месяц новый обожатель, недаром она так много смеялась на последнем придворном вечере в обществе принца Жуанвильского, — сказал маркиз, между тем как Олимпио, делавший вид, что не слышит его слов, расхаживал по комнате взад и вперед.

— Per Dio, это она делала только для того, чтобы позлить Олимпио соперником! Впрочем, преклоняемся перед твоим вкусом! Графиня — редкостная красавица! Такие мечтательные голубые глаза, такой нежный цвет лица и такие очаровательные формы встречаются нечасто! К тому же роскошные светлые волосы, которыми так гордится графиня, и маленькие прелестные ручки и ножки, которые она так любит выставлять напоказ! Но не слишком увлекайся ею, друг Олимпио!

— Черт возьми, избавь меня от своих советов, — проговорил Олимпио, — у меня горе на сердце!

— Говори, Олимпио, — сказал маркиз, — я подозреваю, что ты напрасно искал прекрасную Долорес в замке! Знаешь ли ты, из-за кого она должна была уехать из замка со своим отцом?

— Знаю, Клод, я знаю все с тех пор, как мы побывали в замке Медина.

— В замке Медина, — повторили друзья. — Что там случилось? Мы ничего не знаем.

— Вы не были в павильоне, когда молодая певица, которую герцог по желанию королевы привел в зал, лишилась чувств!

— Мы об этом мимолетом слышали в главном зале.

— Эта певица была Долорес.

— Как, Кортино и его дочь в замке Медина?

— Вы знаете, что мы через час после этого происшествия уехали и я больше не видел Долорес.

— Бедная, милая девушка, — сказал маркиз с глубоким сожалением. — Олимпио, ты одно время забыл это верное сердце.

— Небо ниспослало тебе счастье снова увидеться с ней в замке. Клод схватил друга за руку и посмотрел тому в глаза, он увидел, что в душе Олимпио происходила сильная борьба.

— Я поступил нехорошо, Клод, я был увлечен роскошью и красотой графини Евгении. Ее блеск заставил меня забыть мою Долорес.

— Ты еще можешь все исправить, друг мой, я наблюдал за тобой и той переменой, которая происходила в тебе! Забудь графиню и помни, что Долорес живет только для тебя.

— О, достоин зависти тот человек, для которого бьется верное женское сердце, — сказал маркиз