уже не подниму против вас своего меча, где бы мы ни встретились.

— Благодарю вас за ваши слова — вы доблестный герой, — прошептал Нарваэс и с глубоким чувством благодарности пожал руку Олимпио, который бережно уложил тяжело раненного на стоявшую в келье постель. Между тем Клод и Филиппо победили солдат Нарваэса, и те в конце концов сдались, видя раненным своего генерала.

Олимпио приказал им остаться у постели Нарваэса, а сам вышел в коридор монастыря, где царила полнейшая тишина. Ни одного монаха не было видно.

— Струсили, — сказал Олимпио, — однако я найду того, кого ищу.

Маркиз помогал ему в поисках, между тем как Филиппо остался рядом с убитыми и ранеными.

— Они, наверное, все спрятались в церкви, — предположил Клод де Монтолон.

В это время Олимпио открыл дверь в келью привратника и увидел, что тот стоит на коленях и молится.

— Ого, здесь наш заботливый слуга, напоивший нас снотворным напитком. Вставай, старый негодяй, ты не думал, что мы так быстро проснемся, — закричал Олимпио.

— Сжальтесь, милостивые государи, — простонал, дрожа всем телом, привратник, — я не при чем, я не виновен.

— Вы, наверное, теперь все станете уверять, что непричастны к этому делу, где же виновные?

— Чужой монах, он насыпал порошок в мальвазию.

— Черт возьми, так пусть же рукоятка сабли заставит его сказать всю правду. Где он? Клянусь, что мы сожжем ваш монастырь, если вы не выдадите этого негодяя, — негодовал Олимпио.

— Смилуйтесь! Монах убежал, он не принадлежит к ордену бенедиктинцев. Поверьте моим словам, клянусь именем нашего патрона.

— Но, однако, ты действовал с ним заодно, нечестивец. Как же это получилось, что ты был с ним в заговоре, когда он нас привел сюда? Ты открывал ворота? Вы ведь не сказали ни слова, что тот монах не принадлежит к вашему ордену, — проговорил маркиз. — Не лгите, мы вам ничего не сделаем, если только вы расскажете всю правду.

— О, сжальтесь, — обратился монах, протягивая руки к Клоду, — вы милосерднее, я все вам расскажу: адъютант генерала принес мне приказ впустить чужого немого монаха.

— Как — приказ? — переспросил Олимпио. — От кого?

— От аббата!

— Ого, наконец я понимаю, в чем тут дело, разгадка у меня в руках. Нарваэс заручился разрешением аббата! Позови его сюда в коридор, немедленно, — приказал Олимпио.

— Аббата? — переспросил с необычайным удивлением монах.

— Да, сам аббат должен быть тут, на этом месте, понимаешь? Иди.

Маркиз не мог сдержать улыбку при виде неописуемого удивления, выразившегося на лице привратника.

— Благочестивый отец в аббатстве, — возразил, колеблясь, старик, — его преподобие изволит спать.

— Если он не проснулся от грома выстрелов, то, значит, он притворяется, слышишь, старый плут? И если ты сию же минуту не пойдешь за его преподобием, ты узнаешь меня! — грозно произнес Олимпио. — Благодарите Бога за то, что я не потребовал от вас военной контрибуции в сто тысяч реалов.

Привратник вышел из кельи и боязливо направился в аббатство.

— Эта история могла бы плохо закончиться для нас, — проговорил маркиз, — так как она была подготовлена весьма искусно.

— Впервые в жизни я заснул в то время, когда надо было находиться на страже, это просто позор!

— Утешься, Олимпио, вино всему причина.

— В таком случае, и я их накажу вином, — проговорил, улыбаясь, карлистский офицер, выходя с обнаженной шпагой в руках вместе с маркизом из кельи привратника в портале, — я без наказания их не оставлю.

— Аббат заставляет себя долго ждать — я думаю, нам нельзя терять времени, друг мой, — проговорил Клод, видя, что минуты бегут.

— Если мне придется идти за ним самому, то гордость его пострадает еще больше! Клянусь честью, я не шучу.

— Но вот и он, — вдруг прошептал маркиз.

Действительно, из-за угла показалась длинная фигура аббата, одетого в черную рясу; он шел, наклонив голову и со скрещенными на груди руками. За ним следовали привратник и два старых, седых монаха.

Офицеры, ожидавшие его в портале, слышали, как аббат с горестью говорил сопровождавшим его монахам о тяжелом испытании, посланном Богом на монастырь. Подойдя ближе к ожидавшим его карлистам, аббат поклонился.

— Вы аббат монастыря Санта-Крус? — спросил Олимпио.

— Да, и к сожалению, как я должен теперь прибавить, милостивые государи, а мирское мое имя Томас, граф Маторо!

— Вы знаете, что происходило тут в прошедшую ночь, господин граф, и, вероятно, не забыли старого военного обычая предавать огню те места, где замечалось предательство!

— Но вы должны разобрать дело! Я не принимал участия в заговоре против вас и не думаю чтобы хоть один из монастырской братии знал о нем прежде!

— Вы, господин граф, виновны в том, что укрывали у себя в аббатстве королевских приверженцев, — сказал Клод.

— Но вы не так строго осудите меня, если я вам скажу, что Нарваэс мой близкий родственник.

— Прекрасно, и поэтому вот вам наш приговор: мы приказываем вам немедленно отправиться вместе с вашим близким родственником, который тяжело ранен, в Мадрид. Как вы сами убедитесь, рана его требует заботливого ухода.

— Я могу послать его в далекую столицу с надежнейшим из монахов! Зачем же мне ехать с ним самому?

— Мы приказываем вам ехать самому, господин аббат, вы повезете раненого в Мадрид и доложите королеве обо всем случившемся! Но не рассчитывайте, что вы избавитесь от исполнения этого приказания именно потому, что мы находимся далеко от вас. Мы все узнаем, и тогда вы подвергнетесь строгому наказанию за недобросовестное выполнение возложенного на вас поручения, — проговорил Олимпио, один вид которого внушал к нему должное уважение. — Мы все узнаем и всегда являемся туда, где требуется наше присутствие.

— В этом я убедился, милостивые государи! Но если бы вы меня освободили от путешествия в Мадрид, я готов дать за себя выкуп по моим средствам, — возразил аббат.

— Вы богаты, это мы тоже знаем, господин граф, — произнес Олимпио, — и поэтому порядочный выкуп не был бы должным вам наказанием! К тому же мы не принадлежим к числу тех людей, которые не гнушаются обогатиться при каждом удобном случае. И кроме того, инфант дон Карлос не нуждается в ваших деньгах. Итак, вернемся к нашему приказанию: вы проводите вашего родственника в Мадрид и доложите обо всем случившемся здесь королеве! Теперь еще одно.

— Еще, — проговорил аббат, дрожащий от волнения, но сохранивший почтительный и смиренный вид.

— Ваш привратник вместе с каким-то чужим монахом подал нам вино, в которое был подсыпан снотворный порошок. Это была злая шутка!

— Возложите строгое взыскание на этого чужого монаха, — проговорил аббат, — он это заслужил.

— Вы не меньше его! Завтра вечером кавалеристы дона Карлоса прибудут на ту сторону гор у Валлоны близ Дуэро, чтобы получить от вас двадцать бочек лучшей мальвазии! Слышите, господин граф,