с горбинкой, миндалевидный разрез глаз со слегка приподнятыми уголками, гладкие волосы. На ней было платье из красного шелка, выглядевшее элегантным на фоне цыганских тряпок. На шее блестела золотая цепь. Удивлению Феро не было конца.

— Дюниша! Ты исчезла так давно! Я думал, что тебя нет в живых!

— И тебя это очень огорчило, не так ли? Кто это такая? — Она показала на Катрин жестом, не обещавшим ничего хорошего.

Катрин, довольная этим вторжением, с интересом рассматривала новенькую. Это наверняка была одна из девушек, которых Ла Тремуйль велел привести к себе в замок две недели назад. Цыганка смотрела на Катрин как на врага, а ей захотелось задать девушке кучу вопросов о порядках, царящих в замке.

Пока она так размышляла, ссора между Дюнишей и Феро разгоралась. Цыганский предводитель твердо отстаивал свою верность, говоря, что его будущая супруга должна была сообщить о себе из замка. А теперь он в соответствии с обычаями связан супружескими узами с Чалан и не отступится от закона.

— Скажи лучше, что тебя устраивала моя мнимая смерть, — кричала девушка. — Но ты совершил по отношению ко мне клятвопреступление, и я, Дюниша, не считаю законной твою женитьбу. Ты не имел права так поступать.

— Но я уже это сделал, — рычал вождь, — и ничего нельзя изменить.

— Ты так думаешь?

Раскосые глаза Дюниши смотрели то на. Катрин, то на Феро.

— Я думаю, ты знаешь наши традиции? обратилась она к Катрин. — Когда две женщины оспаривают право на одного мужчину, они оба могут требовать боя до смертельного исхода. Я настаиваю на применении этого права. Завтра на закате солнца мы будем сражаться, ты и я.

Замолчав, она отвернулась, с высоко поднятой головой вошла в толпу цыган и растворилась в темноте, сопровождаемая четырьмя женщинами.

Старая «фюри дай», которая связала брачными узами Феро и Катрин, подошла к молодой женщине и отстранила ее от Феро, державшего жену за руку.

— Вам надо разойтись до боя. Чалан в руках судьбы. По нашим правилам четыре женщины должны охранять тебя, а четыре других — Дюнишу. Вот мое слово.

Наступила мертвая тишина. Словно по волшебству Сара очутилась рядом с Катрин, на которую Феро смотрел совершенно безнадежно. Теперь он не имел права даже разговаривать с ней.

Праздник не состоялся. Смолкли тамбурины, и слышался лишь треск дров под котлами с готовящейся едой. Словно смерть пролетела над табором. Катрин боролась с дрожью. Рука Сары легла на ее голое плечо.

— Чалан — моя племянница, — сказала цыганка спокойным тоном. — Я буду охранять ее вместе с Оркой. Ты можешь назначить еще двух женщин.

— Достаточно одной! — заявила Терейна, подбежав к Катрин. — Если для Черной Сары она племянница, то для меня — сестра. — «Фюри дай» согласилась кивком головы. своим негнущимся пальцем она поманила другую седую женщину, свою сестру. В сопровождении женщин Катрин вернулась в повозку Орки, где вместе со своей охраной осталась ждать часа схватки, никуда не отлучаясь, как пленница.

Облегчение, которое она только что пережила, когда Дюниша вырвала ее из рук Феро, пропало. В тот момент ей угрожала только свадьба, теперь ей грозила смерть. Гнев охватил ее душу. Это уже было слишком! Обычаи этого народа были самыми варварскими, на ее взгляд. Ею распоряжались и не спрашивали ее мнения. Цыгане решили, что она должна выйти замуж за Феро, потом они же решили, что она должна сражаться с этой молодой тигрицей из -

за человека, которого она не любила.

— Я предупреждаю тебя, — шептала она Саре на ухо, — я не буду драться. Я даже не знаю, что это такое. Я никогда в жизни не дралась. И не попытаюсь даже…

Сара схватила ее за руку.

— Молчи, Неба ради!

— Почему я должна молчать? Из-за этих женщин? Нет уж, я им скажу, наоборот, я прокричу им…

— Помолчи! — повторила Сара так строго, что Катрин подчинилась. — Пойми только, ты рискуешь жизнью, если они поймут, что ты отказываешься от сражения.

— А разве завтра я не буду рисковать жизнью! — простонала она. — Ты хорошо знаешь, я не способна делать то, что от меня требуют. Она меня убьет, я в этом уверена.

— Я тоже, но, ради Бога, успокойся! Когда все уснут, я выйду из лагеря и побегу в таверну предупредить Тристана. Он наверняка сумеет вытащить тебя из этой истории. Но я умоляю тебя, не показывай страха. Мои братья не прощают трусости. Тебя изгонят плетьми, и ты будешь обречена на голодную смерть.

Глаза Катрин округлились от ужаса. У нее создалось впечатление, что она оказалась в страшной ловушке и своими силами ей не удастся освободиться. Сара поняла ее состояние и прижала к себе.

— Держись, моя малютка. Мэтр Тристан и я поможем тебе выбраться отсюда.

— Ему бы уже давно пора появиться, — сказала с горечью Катрин, — он ведь должен охранять меня.

— Но он должен вмешаться только в случае опасности,

Вспомни…

Она посмотрела вокруг себя. Обе старухи спали. Только Терейна бодрствовала: накрывшись красным одеялом, она неподвижно сидела у масляного светильника и смотрела на пламя немигающими глазами лунатика.

— Пора, — прошептала Сара, — я иду. Она бесшумно вывалилась наружу, словно уж, а Катрии с тяжелым сердцем, но уверенная в своей старой подруге, вытянулась и попробовала заснуть. Сон не приходил. Она смотрела в грязный потолок повозки и пыталась успокоить беспорядочное биение сердца. Тишина давила на нее, и, не выдержав, она позвала потихоньку:

— Терейка!

Маленькая цыганка медленно повернула голову « прокралась к ней.

— Что хочешь, сестра моя?

— Я хочу знать, умеет ли моя соперница драться. На чем мы будем сражаться?

— На ножах. К несчастью, ей это не впервой. Она дерется, как тигрица. Две женщины, которые нравились Феро, пали под ударом ее ножа.

От этого сообщения холодный пот пробил Катрин. Если Тристан не вмешается, ее просто зарежет эта цыганка, и никто не пошевелит пальцем, чтобы помочь ей. Даже Феро, казавшийся смертельно влюбленным, не сделал ничего, чтобы предотвратить это безумие. Он подчинился обычаям своих соплеменников. «И, конечно, — думала Катрин с возмущением, — в тот же вечер он утешится с победительницей, забыв о смерти несчастной Чалан».

— Все, что я могу сделать для тебя, — продолжала Терейна печально, — это дать напиток, который удесятерит твои силы. А сейчас тебе надо отдыхать.

Катрин скорчила гримасу. Ей была не по вкусу цыганская медицина, и к тому же спать совсем не хотелось. Единственное, чего она хотела, это бежать, бежать быстро, со всех ног от этих кровожадных людей, с которыми она так неосмотрительно связалась. Она по шею влезла в это осиное гнездо и не знала, где выход. Катрин задыхалась в повозке, а ровное похрапывание спящих женщин вызывало у нее желание кричать, кричать что есть сил.

Она подумала, что ее жизнь имеет слишком большую ценность для заговорщиков из Анже, а значит, к для Тристана Эрмита, и он не допустит, чтобы он» так глупо погибла. Но эти ободряющие МЫСАМ не помогали, и ночь прошла без сна.

Она слышала, как часовые сменяют друг друга, до ее слуха доносились выкрики стражников на башнях. В горле было сухо, болела голова и стучало в висках. Хотя она знала, что Сара занимается делом, ее отсутствие было невыносимым. Катрин чувствовала себя ужасно одинокой и никак не могла отделаться от ощущения абсурдности своего положения. Восход, солнца не принес облегчения. Почему же не возвращаете» Сара? Что могло ее задержать так долго у Тристана? Не поймали ли ее, когда она уходила или возвращалась в табор? Где-то пропел петух, и Катрин больше не выдержала. Все вокруг спали, и она стала