— Сколько времени я находился в таком состоянии?

— Почти месяц, — ответил Лабала. — Выпей это.

“Это” оказалось охлажденным фруктовым напитком, в бутыли из тыквы.

— Спасибо, — Гарет бессильно опустил голову на подушку. — Что я пропустил?

Лабала хмыкнул.

— Я думал, что сразу сообщу все новости, когда ты придешь в себя. И вот это случилось, а все мысли куда-то разбежались. Но теперь я привел их в порядок.

Примерно через неделю после того, как мы с Дафлемером решили, что ты выживешь, Фролн и Н'б'ри отвезли рабов домой на “Свободе”. Н'б'ри решил, что лучше побыстрее избавиться от них, пока кому-нибудь в голову не пришла мысль устроить без тебя повторное голосование по поводу их судьбы. Их не было примерно недели полторы, и вернулись они слегка взмокшими.

— Почему?

— Похоже, моря вокруг Каши заполонили линияты, и улизнуть от них удалось с трудом. Кнол сообщил, что ему показалось, будто ищут именно их. — Лабала усмехнулся. — Фролн отругал меня, сказал, что я должен был отправиться с ними и попытаться заклинаниями вызвать неразбериху и смятение, а не ухаживать здесь за тобой. На что я ответил: зачем хныкать, если все вернулись целыми и невредимыми.

— Как линияты могли определить, где нас искать? Океан ведь большой.

— Кнол задал тот же вопрос. Я не знаю. Он утверждал, что высаженные на берег люди были довольны. Один из них сказал, что они знают, куда направиться, как подняться по реке и обойти город линиятов, что рано или поздно все доберутся домой с новыми рассказами и песнями. Особенно они были благодарны за сабли, которые ты отказался продать, и сказали, что знают, против кого их использовать. Еще они сказали, что будут молиться за нас до тех пор, пока дети детей их детей не станут седыми старцами. Думаю, до следующей недели, если учесть памятливость и склонность к благодарности у большинства людей.

Гарет сделал еще глоток сока.

— Что-нибудь еще?

— Лучшее, если можно его считать таким, я оставил напоследок. Понимаешь, Дафлемер видел сон. О золоте и кораблях. О флоте линиятов, который перевозит сокровища из Каши в Линияти, останавливаясь в каждом порту, чтобы забрать золото и серебро.

Гарет кивнул. Он вспомнил, как Номиос рассказывал о мечте Луинеса найти способ завладеть этими сокровищами.

— Неплохой сон, — сказал он, — если предположить, что такой флот действительно существует. Но сколько кораблей понадобится, чтобы атаковать его?

— Сюда за припасами заходили другие Собратья, и Дафлемер прожужжал им все уши об этом флоте. Участвовать в рейде согласились уже двадцать два корабля, будет двадцать шесть, если мы присоединимся.

— Ты имеешь в виду, компания ждала, пока я приду в себя, чтобы проголосовать?

Лабала отвернулся и посмотрел на воду.

— Мы сказали им, что нужно подождать, но…

— Но они не стали, — закончил за него Гарет. — Другого я и не ожидал. Как прошло голосование?

— Большинство высказалось за то, чтобы присоединиться к Дафлемеру. Некоторые, включая меня и других матросов, впервые вышедших в море на “Стойком”, сказали, что нужно подождать, когда тебе станет лучше. Другие засмеялись и сказали, что будут рады приветствовать тебя в качестве капитана, если ты решишь присоединиться. Если нет… они сказали, что ждать не намерены, слишком много золота, чтобы ждать, а из Фролна получится неплохой шкипер. Особенно учитывая то, что Дафлемер постоянно видит сны об этих кораблях. Лабала огляделся.

— По правде говоря, Гарет, я совсем не в восторге от этой сделки.

— Почему?

— Боги посылают такие сны, чтобы навлечь беду.

Гарет задумался о том, кто еще мог посылать такие соблазнительные сны, но ничего не сказал об этом.

— Так, — произнес он. — Думаю, у меня нет выбора, верно?

Лабала покачал головой:

— Извини, Гарет, думаю, тебя загнали в угол.

Гарет быстро восстановил силы. Его усиленно кормили свежайшей рыбой и курятиной, но говядины по-прежнему не было. Матросы постоянно навещали его, каждый приносил что-нибудь вкусное или амулет, который должен был помочь ему побыстрее восстановить силы.

Лабала и Дафлемер специализировались на отваре из целебных трав. Гарет подозревал, что оба придерживались мнения, будто чем отвратительнее на вкус лекарство, тем сильнее оно действует на человека.

Ирина и другие островитянки тоже приносили изысканные яства, причем Ирина каждый раз извинялась за то, что позволила себе попасть в ловушку Озерова. Гарет постоянно повторял, чтобы она перестала думать об этом, не могла ведь она знать его истинные намерения.

Она говорила, что готова на все, лишь бы он простил ее. Гарет сохранял благородство, несмотря на сильнейшее искушение. Потом ночью, глядя на огни рыночной площади и слыша веселый смех мужчин и женщин, он проклинал себя за глупость.

Три раза в день он заставлял себя подниматься с койки и отправляться на прогулку. Сначала он едва передвигал ноги, потом начал ходить увереннее, потом — быстрым шагом и наконец побежал. Он тренировался, оставляя оружие в подвешенных к поясу ножнах, чтобы добавить лишний вес.

Когда Гарет почувствовал себя лучше, он стал вызывать на бой на деревянных мечах любого желающего, обещая дать серебряную монету любому, кто одержит над ним верх. Среди пиратов были искусные фехтовальщики, и он потерял порядка двадцати монет, прежде чем убедился в том, что обрел прежнюю форму.

Он поднялся на борт “Стойкого” и объявил, что больше не числится в списке больных и приступает к своим обязанностям.

— Разрешите подняться на борт? — крикнул мужчина из шлюпки.

Гарет подошел к лееру, ему показалось, что он узнал мужчину. Впрочем, догадаться было достаточно легко, например по превосходному состоянию шлюпки и по одежде матросов — полосатым рубашкам без рукавов и синим брюкам.

— Поднимайтесь на борт, — крикнул он, и мужчина легко взлетел по трапу.

— Капитан Раднор, я — капитан Петрич,—представился он. — Я был…

— Секундантом покойного Озерова, — закончил за него Гарет.

— Так точно, сэр, — Петрич явно был смущен.

— Забудьте об этом, — сказал Гарет, — если, конечно, не хотите бросить мне еще один вызов. Не думаю, что Собратья посчитают месть оправданным поводом для дуэли, по крайней мере такую месть.

— Сэр, — произнес Петрич, — я не имею ни малейшего отношения к тому, что сделал Озеров.

— Тогда рад вас видеть на борту. Приглашаю вас в свою каюту выпить по бокалу.

— Я бы предпочел фруктовый сок или воду, —сказал Петрич. — Я плохо соображаю, если выпью, поэтому предпочитаю оставаться трезвым.

— Я тоже придерживаюсь этого правила, —с некоторым удивлением сказал Гарет. Вероятно, на острове не было ни одного корсара, кроме него и Петрича, который поступал бы так же.

В капитанской каюте “Стойкого” Петрич перешел к делу:

— Сэр, как вы знаете, наш корабль принадлежал лорду Квиндольфину из Сароса. Озеров бросил вам вызов потому, что хотел добиться расположения хозяина и, скорее всего, получить от него деньги.

— Я уже догадался об этом, — сказал Гарет, заметив, что Петрич говорит о владельце “Найджака” в прошедшем времени.

— Многим членам моей команды не нравится служить Квиндольфину. Они считают торговлю