длинная нитка жемчуга, на ногах синие туфельки. И маленькая ранка над ухом, из которой будто стекает кровь. На самом деле кровь давно высохла, осталась только темно-коричневая извилистая дорожка.

— Чистая рана. Будто хирург работал, — пробормотал Митя, когда они с Горным вышли из спальни. — И никаких следов борьбы… Такое впечатление, что выстрелили с ее полного согласия. Будто она лежала и ждала выстрела.

— Медики потом точнее скажут, — отозвался рывшийся в шкафу парень в джинсах и свитере. — Но следов борьбы нет. Да и вообще никаких следов. Ничего не искали, ничего не пропало. По крайней мере, ничего такого, о чем знает домработница.

— Я ей целый день названивал. Никто к телефону не подходил. А уже вечером сообщают — нашли труп. И то случайно. Света, домработница, обычно приходила по утрам. А тут у нее на завтра семейное торжество намечено, день рождения отца. И она договорилась, что приберется и все приготовит вечером. Прибралась… Если бы не это, Арциеву только завтра утром нашли бы.

— Следов взлома нет?

— Естественно, нет. А другие следы, даже если и были, уничтожены старательной прислугой. Она же до спальни не сразу добралась. А вкалывает эта Светочка на совесть.

— Еще бы! — Парень в джинсах по-прежнему перебирал аккуратно развешанные костюмы покойной. — Ей тут восемьсот долларов платили, в общем-то, за неквалифицированный труд.

На кухне полным ходом шел допрос. Похожий на артиста Харатьяна, желтоволосый следователь задавал вопросы, а пышноволосая шатенка в джинсах отвечала. В промежутках она безудержно рыдала.

Рубоповцы вошли как раз в момент очередного приступа плача. Домработница бросила свое крупное тело на стол, уткнулась в ладони и забилась, вздрагивая. Молодой следователь в костюме и галстуке сидел напротив нее и смотрел прямо перед собой круглыми глазами. Он уже пытался утешать домработницу, понял, что это бесполезно, и теперь просто выжидал, зная, что через три минуты всхлипывания прекратятся. Он и вошедшим мигнул — мол, не мешайте, не вмешивайтесь.

Горный тихо встал у плиты, Сунков поодаль — возле посудомоечной машины и раковины. На этой кухне можно было встать поодаль. Если в холле-гостиной царствовал альпийско-фольклорный стиль, если спальня была сделана под «арт нуво», то для кухни Арциева выбрала авангард. Ярко-вишневые полки под металл, такого же цвета круглый стол и стулья с высокими спинками. И чистота, как в операционной или на орбитальной станции. Блестят хромом мойка и окантовка полок, посверкивают лампами-индикаторами высоченный холодильник и посудомоечная машина. Класс!

А посреди этого «класса» — рыдающая девица и трое мрачных мужчин. Совершенно неожиданно девушка перестала плакать, подняла голову и улыбнулась, абсолютно не к месту.

— Успокоились немного? Или воды? — Следователь взял стакан.

— Не обращайте на меня внимания. — Света улыбнулась еще раз и закинула волосы за спину, мелодично брякнув набором браслетов. — Вы спрашивайте.

Игорь Горный сразу понял, что работать с таким непоследовательным свидетелем будет непросто.

— Вы говорили про цветы. Этот букет роз в комнате когда появился?

— Вчера утром был, Серафима Валентиновна еще похвасталась, вот, мол, поклонник преподнес. — О хозяйке Света говорила с придыханием — то ли действительно любила, то ли маска прилипла так, что не отдерешь.

— А фиалки?

— Фиалки она очень любила. Сама покупала, и дарили ей. Фиалки у нас всегда стоят в сезон.

— Хорошо, как вы с ней договорились на сегодня?

— Я ведь уже рассказывала… У моего отца юбилей, пятьдесят лет. Завтра много готовить, и… Я прихожу каждый день, убираю, хожу за продуктами, готовлю, глажу… Ну, кроме воскресенья. Но с утра. Все делаю, потом ухожу. Если, конечно, не надо готовить вечером… А тут она разрешила прибраться с вечера…

— Что же прибирать, если вы утром это сделали?

— Ну, протереть пыль, пол. Если это делать не каждый день, то вид не свежий… Серафима Валентиновна любила, когда все блестит. И я с ней согласна.

— А сегодня был беспорядок?

— Нет, но я все равно прошлась и по мебели с полиролем, и по полу, там, где плитка, влажной тряпкой. А потом вхожу в спальню… Я ее не сразу заметила… — Света задергала бровями, вот-вот опять заплачет, — а она лежит…

— Значит, когда вы пошли в спальню, на кухне уже был порядок?

Света кивнула и опять упала головой на стол.

Митя и Горный переглянулись. Понятно, почему допрос идет так долго. Если каждые две минуты истерика… Следователь спокойно ждал.

На кухню заглянул парень в джинсах:

— Тело увозят, ты не возражаешь?

Следователь мотнул головой, и парень исчез. Вскоре Света опять успокоилась и разулыбалась. Девушка с причудами. Это и по одежде видно: поверх джинсов на ней была оранжевая хламида с геометрическим узором. Пальцы в серебряных кольцах, на каждом запястье по связке браслетов, тоже серебряных и с брелоками.

— Вы спрашивайте, спрашивайте…

— Ты у Арциевой давно трудишься? — решился задать вопрос Горный. Вообще-то не положено мешать следствию, а в делах с трупом главный — это следователь. Но Горный знал о хозяйке мини-пекарни чуть больше, чем сотрудник прокуратуры с артистической внешностью.

— Четыре года. А до того работала у голландца. Он банкир. У него жена русская. Он потом в Голландию уехал, а меня Арциевой порекомендовали…

— Кто?

— Да жена голландца и порекомендовала. Вот повезло бабе! Такой фактурный мужик, зубы, седина, загар…

— А тут четыре года? Без перерывов?

— В отпуск езжу.

— Кто же тогда все драит? — сунулся со следующим вопросом Митя.

— Обычно мы вместе! — гордо ответила девушка.

— В отпуск вместе? — слегка оторопел следователь.

— Ну да, она уезжает, и я тоже могу куда-нибудь смотаться. Она обычно заранее предупреждала, если собиралась уехать…

— А гости к ней ходили?

— Конечно, ходили. Не то чтобы каждый день, но на некоторые праздники она большой сбор устраивала. Во фраках приходили, с манишками.

— А между праздниками? Друзья, подруги? Она одиноко жила?

Света прыснула в кулак, звякнув браслетками.

— Ну, ты спросил! Ты ее видел?

— Здесь кто-то, кроме нее, жил? Ключи у кого были?

— У меня. И у мужика ее. Его Леля зовут…

Горный вытащил из кармана фотографию, точнее, предвыборную листовку Дагаева.

— Этот?

— Да! — Света схватила листок и разулыбалась. — Ой, он, оказывается, депутат!

Светочкина неосведомленность не казалась наигранной. Политиков городского уровня знают в лицо лишь крайне политизированные граждане. Домработница Арциевой в политические игры не играла. Значит, Лечу Абдуллаевича в обиходе именовали Лелей. Очень трогательно. Горный отобрал у девушки листовку.

— Еще у кого-нибудь ключи есть?

— У сына, наверное… Я не знаю… Кажется, у бухгалтера ее… А вообще я не интересовалась…