— Кто как. У кого свои колеса, тот сам. Кого-то встречают. А еще официальная развозка есть. — Постовой из вневедомственной охраны ответил только после того, как старший оперуполномоченный РУБОПа Игорь Горный предъявил удостоверение.
— А Зорина?
— По-разному. У нее машина была, вчера взорвали, но она не всегда ездила. Иногда с парнями какими выйдет, с друзьями, значит. Иногда ее здесь, на «паперти», поджидают. Хахали, поди. А иногда и на развозке уезжает. Мы вообще-то не следим, да и посты меняются.
— Хорошо, спасибо. — Игорь решил подстраховать девушку и вечером тоже или попросить Митю Сункова. Но тот у нее и ночевать останется, только разреши. Митя как услышал, что Игорь собирается опрашивать Зорину, чуть истерику не устроил. Кричал, что Горный страшно злоупотребляет своим служебным положением, самые сладкие куски выхватывает. Что он, Сунков, еще два дня назад говорил — допрашивать надо эту рыжую красотку…
На Чайковского Горный приехал уже после полудня. Митя, теперь его единственный помощник, сидел за столом, сложив руки, как примерный школьник:
— Здрасьте. Уж полдень близится, а Горного все нет. А Горного тем временем полковник Бойко ищет чуть ли не с собаками. Хочет посмотреть на оперативно-розыскное дело и вообще услышать отчет о проделанной работе!
— И что ты ему ответил?
— Сказал, что ты опрашиваешь свидетеля. А где ты был на самом деле?
— Свидетеля и опрашивал. Караулил у дома Зорину.
— Ах-ах-ах, это теперь так называется. Буду знать. И контингент свидетелей подберу соответствующий. Можно даже шифр выработать. Скажем, на опознании — это значит прямо у свидетеля на квартире, уличная встреча — это если в кино пошли…
— Ты что-то не в меру разрезвился! — Шуточки Сункова не раздражали Горного, он знал, что таким образом Митя прячет боль и злость. Наверняка полковник Бойко даже не спросил, как и что с Кадмиевым, хотя не мог не знать, что тот ранен, и ранен тяжело. Игорь отодвинул в сторону груду папок на столе и достал блокнот. — Давай прикинем, что сегодня делать…
— А что? На доклад не пойдешь? — поднял одну бровь Митя.
— Надо понять, с чем идти… Попробуем расписать все по порядку.
Материала у них было много и мало одновременно.
Опрос сотрудников мини-пекарни не дал практически ничего. Малочисленный персонал оказался очень разным по составу — тут и бывшие пекари с хлебозаводов, и новички, и даже две дамы, в прошлом инженеры-конструкторы. Если обобщить их показания, то все сводилось к двум фразам: «ничего не знаю», «ничего не видел». Выходило, что никто подозрительный в пекарне не крутился, новеньких в той смене не было. Мастера пекарного дела не могли даже предположить, как лошадиная доза цианистого калия попала в тесто.
Теоретически любой из работников «Тутти-Фрутти» мог подсыпать яд. Но практически казалось глупым всерьез подозревать, что это сделала сорокавосьмилетняя дама-конструктор, по уши счастливая, что ей удалось найти работу, после того как прикрыли «почтовый ящик», где она просидела предыдущие двадцать лет. Или подсобница Нюра, ранее трудившаяся уборщицей в школе. Или дядя Егор, ас пекарского дела, престарелый любитель заложить за воротник. Или любой другой…
Не то чтобы рубоповцы убедились в чистоте помыслов всех, кто трудился в мини-пекарне. Кое-кто ненавидел хозяйку за надменность и барские замашки. Кое-кто отличался строптивым нравом. Например, там работал парень, который в прошлом имел судимость за хулиганство. Да и дядя Петя, как выяснил ездивший к нему домой Горный, во хмелю бывал буен и поколачивал супругу.
Только где хулиган, пьяница или скромная уборщица могли раздобыть цианид? Вот если бы дусту в тесто насыпали, тогда с ними можно было бы работать всерьез. И еще последующая зачистка — убийство, покушение… Тут надо брать выше, даже если исполнителем стал один из вышеперечисленных.
Игорь внес в список мероприятий «отработку персонала» и поставил рядом галочку. Это уже сделано. Листы опросов к оперативно-розыскному делу подшиты, и хватит.
Митя Сунков внимательно наблюдал за действиями начальника.
— Слушай, чего ты там колдуешь? Все ж ясно. Порезали Женьку и этого журналера. Вместе они были только у Арциевой. Ей и надо хвост прижать! А заодно любовнику ее, Абдуллаичу.
— Это версия номер один, — согласился Игорь.
— Она же номер последний. Больше ничего не было и быть не могло! — Митя всегда отличался категоричностью.
— Не спеши. Во-первых, Кадмиев мог засветиться раньше. Он же еще по коллегам-конкурентам Арциевой катался. Вдруг у него тогда на «хвосте» повисли, решив, что он увидел что-то лишнее?
— Маловероятно…
— Но исключить нельзя. Во-вторых, этот Айдаров как к нам попал? От Бойко. К Бойко его прислал пресс-центр… С чего такая любовь-забота? Мы не знаем, о чем Айдаров говорил с Женькой. Может, корреспондент — засланый казачок, который понял, что его расшифровали. Или Женька ляпнул нечто такое, что заставило хозяев Айдарова задергаться и они обрубили концы. Сразу оба.
— Это мы можем проверить у Женьки.
— С другого конца зайдем тоже. Поэтому сегодня придется побегать. И тебе, и мне. Врачи к Кадмиеву особо не пускают. Я ночью с трудом на пять минут пробился. Теперь твоя очередь. Спросишь, не было ли у них чего с Айдаровым и не притащил ли он шлейф с предыдущего задания. После Женьки двинешься по конкурентам, а потом проверишь связи Айдарова.
— Ну, спасибо! Ну, удружил, свет мой ясный, сокол сизокрылый! — Сунков подпрыгнул от возмущения. — Я, значит, буду хвосты подчищать, дутые версии опровергать, а ты себе оставил вкусненькое, перспективненькое…
Телефонный звонок оборвал гневную реплику на середине. Горный снял трубку. Послушал, коротко ответил «Иду» и повернулся к подчиненному:
— Ты называешь вкусненьким визиты к руководству и возню с нашей пресс-службой на предмет выяснения, откуда и как попал к нам Айдаров? А также тяжелый разговор с Арциевой и депутатом? Да, я оставил себе вкусненькое. Но если тебе трудно проследить вечером, как возвращается домой Зорина, то давай это сделаю я.
— Змей Горыныч, — уже спокойнее сказал Сунков. Так они всегда называли старшего группы в минуты раздоров. — Он же змей-искуситель. Знаешь, чем подкупить. Приказ я, конечно, выполню, но проверять круг общения журналиста — это не конфетка, так и знай!
— Зорина уедет со студии не раньше одиннадцати, времени у тебя вагон! — вроде бы невпопад ответил старший группы.
На том и разошлись. Горный пошел на начальственный этаж, а Митя отправился в больницу.
Иван Степанович Бойко в общении с подчиненными был не таким нежным и бархатным, как с журналистами.
— Явился! — заявил он, едва Горный переступил порог кабинета. Очень перспективное начало.
— Добрый день, товарищ полковник. — Обращение «господин» у людей в форме так и не прижилось.
— Как идет следствие? У вас есть подвижки или вы только бойцов теряете? И делаете все, чтобы мне пресса плешь проела?
Все правильно. Для кого-то Женя Кадмиев друг, а кому-то просто боец, штатная единица.
Горный по возможности коротко рассказал о проделанной работе: об опрошенных свидетелях, оперативных данных насчет связи Дагаева с хозяйкой «Тутти-Фрутти», о посланном в Лондон запросе насчет обстоятельств убийства Лемы Дагаева.
Бойко слушал внимательно. А выслушав, задал сакраментальный вопрос:
— Версии у вас какие-нибудь есть?
— Основных три. Экономическая: поработали конкуренты Арциевой. И две политических: террор. Какие-нибудь фанатики или кто-то решил сделать бяку Дагаеву, как депутату и юристу.
