взгляд на меня, потом осмотрела Ахмета и облизнулась. Он поклонился ей и начал спускаться по лестнице.

— Что у тебя за шум, Сережа? Кошка рожает?

— Гуляли, — неопределенно ответил я.

— Был повод?

— Целых два: от службы откупился и денег раздобыл.

— Ну и слава богу. — Она поглядела на пустую лестницу и вздохнула: — Ка-акой мужчина!

— Иностранец! — произнес я со значением. — Из этого… из Катара! Компьютерами торгует. Я сбыл ему партию. Получу комиссионные, должок отдам.

— Не торопись, Сереженька, не горит. Спокойной ночи. — Она притворила дверь, но тут же высунулась снова и спросила: — А Катар — это где?

— Если с юга смотреть, то будет слева от Персии, справа от Аравии, — пояснил я. — Нефть, верблюды, финики, дворцы и страстные богатые мужчины.

— Ах! — Она томно вздохнула. — Еще американские авианосцы, — добавил я, но дверь уже закрылась.

Вернувшись к себе, я водрузил на место раковину и приласкал Белладонну — после случившихся потрясений она нервно зевала и отряхивала лапки, будто прошлась по грязной луже. Потом ощупал себя самого: шишку на темени, синяки на ребрах, ссадины на костяшках пальцев. Принял душ, переоделся. Представил, что скажет Ахмет Захре. Видеть тебя — счастье, мечтать о тебе — радость… Вздохнул и сел к компьютеру.

Джинн, разумеется, был на месте.

— Твой организм функционирует нормально. Я заключаю, что помощь была своевременной и эффективной.

— Исключительно эффективной, — подтвердил я. — Но почему ты вызвал Ахмета, а не Симагина?

— Причин две. Первая: прогноз действий защитника Ахмета показал, что они будут лучше соответствовать ситуации, чем действия защитника Симагина. Второе: с Симагиным я не могу связаться. Он не выходит на контакт в течение последних двух часов, хотя его терминалы, стационарные и переносной, исправны.

— Должно быть, гуляет где-то, — сказал я, улыбнувшись.

Может, у Алика герл-френд завелась? Та, которая песни ему сочиняет… Пора бы, пора! Питер — великий город, и есть в нем всякие принцессы, кроме аравийских. Скажем, хорошенькая налоговая инспекторша или аудитор-ревизор… Почему бы и нет?

Я отлучился в кухню, к холодильнику, приложить к шишке лед, потом мы с Джинном, оседлав мустангов и прихватив десяток гончих, выехали на охоту. Это занятие нас увлекло: рядом с анонимной базой — вернее, с дырой на ее месте — толпилась уйма всякого зверья, гиен, шакалов, крыс, гадюк, метавшихся в том хаотическом беспорядке, какой свидетельствует о растерянности, переходящей в панику. Мы отследили ряд звонков и сообщений по е-мейлу, продвинулись к их получателям, установили адреса, названия фирм, фамилии — большей частью мне неизвестные, ибо я не вращаюсь в финансовых и криминальных сферах. Список был обширен — видимо, базу держали на паях и пайщиков объединяла тяга к чужому добру, а также к строительству пирамид и воздушных замков. Любопытный материал для Алика, подумал я, и в ту же минуту раздался звонок. Звонил Бянус, и его лицо на мониторе выглядело странно: кожа бледная, губы дрожат, щека подергивается, а в глазах — непритворный ужас. Таким я Бянуса не видел никогда; если уж говорить начистоту, из нас троих он самый крепкий, самый неподатливый орешек.

— Что случилось? Внучка Сурабова дает согласие? Ожили мумии инков? Или…

Он не знал, что я его вижу, но это как-то выпало у меня из памяти — слишком я был удивлен. Машинально бросил взгляд на часы — ночь, половина второго… Доцентам положено спать. Ну если залезли в чужую постель, то развлекаться…

— К дьяволу внучку! — выкрикнул Бянус. — И к дьяволу инков! Зоя Павловна мне звонила, только что… Алика убили!