Не взирая на это, он бросил свое последнее копье, прикончив еще одного дикаря. Поток дротиков стал гуще — теперь, кроме мужчин, их швыряли подростки и женщины, так как до тазинто было шагов тридцать или сорок. Раненые со стонами корчились в траве, но терре умирали молча — с черепом, разбитым топором, с грудью, разможженной дубиной, с кремневым наконечником меж ребер, доставшим до сердца. Они сражались, не покоряясь судьбе, да и вряд ли знали что-либо о ней — слишком сложным было это понятие для их первобытных мозгов. Они просто защищали место, где жили их предки — возможно, пятьдесят или сто поколений мирных собирателей кореньев и плодов. Но на Сайкате, как и на древней Земле, было справедливо изречение: нет мира под оливами.

Поток дикарей ринулся в пещеру, топча ее защитников. Тревельян разглядел, как рухнул Старец, сраженный дубиной, и, тоскливо вздохнув, повернулся и вжался подальше в угол, чтобы зафиксировать последние минуты трагедии. Какой-то ретивый тазинто наскочил на него и свалился, получив удар ребром ладони по шее. Бил Ивар в четверть силы, дабы остановить, но не убить — покойников и так уже хватало. Пора менять обличье, подумал он, но все еще медлил, не посылая ментальный сигнал создававшему мираж проектору. В дальнем конце пещеры вдруг раздались испуганные крики, и что-то темное, большое — похоже, сухопутный ящер — метнулось к выходу. Одновременно браслет сообщил голосом третьего генетика:

— Я снаружи, Ивар. Был животным, стал деревом. Продолжаю съемку.

Тревельян не отозвался — глядел, как лютуют тазинто, разбивая дубинами и топорами головы терре. Те пытались защищаться, но в ближнем бою их дротики были бесполезны против рослых врагов — те подавляли и силой, и числом. В этом побоище имелся единственный плюс — смерть приходила быстро и без особых мучений. Вероятно, пыток тазинто еще не изобрели.

Снова рев. Очень странный, подумалось Ивару — голос не терре, не тазинто и не животного, а... В следующий миг он сообразил, что звуки исходят из связного браслета и что нет в них ничего человеческого — скорее напоминали они скрежет сирены на боевом крейсере, когда объявлена «красная тревога». Следующим номером шла команда: «По местам стоять! Аннигиляторы к бою!» — но Тревельян не стал ее дожидаться, а, послав вызов трем своим спутникам, спросил:

— Что случилось? Отзовитесь, ньюри! Здесь Ивар Тре...

Закончить он не успел. Что-то ворвалось в пещеру, какое-то гибкое стремительное существо, у которого, как мнилось, были десятки конечностей. Этот эффект создавала быстрота его движений и точность ударов, что наносились руками, ногами, головой, безжалостных пинков и тычков, от которых терре разлетались, точно набитые соломой куклы, а более массивные и рослые тазинто бороздили ступнями песчаный пол, падали и застывали в неподвижности. Смертельный вихрь бушевал среди каменных стен, ломались кости, трещали черепа, струями брызгала кровь и под располосованными шкурами багровели лохмотья изодранных мышц. Эта тварь, явившаяся так внезапно, не защищала терре от тазинто и не помогала тазинто уничтожить терре — в припадке непонятной ярости она убивала всех. Прошло, должно быть, несколько секунд — изрядное время для подготовленного человека! — когда Тревельян сообразил, что видит не взбесившегося осьминога и не чудище с планеты Селла, а биолога Второго Курса. Ньюри биолог был явно не в себе, и сейчас его внешность никто не назвал бы заурядной: глаза пылают, рот кривится, к щекам прилила кровь, а из глотки рвется вопль, с каким, вероятно, тиранозавр вонзал клыки в шею трицератопса. Кроме этих очевидных признаков безумия, Второй Курс демонстрировал невероятное боевое искусство — можно сказать, совсем фантастическое для гуманоида любой галактической расы.

Эту вакханалию убийств надо было прекратить.

— Остановись, ньюри! — рявкнул Тревельян и бросился к биологу. Он настиг его в три скачка, не забыв принять свой истинный облик, схватил за плечо и резко дернул, разворачивая лицом к себе. Гримаса бешенства исказила физиономию Второго Курса; он вцепился в предплечья Ивара обеими руками, то ли пытаясь отшвырнуть его, то ли сломать ему кости. Секунду они боролись, застыв в неустойчивом равновесии: мощь кожи против чудовищной силы, рожденной безумием. Или каким-то препаратом?.. — вдруг мелькнуло у Тревельяна в голове. У кни'лина наверняка были стимулирующие средства, или аналог его кожи, или что-то еще, способное повысить тонус мышц и...

Второй Курс толкнул его на стену с такой силой, что без кожи ребра Ивара треснули бы и проткнули легкие. Он откачнулся вбок, вытянул руку, собираясь нанести удар, но противник двигался слишком стремительно — вместо нервного узла под горлом пальцы Ивара пронзили пустоту. «Удирай, или он тебя прикончит», — предупредил командор, и, оглядевшись, Ивар заметил, что тазинто уже последовали этому совету. Пещера была пуста; только трупы троглодитов и убитых охотников, только изломанные тела, только кровь и лица, сведенные судорогой смерти.

Биолог, все с тем же безумным блеском в глазах, направился к нему, и тут с поляны долетел резкий окрик. Говорили на языке кни'лина и так быстро, что наречия Тревельян не узнал — понял только, что Второго Курса просят одуматься и успокоиться. Биолог замер, потом закрыл ладонями лицо, а когда опустил руки, черты его стали такими же, как обычно: заурядная физиономия, каких одиннадцать на десяток.

Не сказав ни слова, он повернулся и вышел из пещеры. Тревельян последовал за ним — навстречу сумраку, звездному небу и Иутину, ждавшему их среди примятых, орошенных кровью трав. Третий генетик, уже в истинном своем обличье, выглядел встревоженным. Не спрашивая о причинах безумия коллеги, словно это было в порядке вещей, он поднял руку с браслетом и произнес:

— Я не могу связаться с ньюри Джебом Ро. Его браслет не отвечает.

— Ньюри Джеб Ро убит, — мрачно проинформировал биолог. — В него попало копье, брошенное кем-то из пещеры. Какой-то мерзкой недоразвитой тварью, той или этой... — Он отмерил рукой рост терре, потом — тазинто. — Увидев это, я лишился способности рассуждать. — Второй Курс присел, вытянул руки к Тревельяну и произнес традиционную формулу извинения: — Вина перед тобой наполнила меня вечерним светом... а еще больше — вина перед Джебом Ро. Я должен был охранять достойного, но мы разделились. Ему хотелось сделать запись с двух позиций и...

— Где он? — оборвал биолога Тревельян.

— Там. У дерева.

Джеб Ро лежал на опушке, у корней того самого фролла, откуда им производилась съемка. Прибор, создающий иллюзию облика тазинто, был отключен — видимо, Курсом, — и глава сайкатской экспедиций выглядел сейчас, как пожилой человек, утомленный долгими хлопотами и решивший отдохнуть. Опустившись на колени у его тела, раскрыв окровавленный сайгор и осмотрев рану, Ивар понял, что координатору осталась лишь одна дорога — в расписной погребальный кувшин. Копье — точнее, дротик терре — вошло между ребрами с левой стороны (сердце у кни'лина, как у землян, тоже находилось слева) и, судя по глубине погружения древка, достало до сердца, несомненно проткнув его насквозь. Ни медицинский имплант, ни кибер-аптечка в такой ситуации помочь не могли, тут требовалась срочная замена органа, что было бы делом несложным, находись они на станции. Другой вариант предусматривал глубокую гибернацию, но на полевой базе не имелось криогенных камер. В любом случае время играло против них — десять-пятнадцать минут означали необратимую гибель мозга.

Тревельян поднял голову. Кажется, его коллегам было понятно, что ньюри Джеб Ро, палеонтолог и координатор экспедиции, отправился в Великую Пустоту.

— Я вызвал транспорт, — произнес Иутин.

— Отправимся сразу на станцию?

— Может быть, в наш лагерь? Ему уже не помочь, — генетик кивнул на мертвеца, — но с телом надо обойтись достойно. Сероокий сказал: уважай смерть, ибо перед тобой погибшая Вселенная... Уложим ньюри в биоконтейнер, пустим консервирующий газ. Кроме того, снимем информацию с киберразведчика и возьмем все записи с собой.

— Разумно, — согласился Ивар.

Он выдернул дротик из груди Джеба Ро и осмотрел его.

— Это оружие терре, — сказал Иутин.

— Они не могли его сюда добросить. Слишком велико расстояние.

Третий генетик пожал плечами.

— На поляне валяется масса дротиков. Кто-то из тазинто мог подобрать его и...

— ...швырнуть назад? — закончил Тревельян, с иронией приподнимая брови. — В своего соплеменника?