ремонтом. Скорее всего именно жалкое состояние старого родового гнезда побудило его продать плантацию.

С бешено бьющимся сердцем Пруденс поднесла руку к дверному молотку. На пороге появился лакей, который смерил ее надменным взглядом, словно увидел перед собой какое-то отребье. Он презрительно скривил губы и передернулся, встряхнув кудряшками напудренного, тщательно уложенного парика.

– В чем дело?

Пруденс смущенно переложила свой узелок в другую руку и напомнила себе, что коль скоро этот щеголь вынужден работать в доме Джеми, значит, он ничем не лучше ее, и пусть задирает нос сколько угодно. А лавандовое платье… что ж, виргинское дворянство не было им шокировано. К тому же этот мерзавец лакей ничего о ней не знает. А может, она – герцогиня, путешествующая инкогнито? Пруденс выпятила подбородок и произнесла тем же величественным тоном, из-за которого перетрусил привратник:

– Доложи, что госпожа Пруденс Оллбрайт желает видеть лорда Суиндона. К сожалению, я не смогла предупредить его заранее, так как мне пришлось срочно уехать из Лондона.

Слуга поклонился: Пруденс явно произвела на него впечатление.

– Пожалуйте сюда, мадам. – Он провел ее в маленькую гостиную и снова поклонился. – Извольте подождать.

– Дело не терпит отлагательств, – сказала Пруденс, стараясь говорить все с тем же непривычным для нее высокомерием. – Надеюсь, его светлость примет меня немедленно.

Когда лакей удалился, Пруденс чуть не расхохоталась: такое благоговейное подобострастие отразилось на лице лакея. Да, эта уверенная в себе, полная достоинства женщина мало чем напоминала прежнюю Пруденс. Совсем недавно она была застенчивой деревенской девочкой, которая робела, едва услышав чей-нибудь властный окрик. Пруденс задумалась: а не Росс ли заставил ее поверить в собственные силы, научил владеть собой?

Нет, ей нельзя вспоминать о нем. С этой частью жизни покончено навсегда. И зачем травить себе душу?..

Пруденс огляделась вокруг и решила, что маленькая гостиная с красивой мебелью и узорчатыми коврами, в общем, очень даже неплоха. Но на окнах не было штор, и картин явно не хватало. Наверняка тут есть еще одна гостиная – убранная более пышно. Ну ничего, после свадьбы она проследит за тем, чтобы всех посетителей – даже самых бедных – принимали подобающим образом.

– Мадам, – в дверях появился лакей, на его губах снова играла наглая улыбка, – его светлость изволили сказать, что не смогут принять вас сегодня. Они собираются обедать. Приходите завтра.

Как, она проделала такой длинный путь, а Джеми не хочет ее видеть?! Он пренебрег ею ради обеда? Пруденс сорвала кольцо и сердито сунула его слуге.

– Отдайте ему это. Я не за тем ехала в такую даль, чтобы дожидаться завтрашнего утра!

Она отпустила лакея властным взмахом руки, но едва он ушел, вся сжалась от душевной боли. Джеми не пожелал с ней встретиться. Как он мог?!

А вдруг он стоял у окна именно в тот момент, когда она плелась по аллее – уставшая, жалкая путница, – и решил, что эта нищенка недостойна его внимания? Пруденс внимательно изучила свое отражение в зеркале, висевшем над камином. О Господи! Плащ покрыт пылью, из-под капюшона выбиваются непослушные пряди волос. Она положила на пол узелок, сняла плащ и быстро привела в порядок прическу: пригладила волосы, а несколько длинных локонов кокетливо перекинула через плечо. Потом Пруденс оправила корсаж и стряхнула с юбки остатки соломы.

Ее руки дрожали, но она старалась не обращать на это внимание, потому что боялась признаться самой себе, как сильно волнуется перед встречей с Джеми. Ведь прошло больше года. Она изменилась. А он?

– А… наверное, это та самая малышка из Винсли?

Пруденс чуть было не подпрыгнула от неожиданности. Голос звучал мягко, но с оттенком раздражения. Она обернулась.

Лицом к лицу с ней стоял Джеймс Эрнотт, лорд Суиндон. Притворив дверь, он с недовольным видом созерцал свою гостью. На нем был надет сиреневый халат; темные волосы уложены в элегантную прическу и напудрены. Лицо по-прежнему поражало своей красотой. Орлиный нос, сверкающие черные глаза, мягко очерченные губы – именно таким и запомнила его Пруденс.

Но блеск в глазах скорее всего объяснялся легким запахом алкоголя, достигшим ее ноздрей. Уголки рта были угрюмо опущены. Раньше он казался Пруденс чуть ли не богом. Теперь она видела перед собой надувшегося, капризного ребенка, который смотрел на нее с некоторой неприязнью. Интересно, станет ли он когда-нибудь настоящим мужчиной – таким, как Росс?

– Ну, и зачем же ты явилась? Прошло немало времени.

Пруденс напомнила себе, что нуждается в Джеми, что только его любовь может скрасить ее печальную жизнь. Она ласково улыбнулась, надеясь, что Джеми смягчится и станет прежним. С чего бы начать?

– Э… Суиндон-Холл действительно очень красив, как ты и рассказывал… в тот день, на лугу, – запинаясь, проговорила Пруденс. Ей было неловко сразу перейти к делу. – Я вижу, ты ремонтируешь дом. Тебе много заплатили за плантацию?

Джеми прищурился.

– Ты пришла за деньгами?

– Конечно, нет!

Как он только мог подумать такое?

– Тогда зачем ты здесь?

– Разве ты не читал моих писем? – вскричала Пруденс.

Джеми вынул из кармана серебряную коробочку с нюхательным табаком, заткнул в ноздрю щепотку коричневого зелья и резко втянул воздух. Потом скорчил гримасу, сморщил нос и чихнул в шелковый платочек, отделанный кружевом.

– Только после возвращения из Америки.

– Но почему же ты не ответил? Я успела бы получить твои письма!

В своих посланиях, полных отчаяния, Пруденс все же соблюдала осторожность, боясь, что они попадут в руки деда. Она только молила Джеми вернуться поскорее, поскольку произошло нечто важное.

Он пожал плечами.

– Но ведь ты писала, что собираешься ехать в Лондон. Я прочел их и решил, что тебя давно уже нет в Винсли. Откуда же я мог знать твой новый адрес?

Это звучало убедительно. И страхи, преследовавшие Пруденс, улеглись. Ведь ее уже посещала ужасная мысль: а что, если Джеми получил ее письмо еще до того, как отправился в Америку, но не пожелал ответить? Глупенькая Пруденс. Да разве это не тот же Джеми? Ее Джеми, который клялся в вечной любви?