Пруденс потянулась, и веревки впились в ее распухшие руки.

– Прошу тебя. Мне так неудобно. Росс неохотно кивнул.

– Ну, разве что ненадолго, пока ты бодрствуешь. И смотри – не вздумай чесаться.

– Обещаю.

Он осторожно развязал путы. Пруденс поднесла к лицу трясущиеся руки. Росс наблюдал за ней, как заботливая мать.

– Помни, чесаться нельзя.

– Можно мне взглянуть на себя в зеркало?

– Нет. Зачем расстраиваться понапрасну? Пруденс провела пальцами по лицу, сплошь – от подбородка до лба – покрытому струпьями.

– Господи! Сколько их!

– Зато воспаление прошло. Будь благодарна Богу за это. – Росс рассмеялся, но в его голосе звучала нежность. – Когда появились гнойники, ты вся раздулась, как гриб-дождевик. Но теперь худшее миновало.

– Слава Богу, – пробормотала Пруденс.

Трясущимися руками она ощупала свое тело под сорочкой и пришла в ужас от количества струпьев. Они были на всем теле, на руках и ногах, даже на животе. Болело под мышками и в паху. В этих влажных впадинах Пруденс тоже нащупала большие твердые припухлости.

– Здесь болит.

– Ничего, это скоро пройдет. Хочешь пить?

Она кивнула. Во рту было сухо, а губы так растрескались, что до них и не дотронешься. Пруденс провела языком по нёбу. Хорошо, что хоть тут нет гнойников. В ее деревне многие умерли от опухолей в горле, которые перекрывали доступ воздуху.

Росс налил в стакан воды и поддерживал Пруденс за плечи, пока она пила.

– Какой ужасный вкус! – заметила Пруденс с гримасой.

– Через два-три дня мы достигнем Азорских островов и запасемся там свежей водой. А теперь надо спать. Но может, ты еще что-нибудь хочешь?

Пруденс искоса взглянула на стоявший в углу каюты ночной горшок, закрытый крышкой, потом покраснела и отвернулась. Это не ускользнуло от внимательных глаз Росса. Он встал и принес горшок. Откинув одеяло, начал поднимать вверх сорочку Пруденс. Сгорая от стыда, она оттолкнула его руку.

– Нет, умоляю тебя.

Росс улыбнулся ей – мягко и понимающе.

– Не глупи, Пруденс. Тут нечего стыдиться. Ты три недели не встаешь с постели. Я мыл тебя, обтирал лицо после приступов рвоты. Твои… э-э… жизненные функции мне хорошо известны.

Его голос звучал успокаивающе, лицо выражало только сочувствие. Пруденс подумала, что это и в самом деле глупо. Росс не только врач, но и муж. Она сама оказывала точно такие же услуги морякам, когда работала в лазарете. И ей вовсе не было противно. Пруденс кивнула, и Росс подставил горшок под ее обнаженные ягодицы.

Затем он убрал горшок и снова накрыл Пруденс одеялом.

– А теперь спи.

Та нахмурилась, вспомнив его слова, и переспросила:

– Три недели?! Невероятно! Он пожал плечами.

– Три недели и один день.

– Я выздоровлю?

– Думаю, да. – Росс улыбнулся, удовлетворенно прищурившись.

– А… а шрамы останутся? Улыбка на его лице погасла.

– Мы узнаем это, когда струпья отвалятся, – не раньше.

Пруденс закрыла глаза, пытаясь сдержать слезы. На всю жизнь остаться обезображенной! Джеми откажется от нее!

Пруденс тихо хныкала, надеясь, что Росс вот-вот обнимет ее и начнет успокаивать.

Но вместо этого он взял ее за плечи и хорошенько встряхнул.

– Будь я проклят! Чего ты плачешь? Главное – ты будешь жить! Ты не потеряла зрение! А я видел немало людей, которые слепли, переболев оспой. И голос не пропал, ты по-прежнему сможешь петь. – Немного смягчившись, Росс погладил ее по щеке и ворчливо продолжал: – И твоя душа все так же чиста и прекрасна. Мне плевать, каким будет твое лицо. Для меня ты останешься прежней Пруденс – красивой и доброй.

Она затрепетала, встретившись с ним взглядом. Никто никогда не любил и не холил ее так, как Росс.

– Росс… – прошептала Пруденс.

Он издал какой-то странный сдавленный звук и отвернулся.

– Надо переменить твое постельное белье и сорочку. Оно лежит уже несколько дней. Если ты не очень устала… – Он снова заговорил как врач – холодно и отчужденно.

Пруденс почувствовала, что Росс разом отгородился от нее.

– Нет, – ответила она, испуганная столь неожиданной и непонятной сменой его настроения, но все же повиновалась.

Попытки сойти с кровати утомили Пруденс, хотя Росс сам донес ее до стула. А к тому времени, когда он застелил чистое постельное белье, обтер ее зудевшее тело губкой, помог надеть чистую рубашку, она была совсем измотана. Откинувшись на подушки, Пруденс неохотно позволила Россу снова связать ей руки и стала наблюдать, как он быстрыми умелыми движениями складывает в аккуратную кучку грязное белье.

– Что ты будешь с ним делать?