Причем каждый хотел, чтобы ушел другой. На сообщения и звонки Вики Кира не отвечала — отчего-то ей совершенно не хотелось видеть подругу. Когда же Минина позвонила на городской, Кира приказала Стасу сообщить, что ее нет дома. Брат удивленно приподнял брови, но просьбу выполнил. Кира ожидала, что Вика нагрянет в гости без приглашения, не церемонясь, но Вика так и не приехала, ограничившись звонками.
Знаешь, ты сильно изменилась…
Занимаешься самоконтролем?
Кира раздраженно отмахнулась от зудящих мыслей и вскочила в подъехавший «топик». Ей хотелось поскорее попасть на занятия. Танцы отвлекали от всего, оживляли и не оставляли места для мыслей. На танцах просыпалась солнечная девочка и гнала тени от себя прочь.
Час ей пришлось просидеть в коридоре — занятия сдвинули на половину девятого, объявив в прошлый раз, но Кира совершенно забыла об этом. По счастью, в своей забывчивости она оказалась не одинока и провела время со знакомыми по курсу в безмятежной болтовне и отработке новой фигуры самбы, которая у нее никак не получалась. Иногда она поглядывала на лестничную площадку, но Сергей так и не появился.
Когда же он не появился и спустя полчаса после начала занятий, Кира встревожилась и, прихватив сотовый, вышла из зала, ловко лавируя среди танцующих пар и не менее ловко увернувшись от Оксаны и Ромы, которые вращались в венском вальсе на угрожающей скорости, распугивая остальных. Сев на край стола, она вызвала номер Сергея. Тот ответил не сразу, и голос его был хриплым и раздраженным.
— Что случилось, почему тебя до сих пор нет?
— Ты разве не получила мое сообщение? — удивился Сергей. — Я еще два часа назад тебе отправил.
— Я ничего не получала.
— Вот черт! Ну, значит это ваш Киевстар глючит!
— Нет, дорогой, это глючит ваш ЮЭМСИ! Ты где?
— Дома. Солнце, я сегодня не приду, простудился, голова раскалывается — хочу отлежаться. Жаль, что ты сегодня напрасно прокатилась.
— Да ладно, — огорченно сказала Кира. — Мне приехать?
— Да нет, не нужно. Спать собираюсь. Простуда-то пустяковая, просто очень мерзкая. Еще заразишься…
— Как тебя угораздило?!
— Так, короче, весь день новые вентиляторы демонстрировал! — с простуженным весельем отозвался Мельников. — Ладно, давай, не трать деньги. Я завтра позвоню. Пока, солнышко, целую!
— Аналогично! — буркнула Кира, не разделяя его веселья, и опустила руку с телефоном. Не мог что ли Сережка выбрать другой вечер, чтобы заболеть?!
Ай-яй-яй, Кира, как не стыдно так думать, да еще и о человеке, который тебя любит и имел глупость сделать тебе предложение руки, сердца и всего остального!
Она сердито передернула плечами. И что теперь — ехать домой?! Домой не хотелось. Дома либо Стас, у которого еще с воскресного утра отвратительное настроение, либо тени, на которые обязательно потянет посмотреть.
Кира испуганно подумала, что уже рассуждает об этом необъяснимом явлении, как о чем-то обыденном.
Но только не о темных тенях.
Особенно о той, которая пыталась заключить ее в объятия. Так похожей на деда…
Нет, это мне померещилось, померещилось…
Она решительно повернулась и вошла обратно в зал. Одна — так одна. Ничего страшного, уже проходили.
Кира продержалась почти час, но потом все же засобиралась домой. Началось повторение, кружащиеся по залу пары мешали отрабатывать фигуры самостоятельно, к тому же сегодня была европейская программа, которая в одиночку получалась плохо.
Она неторопливо спустилась в холл, критически оглядела себя в большое зеркало и уже направилась было к дверям, но притормозила с задумчивым видом и повернула налево — туда, где возле гардероба, в котором уже очень давно не висела ничья одежда, были две скромные дверки, ведущие в туалеты. Кира толкнула дверь с полустершимся изображением человечка в платье, скользнула взглядом по зеркалу над раковиной, по трем кабинкам с приветливо приоткрытыми дверями и прошла в одну из них, старательно обходя лужицы воды на полу, сочившейся из трубы над раковиной. Защелкивая щеколду, для чего перекошенную дверцу пришлось чуть приподнять, она услышала, как открылась и закрылась дверь, потом негромко зажурчала вода из отвернутого крана.
Когда Кира вышла, в небольшом узком помещении по-прежнему никого не было и все так же были распахнуты дверки других кабинок. Из крана весело капала вода. Громко стуча каблуками, Кира подошла к раковине, вымыла руки, открыла сумочку, достала из нее расческу, и в этот момент кто-то схватил ее сзади, развернул и с силой ударил о кафельную стену, почти сразу же зажав рот и не дав вырваться испуганно-болезненному воплю. Расческа вылетела из ее пальцев и жалобно стукнула о пол.
Удар был таким сильным, что на мгновение у нее перед глазами все поплыло и невольно брызнули слезы. В затылок словно всадили толстый железный штырь и начали садистки проворачивать, а верхнюю часть позвоночника точно принялись пережевывать чьи-то острые и очень холодные зубы. Лицо человека, вжимавшего ладонь в ее губы, плавало и покачивалось в воздухе, как воздушный шарик, и черты его растекались и шли рябью, будто вместо кожи у человека была ртуть. От чужой ладони тяжело пахло табаком и копченой рыбой.
Кира узнала его сразу же, несмотря на то, что встречалась с этим человеком лишь раз в жизни, и тогда его лицо было скрыто тьмой. И все же она узнала его, и ее взгляд тотчас же панически дернулся в сторону двери.
— Дверку я запер, — сообщил мужчина, показав в полуулыбке желтоватые зубы. — Но нам и так не помешают. До конца занятий целый час, верно? Видишь, я все знаю.
Кира задушено замычала в его ладонь, и он вонзил пальцы ей в щеки, так что у нее вырвался слабый писк. Что-то холодное прижалось к ее шее, и Кира с ужасом поняла, что это нож.
— Не орать, тварь! Прирежу!.. — прошипел он, склоняясь к ее уху и прижимая коленом ее дергающиеся ноги. — Признала меня? Вижу, признала. Ох и трудно же было тебя выловить — вечно кто-то рядом с тобой крутится!.. Надо мне еще потом с этим старым козлом за ребра разобраться… но это потом… Значит так — я сейчас руку уберу, но если только пискнешь — башку отрежу! Поняла?! Кивни, если поняла.
Голова Киры осталась неподвижной, и его щека чуть дернулась, после он чего убрал руку с губ Киры и больно сжал ей плечо.
— Кивни, говорю! Оглохла?!
— Нож убери, тогда кивну, — просипела Кира, жадно дыша в перерывах между словами. — Чтоб я сама себе шею распорола?
— Что — юморная?! — заметил мужчина с пугающей веселостью, чуть отодвинулся, и холод исчез с ее шеи. Он приподнял руку с ножом и показал ей. Нож был с длинным узким клинком и казался очень острым. Почти сразу же рука с ножом исчезла из поля ее зрения. Кира не ощутила повторного прикосновения стали к шее, но почувствовала, что лезвие находится совсем рядом с ее горлом. Было страшно, но злости было куда как больше. Она сжала губы и вопросительно посмотрела в лицо мужчине — лицо, которое при других обстоятельствах могло показаться приятным и довольно привлекательным, если бы не расплывающийся, полубезумный взгляд бледно-карих глаз.
— Где мой брат?
— Почему вы меня спрашиваете об этом?
— Потому что вы, бабы, всегда знаете секреты друг друга, — пальцы ослабли на ее плече — и вовремя, иначе она вот-вот бы завыла от боли. — Чтоб бабка ничего внучке не сказала…
— Не сказала! Мы с ней не общались! И если у вас были какие-то проблемы с ней, то с ней и надо было их решать! — зло сказала Кира, то и дело косясь на дверь.
— Нет, шкура, я буду их решать с тобой! — человек улыбнулся — почти дружелюбно. — Ведь теперь ты живешь в этой хате. И ты знаешь, что там творится.
— Ничего там не творится!
— Да неужто?! — его неожиданно передернуло, и на мгновение нож прикоснулся к ее шее. — А ведь я видел их! Видел этих тварей! И слышал, как Лешка кричал! Знаешь, как он кричал?! — его колено с силой нажало на ее ноги, и он привалился к ней, вжимая в стену и несвеже дыша в лицо. — Я никогда такого не слышал! А потом я заскочил в комнату… и его там не было! Не было!.. А потом эти твари…
Его взгляд расплылся еще больше, и Кира почувствовала, что человек начинает утрачивать связь с реальностью. Она напряглась, отчаянно выискивая момент и возможность оттолкнуть его и вылететь прочь. Можно крикнуть… а кто услышит? Старенькая вахтерша на входе?
И ведь он не шутит насчет ножа. Он же совершенно ненормальный!
Господи, что мне делать?!
Самым сильным желанием сейчас почему-то было сесть прямо на пол. Просто сесть — и все. Стоять так было больно и неудобно, и ноги уже начали дрожать и расползаться в разные стороны. Сесть… а потом уже думать обо всем остальном.
— А что вы с братом делали в нашей квартире? — спросила Кира, не сводя глаз с его подрагивающего правого плеча. Сейчас ее это совершенно не интересовало, но ей казалось, что человека нужно немедленно о чем-то спросить, иначе он, увлеченный какими-то своими фантастическими воспоминаниями, ненароком перережет ей горло.
Взгляд мужчины дрогнул, стал немного сфокусированней, и в нем внезапно появилась деловитость.
— Вечером пошли, — сказал он надтреснутым голосом и вдруг начал говорить торопливо и как бы оправдываясь. — Днем никак нельзя было. Все время кто-то дома сидел… и старики эти, во дворе… смотрели все время… А семья хорошая тогда въехала, при крутых бабках, еще и с тачкой… Леха их нашел. У него нюх на такое… Они уже уезжать собирались и всей толпой тогда в город двинули, вечером, на праздник какой-то… Мы и пошли… Замок фонаревый, не фиг делать было открыть… соседке глазок залепили… А в хате фонарики сразу сдохли — сразу же, оба… как назло! С зажигалками шарились, потом свечки нашли… и Леха пошел в дальние комнаты… а я в спальню… А потом он закричал… — язык мужчины быстро и остро облизнул губы. — Перестал сразу же… но так заорал… — он чуть прищурился. — Малой был… помню… ротвейлер соседский… кошку драл во дворе… брюхо разорвал… похоже орала… Я в комнаты — а они пустые, понимаешь?! — мужчина встряхнул ее — не сколько от ярости, сколько из желания убедить. — Вся хата пустая! Нет Лехи! И ведь решетки… и пройти он мимо не мог… он не ушел бы без меня!.. А потом эти твари… на всех стенах!.. на всех стенах!.. Как свалил — не помню!..
Он бурно задышал, смаргивая с ресниц капли пота, потом его пальцы твердо и уверенно взяли Киру за горло, и рука с ножом приподнялась, указывая