тайны, но большей частью они никогда не покидают стен этого мира, а потом просто исчезают. Так они не приносят вреда.

— Ладно, — раздраженно произнесла Кира, выдыхая дым. — Я не суеверна, и мне наплевать, был в доме покойник или нет… Но мне хотелось бы… вы же наверняка знаете, где именно она умерла? Если на моей кровати, то я предпочла бы купить другую… И кто ее нашел?

— Твоя тетя. Она тогда прибежала ко мне звонить, — сказала тетя Тоня, покачивая своей монументальной прической.

— Звонить? Разве у нас телефон не работал?

— Ну, не знаю. Может, ей было просто страшно в одной квартире с мертвой… Прибежала и говорит — Вера на полу в гостиной лежит, холодная уже…

— Значит, у нее был свой ключ, иначе как бы она ее нашла… — пробормотала Кира. Тетя Тоня пожала плечами.

— Ну, я не знаю, это уж ваши дела.

Кира хотела было ответить, но тут неподалеку раздался громкий заливистый смех, и она повернула голову. В ореховой рощице стояла Влада, в упор глядя на нее застывшим, почти немигающим взглядом, и курила, а рядом с ней ее мать размахивала руками, пытаясь поймать порхающую над травой крапивницу.

— И чего это она вечно смотрит на меня, как на кровного врага… — пробормотала Кира — больше для себя, чем для окружающих, но Антонина Павловна услышала и тут же сказала:

— Не обращай внимания — она практически на всех так смотрит. Своеобразная девушка. И без мата вообще не разговаривает.

— Еще бы, если ее мать… — подхватилась Нина, и Софья Семеновна прищурилась.

— Нина, почему бы тебе не пойти домой! Ты ведь говорила, что тебе еще обед варить. Внучке голодной сидеть, что ли?

— Ой, я и забыла про обед, — Нина поспешно начала собирать свое вязание. — Настя! Домой!

— Не хочу! — заявила Настя, снова плюхаясь на скамейку рядом с Кирой. — Тетя Кира, а почему ты больше не лепишь?

— Расхотелось.

— Ну-у! — та обиженно надула губы. — Вот видишь, теперь одна ушла — как ты ее будешь делать?!

Кира повернулась и увидела, что молодая бомжиха действительно покинула свою «семью» и снова направилась туда, где дворничиха, прислонив косу к стволу ореха, собирала скошенную траву в мешок.

— Зин, ну дай косу! — снова заныла она.

— Да я уже все скосила! — огрызнулась дворничиха в сердцах. — Что ты прицепилась?!

— Ну вон там еще трава есть… — бомжиха протянула ей сжатый кулак. — Зин, ну дай косу! У меня есть три рубля!

Она разжала кулак, показывая дворничихе монеты, и несколько человек во дворе хихикнули.

— Потрясающе! — сказал Сан Саныч. — Вместо того чтобы на бутылку потратить!..

Кира зажала себе рот ладонью, глядя, как дворничиха с неохотным видом принимает деньги и протягивает бомжихе косу. Та на пробу махнула ею в воздухе, после чего отошла в сторону и начала скашивать остатки травы, вернее, пытаться это делать. С ее землистого, испитого лица не сходила улыбка безграничного счастья.

— Зина с ума сошла, что ли?! — пробормотала Антонина Павловна. — Да она же сейчас себе ноги поотрубает!

Бомжиха тем временем срезала еще несколько стебельков, подняв при этом тучу земли и сухих листьев, восхищенно прижала черенок косы к груди, после чего вдруг вскинула косу над головой, словно знамя, и помчалась к остальным бомжам, радостно вопя на бегу:

— У меня коса-а-а! У меня коса-а-а!

Те встрепенулись, и площадка вокруг люка внезапно опустела, словно бомжей неожиданно сдуло ветром. Кира, хохоча, повалилась лицом на стол, чуть не сломав одну из пластилиновых статуэток. Вокруг плескался смех.

— Ну, и где-нибудь еще увидишь такое? — с трудом выговорил Сан Саныч.

Кира подняла голову и увидела, что дворничиха уже отняла косу и теперь сурово отчитывает бомжиху, которая стояла с расстроенным видом, как ребенок, у которого отобрали любимую игрушку.

— Ох, пойду обедать, — Антонина Павловна с трудом встала и посмотрела на свою собаку, лежавшую у ног Киры. — Буся! Бусенька! Пошли домой!

Пинчер в ответ только дернул ухом. Антонина Павловна окликнула его еще несколько раз, после чего подошла, наклонилась и выволокла из-под стола за задние лапы. Подхватила на руки, но Буся тотчас же пронзительно заверещала и начала выдираться, суча в воздухе лапами.

— Да что такое с собакой творится?! — недоуменно произнесла тетя Тоня. — Буся! Прекрати!

Но ей пришлось прикрикнуть на нее еще пару раз, и только после этого пинчер апатично обмяк и позволил себя унести. Кира без всякого интереса посмотрела им вслед, повернула голову — и как раз вовремя, чтобы увидеть пристальный взгляд Софьи Семеновны, но та сразу же погрузила его в раскрытую книгу. Зато Лорд, лежавший у ее ног, взгляда не отвел, смотрел и смотрел, словно ждал от Киры какого-то поступка или просто слова, может быть, собственного имени, произнесенного вслух. И она чувствовала этот выжидающий взгляд, даже когда отвернулась и снова занялась лепкой. Настя сидела рядом и наблюдала за ее руками, держа на ладонях маленькую пластилиновую саму себя, улыбающуюся веселой пластилиновой улыбкой.

Час спустя вернулся Стас, и они вместе пообедали на кухне под задумчивое бормотание закипающего чайника. Кира рассказала ему то, что узнала, но новость, вопреки ее ожиданиям, не вызвала у Стаса изумления или возмущения. Он только поежился и сказал:

— Жуть какая! Что-то мне расхотелось сидеть в гостиной по ночам!

— Боишься привидения?

— Ага. Кто его знает — вдруг она там действительно иногда летает, развеваясь… Что это ты делала во дворе?

— Так… лепила всякую ерунду…

— Почему не дома?

— Дома скучно.

Во взгляде брата появилось недовольство.

— Вот тебе так интересно сидеть во дворе со стариками?

— Я же не сижу с ними каждый день.

— Иногда мне так кажется, — Стас бросил ложку в пустую тарелку. Звук получился слишком громким и раздраженным, и Кира удивленно взглянула брату в лицо, но ничего там не обнаружила. — Ладно, пойду, посплю часок… Серега не звонил?

— Нет.

— Странно…

— Чего ты меня все время об этом спрашиваешь? — насмешливо поинтересовалась она, собирая посуду. — Можно подумать, это ты с ним встречаешься, а не я!

— Просто меня беспокоит твое будущее. Мне бы хотелось…

— Стас, я всего лишь танцую с ним и иногда хожу погулять. При чем тут будущее?

— Ну…

— Он позвонит, не беспокойся. И ты сразу же позвонишь Вике.

— Не понимаю, зачем нам ехать в город всей толпой? — его лицо стало недовольным. — Почему вы не можете поехать отдельно, а мы…

— Потому что мы с Викой так решили! — отрезала Кира. — И нечего трепыхаться — будет так, как мы сказали!

— Это не трепыхания, это естественный мужской протест против матриархата!

— Иди спать — ты мне надоел!

— Ты так говоришь только потому, что тебе нечего возразить, — сказал Стас и удалился, мурлыча песенку из фильма «Дуэнья». Кира сполоснула тарелки и чашки, с отвращением посмотрела на увядающие цветы на подоконнике и через несколько минут захлопнула за собой входную дверь.

Во дворе за это время практически ничего не изменилось, и из всего контингента не хватало лишь Антонины Павловны, двух женщин, с которыми Кира не общалась, и бомжей, которые убрели куда-то в поисках заработка. Вадим Иванович и Сан Саныч пили пиво и азартно обсуждали политическую ситуацию в стране, но когда Кира села на свое место, замолчали.

— Слепите меня, — неожиданно предложил Сан Саныч. — Я красивый.

— Вне всяких сомнений, — отозвалась Кира, — но, боюсь, у меня нет столько пластилина… Пиво без водки — деньги на ветер, — она насмешливо кивнула на полупустую бутылку, которую поставил на стол Князев.

— Не пью водку, — сказал тот. — Не люблю.

— Ее, родимую, любить не надо — ее глотать надо, — пробормотал один из нардистов.

— А коньяк? — спросила Кира.

— И коньяк тоже, — Князев поправил очки. — Запах не нравится. Пиво люблю и вино… Кажется, это твой приятель?

Кира обернулась и с удивлением посмотрела на красную «вектру», которая медленно, словно крадучись, въезжала во двор. Она миновала подъезд, и Кира поняла, что Сергей ее увидел. Машина два раза коротко просигналила, но Кира не сдвинулась с места и лишь приветливо помахала выглянувшему из окошка Сергею, не без удовольствия увидев на его лице озадаченное выражение. Впрочем, она видела такое выражение на его лице каждый раз, как встречалась с ним, и оно появлялось примерно спустя минуту после начала их разговора.

Сергей немного подождал, но видя, что Кира продолжает сидеть на скамейке, неохотно вылез из машины и направился в глубь двора, одергивая свой черный френч. Золотой, с черной пластинкой перстень на его указательном пальце ярко блестел на солнце.

— Шикарный парень! — насмешливо заметил Вадим Иванович, поднося к губам бутылку, и Кира вызывающе вздернула подбородок.

— Да, мне тоже нравится!

— Привет, Кир, — сказал Сергей, подойдя вплотную, и наклонился, чтобы поцеловать ее в губы, но Кира дернула головой, и поцелуй пришелся в подбородок. — Здравствуйте.

— Здравствуй, Сереженька, — приветливо сказала Софья Семеновна и лукаво прищурилась. — Что же так, Кирочка целый день с нами, стариками просиживает, в такое чудесное солнце, а?

— Я приехал как раз, чтобы это исправить! — весело отозвался Сергей. — Ну что, Кир, поехали? Ты переоденешься или поедешь так? А пластилин с собой возьмешь? — он взял со стола одну из фигурок. — Симпатичная штучка.