кооперируются, строят эту хорошую жизнь. А мы и без колхозов проживем, не умрем с голоду, — неслось из зала. — Кто день и ночь робил да наживал свое хозяйство, тому не с руки объединяться с теми, у кого и объединять-то нечего, окромя рта и зубов.

— Коммуна-то у нас что-то не разбогатела, — поддержал говоруна новый голос. — Теперь вон колхоз организовали. Те же штаны, только назад пуговкой. Вывеску сменили, а остальное все по-старому…

На вопрос, будут ли объединять в колхоз силой или дело это добровольное, Линьков сказал, что всякое объединение, чтобы оно было прочным, должно идти на добровольной основе. Только на осознанном убеждении.

— Я в сельхозартели «Коминтерн» толковал с народом о многих вопросах жизни. Кое-что интересное есть, но надо еще многое разумно проанализировать, обсоветовать, додумать, особенно по оплате труда. В таких делах лучше семь раз отмерить, а потом отрезать. Что идти трудовому народу по пути кооперации — вопрос бесспорный и единственно верный, но как его осуществить на деле, надо советоваться и смотреть отдельно и всесторонне в каждом конкретном случае.

После доклада еще долго спорили станичники. Беднота ратовала за колхоз, богатые категорически были против. Многие из середняков чесали затылки, поддакивали то одним, то другим, но не знали еще, к какой стороне тянуться, к какому берегу пристать. Они понимали верные доводы докладчика, что жизнь требует объединять силы, но не могли себе представить, как же остаться без своей коровы и лошади. Вся жизнь станицы держалась веками на этом.

В тот вечер необычно долго в домах не гасли огни. Разговор, начатый в клубе, продолжался в семьях и среди разбредшихся по домам единомышленников. Равнодушных не было. Весь вечер дискутировали в своем интернате и шекаэмовцы. Линьков и его доклад произвели на ребят глубокое впечатление.

После выступления в Зверинке Линьков поехал по окрестным селам. Лошадь ему занарядили из ШКМ, а в сопровождающие назначили комсомольцев Григория Крылова и Григория Кравченко.

Ребята, польщенные доверием, лихо подкатили на розвальнях к райкому. Сани по-хозяйски были набиты сеном, тут же лежал мешок с овсом.

Линьков внимательно осмотрел возок, упряжь и лошадь и остался доволен.

— Молодцы, — похвалил он комсомольцев, — собрались по-хозяйски, надежно.

— Так нас в школе учат, — ободренно сказал Гриша Кравченко.

— Это хорошо. А еще чему?

— Разным делам. Пахать и сеять умеем. Военное дело любим, красными командирами мечтаем стать.

— А это совсем отлично. У Советской власти еще много врагов. А кого вы из красных командиров знаете?

— У нас учитель обществоведения, Василий Павлович, политруком был. Он нам про Буденного и Фрунзе рассказывал.

— А про Блюхера слыхали? Про Василия Ивановича Чапаева? На Урале воевали. Песни и былины о них люди сложили.

С Линьковым было ребятам интересно, радостно и легко. Казалось, он все знал и умел. Особенно их поражало его умение выслушивать людей, докапываться до мельчайших житейских вопросов, до самых глубин жизни. Он никому не навязывал своего мнения. Беседуя и разъясняя, он подводил слушавших его людей к мыслям, которыми жил сам, в которые верил и за которые боролся. В каждом селе он находил и воспитывал своих единомышленников, вдыхал в них страсть борьбы за переустройство жизни.

Ребята даже и не заметили, как по дороге домой, в Зверинку, запели любимую песню Линькова:

Поездка стала памятной для них на всю жизнь.

В райкоме комсомола попросили Линькова выступить перед активом, рассказать о молодых героях Советской Республики. Все ожидали, что орденоносец Линьков расскажет, где он служил, о беспримерном переходе по Уралу отряда Блюхера, а он заговорил о другом:

— Героизм сегодняшних дней чаще всего неброский, товарищи, не бьющий в глаза, как, скажем, стремительная атака на белых в развернутом конном строю.

Я уже несколько дней не могу успокоиться, растревоженный рассказом о коммунаре Дмитрии Кошкарове, таком же, как и вы казаке, только из Усть-Уйского района. Тракторист коммуны «Вольный труд», он, даже тяжело больной, не оставил свой трактор. Когда товарищи силой привезли его в больницу, Дмитрий все просил врача поскорее сделать перевязку и отпустить его в коммуну, где дело ждет, трактор стоит, а замены трактористу нет.

Он умер от заражения крови. Кошкаровкой назвали свой поселок коммунары в память о своем первом трактористе.

Мы обязательно победим, проведем коллективизацию, к чему призывает партия, если будем преданы делу, как Дмитрий Кошкаров своей коммуне. Такие люди не умирают, они вечны в своих свершениях.

Коллективизация вызвала ярое сопротивление кулаков. Они прибегали к саботажу, расправлялись с активистами. Райком партии, чтобы быть готовым ко всяким неожиданностям, создал из комсомольцев группу для оперативного сбора членов партии и актива, раскрепил по десятидворкам для разъяснительной работы.

Весной 1929 года райком комсомола рекомендовал Григория Кравченко для проведения работы по коллективизации в помощь уполномоченному райкома партии Ахлюстину. Настрой и наставления Ахлюстина Григорию сразу не понравились. В разговорах уполномоченный рекомендовал:

— Ты, Кравченко, с комсомольцами тут не очень-то церемонься. Поднажми. Мол, будем исключать из организации тех, кто в колхоз не вступит. И вообще, держись построже.

— А вот товарищ Линьков из Уралобкома обходительность и убеждение рекомендовал нам в работе, — не соглашался Григорий.

— Линькову было легко. Его задача проще — разъяснить. А нам дано задание — организовать колхоз! Так что много рассусоливать тут нечего. Надо сразу брать быка за рога.

Вечером на собрании, которое проходило в школе, Ахлюстин сказал, что есть установка партии: в интересах быстрейшего построения социализма и счастливой жизни надо оперативно провести коллективизацию на селе. В колхоз должны вступить все сознательные граждане, в первую очередь беднейшие крестьяне и середняки.

— Прошу записываться, — Ахлюстин открыл блокнот.

— Так надо бы обсудить вопрос, хорошенько подумать, — раздался голос из зала.

— А ты что, полагаешь, на партийном съезде и в нашем народном правительстве об этом не думали? Ты что, против решений Советской власти? Если против, так и говори. Нет — значит, записывайся в колхоз.

«Я с такой постановкой вопроса в корне не согласен», — написал Ахлюстину записку Григорий. Тот посмотрел на него строго и сказал:

— Вас направили мне в помощники, так выполняйте установку, а не разводите здесь антимонию.

Препирательство в зале еще шло, а Григорий позвонил из сельсовета секретарю райкома партии и доложил обстановку.

— Пусть Ахлюстин немедленно свяжется со мной, — сказал секретарь.

— Ты у меня поплатишься за это, — пригрозил Ахлюстин, уходя звонить.

Продолжение разговора о создании колхоза было перенесено на завтрашний вечер. И вел его вместе