Жены наверху обсуждали, следует ли им тоже пойти на участок. Одна говорила, что следует, другая возражала, что кто-то же должен остаться с малышами. Как раз в этот момент заплакал младенец, и одна из жен сказала: «Ты пойди проверь, что с ним, а я посмотрю, что с другими».

Замок казался таким хрупким, словно кукольным. Я засунул в него нож Джонни. Пара толчков — и он разломился. Одна из жен наверху сказала:

— Ты слышала?

Но другая успокоила ее:

— Это Тимми. Он по всей комнате свои соски разбросал.

Я на цыпочках спустился по лестнице. В самом низу — дверь с переводной картинкой- предупреждением «ВХОДА НЕТ». Я медленно открыл дверь. Это было мое первое появление здесь. Отец называл эту комнату своим святилищем. С тех самых пор, как я покинул Месадейл, я думал о ней как о его могиле.

Однако она не выглядела ни как место убийства, ни как что-то еще вроде того. Кровь смыли, и казалось, мой отец просто ушел куда-то и может вернуться в любую минуту. Даже дыра в спинке кресла выглядела совсем безвредной. Только, по правде говоря, это всегда чувствуется, если вы находитесь там, где кто-то умер. Я чувствовал это, точно какие-то вредные флюиды, вроде ты вовсе и знать не желаешь, какое дерьмовое дело тут сотворилось, а все равно… Так я и стоял там некоторое время, впитывая это чувство. И вот тут-то я и понял, где мне надо искать. Наверху, на полке, над стендом с оружием, где раньше висел его «Биг-бой». Я подкатил туда компьютерное кресло и влез на него, чтобы достать это. Это была Книга Мормона, свалившаяся набок. Только внутри переплета Книги Мормона вовсе не было. Текст выглядел как журнал мастера, записывающего время и выход продукции с конвейера машиностроительного предприятия. Там была длинная колонка инициалов: Р, К, С, Ср, ПЗ и так далее — и ряд, где отмечаются дни недели. Я слез и откатил кресло обратно к столу. Снаружи послышался шум подъехавшей пожарной команды: кричали люди, урчали моторы машин на холостом ходу, работала дизельная помпа. Я подкатил кресло к окну. Открыв окно, я влез в оконную нишу. Она была сделана из стальной полутрубы, какие ставят на подвальные окна, чтобы туда не осыпалась земля. Как раз в этот момент и случилось то, про что я даже не думал, что такое может случиться. Я услышал, как две машины проскрежетали по гравию, захлопали дверцы, а затем голос, который мне никогда не забыть:

— Сестры, да не убоитесь!

Оконная ниша была достаточно большой, чтобы, скорчившись, уместиться в ней. Ее внешний край был дюймах в четырех над землей, и, если соблюдать осторожность, можно было незаметно глянуть наружу. Я находился сбоку дома, а все — за домом, но мне был виден внедорожник Пророка с тонированными стеклами и бронированной обшивкой. Один из его телохранителей обходил машину, проверяя, все ли в порядке. Он выглядел как противоестественный гибрид миссионера и наемника — широкие брюки, строгая белая рубашка с короткими рукавами, солдатский короткий ежик и девятимиллиметровый полуавтоматический пистолет, заткнутый за пояс.

Пока пожарные тушили огонь, Пророк собрал вокруг себя детей и женщин.

— Здесь не о чем беспокоиться, — сказал он. — Братья справятся с этим пожаром в считаные минуты. Приблизьтесь, Сестры, и я объясню вам, что произошло, ибо я хочу, чтобы вы узнали то, что знаю я, и я вижу по ужасу в ваших глазах, что вы хотите узнать то, что знаю я. Есть два объяснения неожиданному пожару, вспыхнувшему здесь сегодня. Некоторые скажут: это возгорание от зноя, и ничего больше. Мы сейчас находимся посреди лета посреди засухи посреди пустыни. Так что — что есть, то есть — это возгорание от зноя, и никакой тайны в этом нет. Однако другие скажут вам: это послание от Господа, точно так же, как неопалимая купина была посланием Моисею от Бога. Я позволю вам самим решить, что это было. Я даже не скажу вам, чему верю я сам. Но рассудите мудро, Сестры, ибо вы будете судимы по тому, как вы веруете, сейчас, в настоящем, и потом, в будущем, когда встретитесь с нашим Отцом Небесным у Его врат. — Многие Сестры и даже дети плакали, а Пророк продолжал: — Почему вы убоялись? Господь защитит вас, если вы были покорны. Ибо именно по вашей покорности вы и будете судимы. Если вы любили вашего мужа, если вы были ему покорны, и вы, дети, если вы любили вашего отца и покорялись ему, и если все вы возлюбили Господа нашего и покоряетесь Ему, тогда о вас позаботятся и в этом мире, и за его гранью. Да не убоитесь! — Он был близок к тому, чтобы закричать, чего он никогда раньше не делал. — ДА НЕ УБОИТЕСЬ!

Вокруг него собралось еще много других людей — соседи, Апостолы, кого там только не было, пришедшие посмотреть на пожар и на Пророка; все они оставались позади дома. Момент был вполне подходящий, чтобы дать деру. Я стал было выбираться из ниши, но тут услышал, что Пророк опять заговорил:

— Я знаю: многие из вас задаются вопросом, что будет с вами и с этим домом, кто его возглавит? Вы спрашиваете, как же теперь вам быть женами, если у вас нет мужа? Я знаю: вы страшитесь, что проживете свою жизнь без мужа, и вы беспокоитесь о том, как же вас допустят на Небеса, если вы покинете эту землю безмужними? Но я не хочу, чтобы вы беспокоились, ибо завтра я сам приду к вам и возьму вас — каждую из вас — в жены и дом этот станет моим домом, а все вы — моими женами, так что, когда вы вознесетесь на Небо и сам Господь спросит вас — жена ли каждая из вас? — вы сможете ответить Ему, что каждая из вас — жена Его Пророка, и я обещаю вам: услышав это сообщение, Он допустит вас в Царствие Небесное.

Женщины радостно закричали, некоторые снова заплакали, собаки залаяли, завопили младенцы. Телохранитель снова обошел вокруг внедорожника. Когда он ушел, я выкарабкался из ниши, медленно прошел по въездной аллее и вышел на улицу. Вокруг толпилось столько народу, что в этой сутолоке я был просто еще один парнишка с Книгой Мормона под мышкой. Я обернулся лишь один раз. Огонь уже только тлел, дым рассеивался. Пожарные тащили свое снаряжение обратно в машину, женщины и дети возвращались в дом, а Пророка нигде не было видно.

12 сентября, 2005