по фамилии Мормышкин. (В этих Плавниках полдеревни были Мормышкины.) И взялись научить его всяким браконьерским премудростям, чтоб появился у них «спец по рыбной ловле». И они могли бы браконьерничать не только на суше, но и на воде.

Утро выдалось по-настоящему рыбное. Над Волшебным озером медленно плыли белоснежные облака. Мало того, что они плыли, они еще были похожи на разных рыб. Вот проплывает облако-карась, за ним огромное облако-щука, которое вскоре превращается в стайку мелких облачков-пескарей. Но вот подул прохладный утренний ветерок, и стайка исчезла. Растаяла. Не успел с неба исчезнуть последний пескарик, как на берегу появился «спец по рыбной ловле».

Мужичок, похожий на пересохшую воблу, с удочками в руках и рюкзаком за плечами шёл медленно, озираясь по сторонам, хотя на берегу в такую рань ещё никого не было.

Именно сегодня он должен стать браконьером! Зачем и почему именно сегодня, он не знал. Зато прекрасно знал, как это делается.

Он сел на песок и стал развязывать рюкзак. Развязав его, спец осторожно достал оттуда брусок динамита, похожий на большой кусок хозяйственного мыла, и здоровенный, видавший виды будильник. Связал их верёвкой вместе и долго любовался на своё изобретение. Получилось взрывное устройство с часовым механизмом.

Довольный собою, он начал заводить будильник на всю пружину, мурлыча себе под нос только что сочинённую песенку:

За всем происходящим с высокого дерева наблюдала вездесущая Сорока. «Неужели никто не может помешать этому плюгавенькому мужичонке совершить такое безобразие? — подумала она. — Махну-ка я за Красной Шапочкой! Уж он быстро во всём разберётся!»

И Сорока опрометью полетела к лесниковой сторожке.

Тем временем спец не спеша развел небольшой костёр и повесил над ним котелок с водой для ухи. Как только вода начала закипать, он посмотрел на будильник, который показывал время без пяти минут семь.

Пора!

Через пять минут будет свеженькая рыбёшка!

Он поставил время взрыва на семь часов, размахнулся и закинул свою браконьерскую снасть в озеро. И сразу из рыболова-неудачника превратился в злостного браконьера.

Не прошло и минуты, как потемнело Волшебное озеро, вздыбило воды свои, и из пучины вынырнул хозяин озера Водяной с огромной шишкой на лбу. В руках он держал громко тикающее взрывное устройство.

— Ты чего, старче! Совсем с ума спятил? — держась за шишку, пробасил он.

— Да нет! Вот решил немножко рыбки на завтрак наглушить, — смущённо пролепетал браконьеришка.

— «Наглушить, наглушить…» Она и так немая, а ты её ещё и глухой сделать решил? Мне и без того поговорить не с кем!

— Счастливый ты! А моя жена своей болтовнёй совсем меня замучила, — пожаловался мужичок.

— Вот её и глуши! А рыбки ничего плохого тебе не сделали! — С этими словами Водяной бросил взрывное устройство обратно браконьеру, а сам углубился в родную стихию.

Горе-браконьер, поймав своё изобретение, посмотрел на будильник. До взрыва оставалась одна минута!!! На размышление не было времени, и он швырнул устройство в ближайшие кусты.

Что произошло потом, он уже не видел и не слышал. Зажмурив глаза и заткнув уши, как страус, сунул голову в песок и замер.

А произошло вот что. Раздался взрыв негодования! Из кустов выскочил дед Игнат со здоровенной шишкой на лбу и с вещественным доказательством в руках.

— Ах ты щучий хвост!! — закричал он. — Чуть не убил своим будильником!

В два прыжка лесник оказался рядом с нарушителем.

— Так! Теперь нужны понятые!

Он свистнул, и на берег выскочил его помощник Дружок. Игнат постукал «страуса» по торчащей из песка задней части туловища. Тот вздрогнул всем телом и резко выпрямился. Увидев перед собой Красную Шапочку с будильником в руках, он от испуга ткнулся головой обратно в песок. Игнат не смог сдержать улыбки и опять постукал его по тому же месту.

— Тик-так! Уже пять минут восьмого, пора вставать, — сказал он.

Бедолага медленно выпрямился, испуганно поглядывая на будильник.

— Не бойся, не взорвётся. Твоё счастье, что не получилось у тебя взрывное устройство. Кстати, ты кто таков?! — принимая суровый вид, спросил лесник.

— Гражданин Красная Шапочка! Я не местный. Ваших законов не знаю. Простите меня, дурака.

— Дуракам закон не писан, если писан, то не читан, если читан, то не понят, если понят, то не так! — проговорил скороговоркой Игнат.

Сделав паузу, блюститель порядка продолжил:

— За две шишки ты ответишь по месту жительства, как за мелкое хулиганство, а самоделку твою я сдам в музей областного «Рыболовного общества». Этого добра там пруд пруди. Забирай свой рюкзак и сматывай удочки! Чтобы я тебя с такими изобретениями в моём лесу больше не видел!

Игнат со своим Дружком, довольные проделанной работой, сели на велосипед, который ждал их в кустах, и уехали.

Ну, а Мормышкин (а это был именно он) не солоно хлебавши, под свист и гогот обитателей леса, собравшихся на месте происшествия, смотал свои удочки, повесил на плечо опустевший рюкзак и, сгорбившись от стыда, отправился восвояси.

Только он в лес вошёл, глядь — поперёк тропинки учителя его — браконьеры стоят! И нехорошими словами встречают.

— Бредень ты дырявый, — говорят, — мормышка несчастная, не оправдал ты наше доверие. Будем тебя перепрофилировать!

Не ожидал рыболов такого поворота событий. А тут ещё слово какое-то непонятное — «перепрофилировать». Испугался! Руки-ноги затряслись от страха. Шагу сделать не может.

Взяли браконьеры своего ученика под белы рученьки и повели в свою деревню Пыжи — переделывать из рыболова в охотника.

Идут не торопясь, беседуют. Остановились в соседней деревне возле двора знакомого фермера.

Видят, хозяин в поте лица трудится, а рядом на завалинке сидят его сыновья и семечки лузгают.

— Отдохни, Иван! Работа не волк, в лес не убежит! — дружно прокричали труженики ружья и капкана.

— А если убежит? — возразил Иван.

— В лесу пусть нам лучше не попадается! — рассмеялись браконьеры.

Немного помолчав, один из них кивнул в сторону лоботрясов на завалинке:

— Зачем тебе эти лодыри? Толку от них как от козла молока. Отдай их нам, мы из них настоящих охотников сделаем.

— Нет уж! Пусть лучше семечки грызут! Нам и вас двоих много.

— Хочешь не хочешь, а нас теперь трое, — злорадно сказал толстый.

— Не буду я третьим! — вдруг ощетинился Мормышкин. — Гусь свинье не товарищ. — И, не