— А здесь… — Серега показал пальцем на сигарету, — Тоже есть никотин, точно такой же! И поджелудочная курильщика очень быстро привыкает к халяве. Отсюда и тяга. Второй момент, излишек никотина в крови — начинает «перерабатывать» нутряной жир человека, то есть тот самый «запас», отложенный организмом на «черный день». Вот почему после сигареты появляется чувство сытости даже при голодном желудке. Ну и стройная фигура, несмотря на переедание.
— А как же болезни? — спросил удивленный Афанасьев, он впервые слышал лекцию в защиту курения.
— Так кроме никотина — в сигарете полно разных других вредных веществ. Вот они действительно опасны. Те же смолы, альдегиды.
— Хорошо, а лошадь, погибающая от капли никотина? — подначил стоявший рядом некурящий Геннадий.
— Лошадь? Лошадь — существо травоядное, ей никотин ни к чему. В отличие от всех хищников. Вот кошку, собаку, да даже обезьяну — можно научить курить и они будут это делать с удовольствием. Кроме того, что такое капля никотина? — это грамма 2–3, в сигарете же содержится всего от 08 до 15 сотых миллиграмма! То есть, в той капле порядка десяти тысяч сигарет, выкуренных одномоментно! От такой дозы и заядлый курильщик может окочуриться!..
— И все же, табакокурение вредно! Оно несет с собой кучу болезней! — объявил Афанасьев.
— Я с этим не спорю, но есть один нюанс — курильщики не страдают от болезни Альцгеймера. Более того, альцгеймером страдают именно в тех странах, где борются с курением! Почему? Не знаю!
— Может, курильщики просто не доживают до того возраста? Ведь болезнь начинает прогрессировать после шестидесяти? — спросил удивленный Геннадий.
— Все может быть. Но по мне, лучше умереть в пятьдесят, оставаясь бодрым, чем тянуть дополнительные двадцать-тридцать лет в виде овоща!
Афанасьев усмехнулся.
— Не, Сережа, это ты говоришь, пока молодой! А как полтинник стукнет — другое запоешь!
Напрасно Афанасьев рассчитывал провернуть переговоры в тот же день. Затянувшийся завтрак, плавно перешедший в обед поставил крест на обсуждении деловых вопросов. Несмотря на угрозу монгольского нашествия, жизнь в средневековье текла неторопливо и князья отложили обсуждение военно-свадебного договора на завтрашний день. Хотя в «кулуарах», точнее — во дворе, общими мнениями успели перекинуться.
Во второй половине дня Геннадий сходил к бойцам сопровождения и привел их к детинцу, оставив у машин четверых караульных. А пока Серпилин ходил за бойцами, Афанасьеву и Сереге показали светлицы, отведенные им и их воинам для ночлега.
Перед теремом Геннадий упорядочил взвод и бойцы вошли во двор печатая шаг, как на параде. На крыльцо высыпали князья и дружинники, которые были в состоянии оставаться на ногах, дворня побросала работу, дивясь на невиданное зрелище. Геннадий остановил строй напротив крыльца, а сам строевым шагом подошел к Афанасьеву, отдал рапорт, и только после этого поступил приказ разойтись. Пятерых злоумышленников тоже торжественно передали Роману. Князья удивились, дескать, зачем их вообще сюда везли? Можно было повесить на месте. Но Афанасьев ответил, что с одной стороны — они не успели совершить злодеяние, а с другой — в Торжокском княжестве смертью наказывают только за убийства, за все остальные преступления, включая воровство, грабеж, мошенничество — всего лишь лишение свободы, то есть рабство, на несколько лет, в зависимости от степени злодеяния. В данный момент у торжокских гостей нет возможности припахать новоявленных рабов, да и на коломенской земле этот закон не работает — ибо негоже лезть в чужое княжество со своим уставом. Афанасьева поддержал и Юрий рязанский, которому понравилось само наказание — зачем убивать смердов, если их можно использовать для пользы княжества? Ну, а если не получится, так повесить никогда не поздно. Роман подумал над словами и согласился. Несостоявшихся разбойников отвели в поруб, а судить и назначать меру наказания будут позже, сейчас — не к спеху.
Гостей отвели в баню, где пару часов они парились, поливая раскаленные камни пивом и его же употребляя внутрь, а как офицеры вышли, запустили остальных бойцов. Хоть красноармейцы и были тепло одеты, но успели несколько продрогнуть, карауля автотранспорт. Бойцы с удовольствием нахлестывали себя березовыми и дубовыми вениками, мылились привезенным с собой мылом, смывая пот и пену водой. Потом, одевшись в свое же исподнее — ведь мылись перед самым отъездом, два дня тому назад — чего его менять, натянули мундиры. Офицеры с вновь прибывшими прапорщиками вернулись к столу, а красноармейцев поместили в людскую. Накрытый для бойцов стол отличался от княжеского только отсутствием заграничных вин, все остальное было тем же самым. А в светлице к прежним яствам прибавились печеные половинки куриц, разного рода уха: и рыбная, и куриная, и яблочная, ломти сала и буженина, холодец из потрохов и говяжьего рубца, мясное под густым коричневым соусом: от целиком запеченных зайцев до огромных кусков свинины и баранины с торчащими костяшками. Само собой на столе было полно всевозможных пирогов, пышек, кулебяк и круглых лепешек, используемых тут вместо тарелок.
Застолье продолжалось еще часа три, после чего Афанасьев взмолился, мол больше внутрь ничего не лезет. За это пришлось опять выпить по полному кубку, после чего нагруженные гости побрели в свои светелки. А дружинники, слегка пришедшие в себя после «завтрака», опять постарались оторваться «по полной» и, похоже, не очень обращали внимания, кто еще за столом держится, а кто сполз «отдыхать».
— Не, правду говорил Варсонофий, настоятель Борисоглебского монастыря, обжорство — большой грех. — выдал Афанасьев свое мнение по поводу банкета, заваливаясь на широкую лавку, покрытую волчьими шкурами.
— А чего? — удивился Васильев. — Нормально, вроде бы, поели. Вот только водочкой залакировать не мешало бы…
— Э! — протянул Геннадий. — Это ты так говоришь, потому что завтрак пропустил!
Осадчий тем временем включил рацию и вскоре связался с базой.
— У Волкова проблемы. — сказал он, снимая наушники.
— Что такое? — в один голос спросили Серега и Арсений Николаевич.
— Да нет, не пугайтесь. Все живы здоровы, просто путь на Курск завален деревьями на сотню верст. Говорит, лет сорок тому назад местные князья засеку делали от Киева и Смоленска. Короче, машины не пройдут.
— Растащить никак?
— Не знаю, смотреть нужно. Андрей передал, что без бульдозеров точно не пройти. Но сколько времени на это уйдет?
— А сжечь? — спросил Афанасьев. — Там деревни какие-нибудь по пути есть? Если нету, так сжечь все это на хрен.
— Тоже не знаю. Смотреть надо.
— Ладно. — подытожил подполковник. — Передай, будем решать сразу, как вернемся, а пока нужно этот завал Гансу с Хайнцем показать. Пусть выберут древесину для своей мастерской, заодно может какой совет дадут.
— А когда вернемся? — спросил Геннадий.
— Если завтра об основном договоримся, то послезавтра разведка пойдет на юг, а мы покатимся на запад. До стоянки, где мы ночевали, а оттуда можно сразу эвакуироваться. Так что, думаю, через день дома будем. Вот в таком плане и передавай.
Неизвестно где, 29 ноября силурийского периода палеозойской эры
Рано утром Ганс Реслер перешел вместе с курьером в Силур. Его компаньон по мастерской Хайнц Хаген решил не ходить, с сырьем мог и напарник разобраться, а в Торжке возводились дополнительные цеха — фабрика расширялась. По переданным из 21 века проспектам немцы заказали оборудование для
