Когда Шибалин подкатил к «дырке» в юру, Серега был уже там. Он, услышав разговор по рации, повернул обратно с половины пути.

— Ну что тут у вас? — спросил подполковник.

— Да, ерунда какая-то. Я антенну нарастил, портал приподнял и кусок провода туда выпихнул, Фролов говорит — сигнал качественно изменился, а с пароходом даже хуже стало. Одни помехи… — Серега потянул провод обратно.

— Стоп! Товарищ старший лейтенант НКГБ, сигнал парохода усиливается! — радист включил громкую связь.

— Что? Усиливается? — Серега задумался, а потом резко выдернул провод из дырки.

— Еще усилился! — недоуменно сказал радист.

— Да ты не радист, а вредитель-радиолюбитель! Пароход не в юре, а у нас, в силуре!

— Связь устойчива? Вызывай капитана.

Радист кивнул, мол капитан тут и давно готов к приему, что ему передать?

Шибалин представился и начал переговоры с капитаном судна Владимиром Плаушевским. Тот никак не мог поверить, что вверенный ему теплоход занесло мало того, что в другую эпоху, но и на другой конец земного шара. Вокруг «Армении» простирался океан, без каких либо признаков земли. Топлива немного — миль на 600–700, много тяжелых раненых, мало питьевой воды и полное отсутствие еды.

— Планировался крошечный рейс, из Севастополя в Туапсе, за ночь должны были проскочить. Судно перегружено — семь тысяч пассажиров, но запасов не брали. Уточните свои координаты. — расшифровал радист очередное сообщение с корабля

— Передавай, — какие координаты? — диктовал подполковник. — Мы в Южном полушарии, это совершенно точно, а координат тут нет вовсе, гринвичский меридиан не существует, из-за отсутствия самого Гринвича. Звезды другие и Луны нет! Ночью сам увидит. Я не знаю, как тут координаты определить.

Вскоре слово взял штурман, он попросил сделать синхронно с ним замеры азимута и склонения на солнце. После небольшой заминки, связанной со срочным вызовом штатного силурийского топографа Кузнецова, нужные цифры были переданы. По этим скудным данным штурман сумел вычислить направление и примерное расстояние на силурийскую базу. Оно превышало две тысячи километров.

— Примерное расстояние от Торжка до Ялты. — прикинул Серега. — А направление — не знаю. Где тут Ялта может находиться?

— Мы разворачиваемся, — сообщил капитан. — Пойдем в режиме строжайшей экономии. Теоретически до вас по спокойной воде идти четверо суток, но топливо кончится через два дня. Пройдем, сколько сможем, а как дальше быть — пока не знаю.

— Понятно. Не переживай, капитан, что-нибудь придумаем. Радист остается на связи, а я пока отключаюсь.

Оставив у дырки одного из радистов и «портальщика» Родионова — продолжать налаживать контакт с Фроловым, остальной персонал, включая второго радиста, покатил к штабу.

— Семь тысяч человек… — размышлял по дороге Шибалин. — Если брать только голый хлеб и консервы, то им нужно ежедневно от 5 до 10 тонн еды. Если крупой и мукой — вес поменьше втрое, но тогда воды вдвое больше. Где брать? Чем доставлять?

— Взять то можем. — успокоил Серега. — Если жалко тратить имеющееся, что Афанасьев принес, то можно честно купить, можно экспроприировать, а с доставкой действительно будут проблемы. Самолет закинет всего одну тонну и не дальше, чем на четверть пути — 500 километров. Наша фура может и пятнадцать тонн прихватить, но по морю она плавать пока не научилась. Опять же две тысячи верст — это трое суток по асфальту, а тут бездорожье, значит — неделя-полторы. Народ за это время от голода перемрет. Зря мы баржи Афанасьеву отдали…

— Нет, не зря. Это речные баржи, если их в море выпустить, проще сразу утопить. Яхту нужно обратно затаскивать.

— Хорошо. Три тонны при средней скорости 30 узлов… Сколько там в узле? Один и девять кэмэ в час? Сейчас посчитаю… Ага, до судна яхта домчит, грубо, за двое суток. Двое суток туда, двое суток обратно за новой порцией груза… А нужно втрое больше и вдвое быстрее.

— Сергей, не забывай, что судно тоже будет на всех парах стремиться к нам. А если попробовать сам портал придвинуть к кораблю? Сможешь?

— Не знаю. — сказал Сергей. — Из 93 года? Мне туда нельзя, могут либо Александр, либо Дмитрий. В свою очередь, из их времени могу и я портал двинуть. Но тут сразу две неприятности. Во-первых, на две тысячи километров прыгнуть не получится, только полпути одолеем, во-вторых, чтобы двинуть портал «оттуда» — зеркало окна должно стоять «на своем законном месте», то есть под Торжком в Тверской области. А у нас ни в первой, ни во второй реальностях место на точке — не подготовлено. Там лес стоит, не то что фура, грузовичок не поместится. А погрузчик утопнет. Или десять тонн на руках носить?

— Надо будет, и на руках вынесем. — ответил подполковник. — А в средневековье у нас что? Тоже лес?

— Валерий Петрович, а это — вариант! Там большая делянка свободна, дерево для строительства наших домов сначала оттуда брали. Остались пни и кусты. Но машины проедут — трактор, когда деревья вывозил, и грунт притоптал, и дороги накатал. Есть место, где можно груженые авто разместить, пока я порталом пароход искать буду.

— Выходи, приехали. — Шибалин выскочил из Лэндровера и крикнул выскочившему из штаба адъютанту. — Григорий, срочно ко мне Сашу и Дмитрия,

— Слушаюсь. — Григорий по рации принялся вызывать обоих первопроходцев.

Перетащили яхту из средневековья в силур достаточно быстро: Саня подогнал портал вплотную к Тверце и тракторист затащил ее на наскоро сколоченный помост из бревен, а вместе с ним — в кузов фуры, стоявшей на железнодорожном пути. Но чтобы спустить яхту обратно на воду в силуре — потребовалась целая эпопея. Сразу с море — не получалось, фура не могла подъехать к кромке воды — слишком крутой берег, потому спускали в реку. Но и там не все так просто. Опять пришлось строить наклонный стапель, по которому яхта сошла в воду.

На все про все ушел весь день. Командир яхты Владимир Шерстнев пытался отложить плавание до утра, дескать, солнце садится, а как стемнеет — куда идти? Но Шибалин настоял на немедленном отплытии:

— Каждая минута на счету, а тебе все равно двое суток потребуется.

По согласованию с капитаном «Армении», на яхту погрузили тонны две разных круп и еще полторы тонны всякой мелочи — ящики с консервами, шоколад, муку, и для себя продукты и воду на неделю. С пресной водой на судне тоже была плоховато, но по мнению Плаушевского, дня три-четыре можно перекантоваться за счет опреснения морской. Да и у медиков был небольшой запас дистиллята.

Экипаж состоял из трех человек — капитана-яхтсмена Шерстнева, его помощника бывшего пограничника Алексея Евдокимова и радиста, державшего постоянную связь с «Арменией» и базой. Яхта выбралась из устья реки в море, когда солнце наполовину ушло за горизонт. Заданный топографом азимут указывал на сушу, потому Шерстнев повел яхту вдоль берега, взяв мористее, чтобы в темноте не выскочить на мель. Море, после утреннего шторма слегка успокоилось, но все равно волны для речного суденышка были великоваты. Тем не менее, яхта упорно огибала материк, периодически связываясь с судном.

На рассвете штурман «Армении» попросил уточнить азимут и склонение нижней кромки солнца, и через некоторое время уточнил курс, сообщив, что яхта и лайнер сблизились почти на шестьсот километров. Во второй половине дня с «Армении» увидели землю. До базы по прямой оставалось чуть менее полутора тысяч километров. Судно легло на новый курс, обходя материк, взяв направление на яхту.

На базе постоянно мониторили местоположение судна, но пока оно оставалось за пределами карты береговой линии, составленной Кузнецовым по результатам аэрофотосъемки. Когда пришло сообщение, что «Армения» достигла берега и изменила курс, она по прежнему находилась на «белом листе», ибо Филатов дальше радиуса в тысячу километров не забирался. Тем не менее, самолет начали готовить к вылету. Штабные, вместе с летунами определили примерное местоположение судна, в момент встречи с яхтой,