подоконнике надрывно свистел чайник. Стучали ящики столов, шелестели страницы. Кто-то кашлял, а кто-то чихал.

– И что, я буду работать здесь ? – спросила она.

– Что, впечатляет? – гордо спросил Артур. – Считай, что тебе повезло. Не каждому удается тут пристроиться. Сидеть будешь вон там.

Он показал ей на столик в углу, где лежала стопка книг и стояла фотография в рамочке с изображением забавного малыша.

– Но здесь уже кто-то сидит, – возразила Настя.

– Совершенно верно, – ничуть не смутился он. – Кроме тебя, за этим столом работают еще два адвоката.

– Но как же мы будем сидеть втроем? – удивилась она.

– Нет ничего проще. Будете работать по очереди.

– Это как?

– Экая ты дурочка! Ну, как тебе объяснить? Адвокаты – народ очень занятой, поэтому невелика вероятность, что вы встретитесь втроем за одним столом. Пока они будут заняты в суде, ты будешь полноправной хозяйкой своего рабочего места. Ну, а когда вернутся в контору – тогда извини, пересядешь куда-нибудь на свободное место.

– Мне нужен другой стол! – твердо заявила Настя. – Я не могу сидеть здесь!

– И не надо, – улыбнулся он, переходя на громкий шепот. – Мы можем сидеть вместе. Я уступлю тебе краешек своего стула или ты предпочитаешь колени?

Настя содрогнулась. Она прошла на свое место и без сил опустилась на стул. Это был акт капитуляции. Она сдалась…

Делать ей было совсем нечего. Она разложила перед собой несколько тоненьких брошюр и углубилась в чтение Уголовного кодекса. Вскоре она поняла, что пытаться сосредоточиться, работая в муравейнике, – это пустая трата времени.

Настя оглянулась вокруг и встретилась глазами с молодой красивой женщиной. Она сидела за соседним столом и бесцельно вертела в руках дорогой мобильный телефон. Черные волосы шелком падали на ее плечи, а яркие синие глаза удивительно гармонировали с кофточкой цвета летнего неба.

– Привет! – сказала Настя.

Женщина уставилась на нее, как на привидение.

– Меня зовут Анастасия Дроздова. Я – ваша новая сотрудница.

Ее коллега, похоже, была немой.

– Можете не представляться, – улыбнулась Настя. – Кажется, я знаю, как вас зовут. Елена Соловей. Угадала?

Небесные глаза коллеги заволокла гроза, и они стали почти черными.

– Артур, кто это такая? – визгливо спросила она.

– Наша новенькая адвокатесса, – отозвался Плюхин, доставая из портфеля бутерброды с колбасой. – Она же тебе уже сказала.

– Пока я услышала только оскорбление.

У Анастасии округлились глаза.

– Да-да. Она назвала фамилию Соловей, а, между прочим, я – Воробей!

– Она не хотела, – вступился Артур, пронзая колбасу зубами.

– Я не хотела, – подтвердила Настя. – Я просто перепутала. Простите за ошибку. Хотя я не совсем понимаю, почему это вас так задело. По-моему, Соловей звучит более романтично, чем Воробей.

– Артурчик, это невыносимо! – заявила Елена тоненьким голоском. – Если ты в ответе за эту девицу, прошу, призови ее к порядку. Не хватало еще на собственном рабочем месте выслушивать гадости.

Плюхин, не без сожаления, оставил колбасу и повернулся к Анастасии.

– Голубушка, будьте внимательны, – попросил он. – Я думаю, что ошибок на сегодня было предостаточно. Дайте нам передышку.

Настя вынуждена была признать, что на сей раз Артур говорил истинную правду. За первый свой рабочий день она умудрилась сделать слишком много досадных промахов. Нужно было во что бы то ни стало исправлять положение. Сомнений, что у нее все получится, не было никаких…

«Как бы я хотела знать, мамочка, что ты сейчас обо мне думаешь? Видишь, твоя дочь стала адвокатом. Ты ведь об этом так мечтала. Помнишь?»

Настя обращалась к снимку в кожаной рамке, где была запечатлена совсем еще молодая женщина с печальными серыми глазами. Внешне мать и дочь были очень похожи между собой. Глядя на Веру Дроздову, можно было с большой определенностью сказать, как будет выглядеть Анастасия через двадцать лет.

«Ты всегда останешься стройной, а твоей походке будут завидовать, – предсказывала мать. – Вот только я не хочу, чтобы ты повторяла мои ошибки».

Складывалось впечатление, что весь жизненный путь Веры Дроздовой был чередой промахов и неудач. На самом деле, конечно, все было не так. Ошибок было две, но обе они, на ее взгляд, имели фатальные последствия. Первой из них был балет.

Вера окончила хореографическое училище, куда она попала вопреки воле родителей. Те мечтали о серьезной, скучной, но основательной профессии для своей дочери – бухгалтерии или юриспруденции. Но девушка видела свое будущее на сцене Большого театра. Ей прочили блестящую карьеру, но как-то так сложилась ее жизнь, что о высоких подмостках пришлось позабыть по причине весьма банальной – она влюбилась!

Вторая ошибка предстала перед ней в образе высокого красивого мужчины весьма зрелых лет. Евгений был начальником крупного предприятия, человеком занятым и несентиментальным. Ухаживал он за Верочкой стремительно, как и подобает мужчине, значительная часть жизни которого отводится под совещания и планерки. В первый же вечер он отослал в гримуборную юной танцовщицы корзину роз с небольшой открыткой: «Вы были великолепны. Ваш Е .». Кто такой этот Е ., Верочка, конечно, не поняла, но сердце ее сладко замерло в предвкушении романтического приключения. После этого каждый вечер после ее выступления он посылал ей небольшие, но очень милые подарки: коробочку конфет с приколотой орхидеей, флакон духов, газовый шарфик или изящную статуэтку. Будучи особой воспитанной в духе строгих семейных традиций, Верочка, конечно, знала о том, что порядочная девушка не должна принимать презенты от незнакомого мужчины. Но в подношениях незнакомца чувствовался тонкий вкус и четко выверенная стратегия завоевания девичьего сердца. Это были всего лишь знаки внимания от одного из почитателей ее таланта.

Личная встреча с Е . несколько смутила девушку. Ее поклонником оказался не пылкий юноша, которого она уже успела нарисовать в своем воображении, а зрелый мужчина с седыми висками. Правда, Верочка колебалась недолго. Новый знакомый был так не похож на юнцов с лоснящимися лицами, с которыми девушке чаще всего приходилось иметь дело, что она сдалась практически без боя. Е . был старомоден и галантен, он цитировал поэзию Серебряного века, а, поднося ей очередной букет, становился на одно колено.

Потом были ужины при свечах, ночные катания в автомобиле по городу и поздние пробуждения в номерах класса люкс.

«Видишь ли, милая, – признавался Е., – я бы ни на секунду не задумался, чтобы привести тебя в свою берлогу, но увы! – я живу там не один, а со старенькой мамой. Боюсь, ее шокирует наше появление. Я не молод, а связь с такой юной девушкой воспринимается в нашем обществе с предубеждением. Давай пока сохраним наши отношения в секрете. Ты не возражаешь, мой ангел?»

«Нет, конечно. Но, милый Е ., у нас есть будущее?» – спрашивала Верочка, старательно скрывая разочарование.

«Конечно! – восклицал он. – Но мы ведь должны проверить наши отношения». Замечая, что лицо любимой омрачает грусть, Е . не выдерживал. «К черту условности! – кричал он. – Сегодня же поговорю с мамой. Хотя, если рассуждать здраво, ее нужно сначала подготовить. Не дай бог ее сердце не перенесет такой радости».

Верочка, конечно, соглашалась. Ей вовсе не хотелось стать причиной чьей-то преждевременной смерти. Судя по всему, переговоры с престарелой маменькой затягивались, но девушка и не думала роптать. Е . выделил ей средства на покупку свадебного наряда. Она часами просматривала модные журналы, выбирая фасон для платья. Все это требовало длительного обдумывания и тщательной подготовки, поэтому время в приятных хлопотах проходило незаметно. Так же незаметно пришли первые предвестники беременности: легкая тошнота, головокружения и слабость. «Это восхитительно, мой ангел, – говорил Е., кружа ее по комнате. – Но ты уверена, что ребенок не помешает твоей карьере? Может, лучше бы… – дальше следовала многозначительная пауза. – Ах, об этом я просить не вправе». – «Ребенок – это плод нашей любви», – упрямо заявляла Верочка. «Конечно, – охотно соглашался он. – Но ты ведь понимаешь, что для разговора с маменькой теперь потребуется еще немного времени». Она, конечно, мало что понимала, но ей так хотелось быть идеальной женщиной, мягкой и податливой, как кошечка. Короче, она дожидалась, а время шло.

«Дура! – сказал ей режиссер театра, увидев на репетиции ее заметно округлившийся живот. – Делай, что хочешь, но к началу сезона ты должна быть в форме». – «Но сезон открывается через два месяца, я не могу родить за этот срок», – возражала она. «Дважды дура! – говорил он. – Кто здесь говорит про роды? Избавься от плода, и делу точка». – «Не бывать этому!» – твердо заявила она. «Ну, тогда – скатертью дорога, – напутствовал режиссер. – Место примы пусто не бывает». Она ушла из театра, громко хлопнув дверью.

«Не расстраивайся, дорогая, – утешал ее Е . – Я тебя устрою в самую лучшую труппу. Ты еще будешь танцевать главные партии. А пока готовься к свадьбе. Я уезжаю на месяц. Маменька дала согласие на наш брак. Смотри, чтобы к назначенному сроку платье было готово!»

Платье было готово задолго до дня свадьбы. Белое, с изящной розовой оборкой, оно топорщилось на манекене и напоминало воздушное пирожное со сливками. Верочка то и дело крутилась перед зеркалом, примеряя фату и белую накидку, отороченную мехом, которая должна была скрыть от гостей округлившиеся формы невесты.

В назначенный день Е . не приехал. Не приехал он и через неделю. Дрожащей рукой Верочка набрала телефонный номер жениха. «А кто его спрашивает?» – голос в трубке звучал не по-старчески резко. «Его невеста, Верочка Дроздова. Вы наверняка слышали обо мне». – «А как же. Верочка, говорите? Так вот, милое дитя, Е. умер. Просьба сюда больше не звонить». – «Как умер? – недоумевала девушка. – Он не мог так просто умереть. Мы же должны были обвенчаться. Кроме того, я жду ребенка». На том конце провода повисло недолгое молчание. «Видите ли, милая, люди иногда умирают просто так, не спросив нашего позволения. Если вам нужна денежная компенсация…» – «Да не нужна мне никакая компенсация, мне нужен мой жених». – «Ничем не могу вам помочь», – следовал ответ.

Да и чем тут можно было помочь? Жизнь Верочки превратилась в одну сплошную черную полосу. Она потеряла работу и жениха, а также и свою мечту о тихом семейном счастье.

Девочка родилась в срок и была наречена Анастасией. С самого своего раннего детства она усвоила два важных материнских урока. Первое – никогда не связывайся с балетом. Второе – не заводи ребенка без семьи. Сама Вера поставила на балетной карьере жирный крест. В театр ее больше не брали, и она, чтобы прокормить себя и свою маленькую дочь, вынуждена была перебиваться частными уроками хореографии и местом скромного преподавателя народных танцев в местном Дворце культуры.