больших рек или побережьях океанов, практиковалось отправление умершего в лодке вниз по реке.

Погребальный культ во многих районах рассматривался и как средство воздействия на будущий урожай, который вырастал из земли. В неолитических сообществах в Египте, Сирии, Иране, повсеместно в Средиземноморье и в Юго-Восточной Европе, иногда даже в Англии в могиле размещали женские фигурки, вылепленные из глины или высеченные из камня и кости. Подобные фигурки иногда рассматривались как образы «богини-матери» или «богини плодородия». Изображения женщины-богини известны и в исторических сообществах Месопотамии, Сирии и Греции, где они, очевидно, являются реликтами далекого прошлого.

Подразумевалось, что земля, представлявшаяся в виде груди или лона женщины, выпускает ростки. На нее, как и на женщину, оказывалось возможным воздействовать посредством жертвоприношений и подражательных ритуалов. Соответственно урожай воспринимался как результат оплодотворения земли дождем. Поэтому в ритуалах участвовал мужской партнер, представленный фаллосом из глины или камня. Подобные изображения известны в Анатолии, на Балканах, в Англии.

Соответственно универсальной частью обряда было церемониальное соединение полов, призванное «вызывать» плодородие природы. Со временем обряд утратил архаические оргиастические черты. На основании цикла мифов и культовых обрядов, распространенных среди древних народов Ближнего Востока и Средиземноморского бассейна, установлено, что церемониальная женитьба ограничивалась выбором избранной пары.

Актер-мужчина олицетворял зерно (или растительность в целом), принимая на время роль лидера, он становился «бобовым королем». Как и зерно, он должен был умереть (быть похороненным) и вновь воскреснуть (вырасти). Его символически убивали и заменяли молодым и жизнеспособным преемником. С помощью актерской игры продуктивные силы природы принимали личностные формы и становились «богиней» и «богом».

Если общество убеждалось в том, что смерть «бобового короля» можно заменить убийством пленника или только символической смертью через магические обряды, то отсюда оставался один шаг до того, чтобы «бобовый король» превращался также во временного правителя, подобный переход становился легче, если он также становился военным вождем.

Таков один путь, когда возникают «божественные правители», такие, какие встречаются на заре истории. Точно нельзя установить, действительно ли подобное царствование или власть вождя на самом деле появились во времена неолита в Ближней Азии или Европе.

В Египте, Месопотамии и Греции исторически монархи осуществляли множество функций в оплодотворяющих ритуалах, приписываемых некоему условному «бобовому королю». Многие современные первобытные общества признают наследственность вождей, их власть проявляется и как магическая, и как силовая.

В неолитической Европе единственный дом, который выделялся в селении своей величиной и центральным положением, являлся резиденцией вождя. Огромные каменные гробницы, расположенные на Атлантическом побережье, и обширные длинные курганы Британии рассматриваются как погребения вождей. Однако, как показывают раскопки деревни дунайской культуры на Рейне (близ Кельна) Линденталь, не только германцы верили в наследственные привилегии вождей.

В любом случае следует признать, что в неолитическом обществе сохранились клановая структура и сообщество, основанное на «родстве». И сегодня у первобытных племен земля обычно находится в совместном клановом землепользовании. Если земля не возделывалась коллективно, она делилась на участки, которые закреплялись за конкретными «семьями», предназначаясь только для конкретного использования ими. В этом случае они перераспределялись ежегодно.

Из-за доминирования культивирования пахотных земель возрастала роль женщин в коллективной экономике, родство шло по женской линии, преобладала система «женских прав». Если же сообщества занимались преимущественно выращиванием скота, то, напротив, экономическое и социальное преобладание переходило к мужчинам, родство определялось по мужской линии.

Биологически неолитическая революция доказывается увеличением численности вида Homo sapiens. Несмотря на то что отдельные неолитические сообщества были невелики, их было существенно больше, чем человеческих сообществ в период палеолита или мезолита.

В Ближней Азии, Египте и Европе археологи раскопали тысячи хорошо сохранившихся скелетов соответствующих времен от неолитической революции до городской революции, от всего же периода палеолита нам пока досталось всего несколько сотен человеческих скелетов, хотя палеолит длился в десять или пятьдесят раз дольше, чем неолит!

Рост населения неолита в конечном счете ограничивался противоречиями в новом типе хозяйства. Увеличение количества людей влекло за собой увеличение жизненного пространства. Для поддержки образующихся семей было необходимо освоение новых земель и пастбищ для увеличивавшегося поголовья скота и домашней птицы, чтобы производить больше пищи.

От каждого самообеспечивающегося поселения должны были отпочковываться дочерние деревни. Свидетельством данного процесса является распространение неолитической экономики по всему миру. На практике, конечно, производители пищи (земледельцы и скотоводы) пополняли свои ряды за счет охотников и собирателей. И последние далеко не всегда пассивно подчинялись вытеснению или изгнанию. Иногда первобытные люди воспринимали и приспосабливали к себе экономический уклад вторгшихся на их территорию пришельцев.

Похоже, что неолитические культуры Северной Европы обязаны своим происхождением прежде всего лесным народам мезолита, которых обеспечивали скотом и зерном продвигавшиеся дунайцы и другие земледельческие племена, учившиеся у них изготовлению горшков, прядению и ткачеству. Близость создавала возможность для обмена опытом и приобретения знаний. Подобный обмен увеличивал приток вторгавшихся земледельцев и способствовал их продвижению. На долгом пути продвижения различия между укладами жизни постепенно стирались.

Однако контакты далеко не всегда были дружественными, поскольку возникало неизбежное соперничество за одни и те же земельные угодья, да и запасы не были безграничными. Подобное состязание само по себе вело к войне. Скорее всего, первые дунайцы оставались мирным народом, поскольку в их могилах присутствует не оружие, а охотничье снаряжение, а в ранних поселениях отсутствуют оборонительные сооружения.

Поздние же деревни, как Линденталь (близ Кельна), были защищены сложными оборонительными сооружениями, соответственно и в погребениях обнаруживается оружие и военное снаряжение. В конце неолитического периода в Европе именно оружие в форме каменных боевых топоров и кремневых кинжалов стало самой распространенной частью погребального инвентаря.

Почти по всей Центральной и Северной Европе вспыхивали местные войны за спорные территории, ведь время легкой экспансии незанятых земель прошло.

Везде мы наблюдаем один и тот же процесс, выраженный более или менее ясно. В культурных слоях поселений, расположенных на Балканах, в Греции, Анатолии (Малой Азии), Сирии и Иране, прослеживаются принципиальные изменения в культуре.

Такие внезапные перемены обозначают замещение одного общества другим, с иными социальными традициями. Иначе говоря, завоевание, изгнание или порабощение одного народа другим. Подобные перемены населения, сопровождавшиеся военными стычками, описанные этнографами, становятся характерной чертой жизни в Северной Америке, Африке и Азии.

Конечно, после захвата чужих земельных наделов и пастбищ не требовалось оставлять там прежнее население, которое все это поддерживало раньше (добавляя это враждебное население к своему). Война и геноцид скорее содействовали уменьшению, нежели увеличению людского рода.

Тем не менее перемены в культуре, отмеченные в археологических описаниях, не всегда означали изгнание или истребление более старого общества. Результатом часто становится и «смешанная культура», где более старая утварь сохраняется, что указывает на выживание части сообщества, ранее существовавшего на этом месте.

В Центральной Европе поздние культуры неолита демонстрируют некоторые черты, явно заимствованные от традиций дунайцев, соединенных с теми, что развились на лесистых равнинах севернее. Возможно, некоторые из старейших племен дунайцев потому и сохранились, что были