На въезде у ворот в особую зону охранники тщательно проверяют документы Шумского. Вернув документы, открыли ворота, и, как только машина проехала, один из них позвонил кому-то по телефону из будки КПП…
Машина проехала мимо складов, через железнодорожный переезд, неподалеку от которого стояло несколько пассажирских составов с красными крестами на вагонах, и остановилась у небольшого двухэтажного дома.
Рыжий высокий шарфюрер открыл дверцу машины и приветствовал Шумского:
— Хайль Гитлер!
Небрежно вскинув руку в ответ, Шумский прошел в здание.
Рыжий шарфюрер проводил его в кабинет, сам стал у двери.
— Нас предупредили из Берлина о вашем приезде, однако штурмбанфюрера Занге сейчас нет на объекте, и вам придется подождать…
Шумский повесил плащ и шляпу, прошел к столу.
— У меня слишком мало времени, чтобы ждать, шарфюрер, и слишком важное дело. Доставьте сюда документацию и позаботьтесь, чтобы мне никто не мешал!
Поколебавшись, шарфюрер вышел, оставив открытой дверь.
Шумский приблизился к окну, забранному толстой решеткой. Во внутреннем дворе виднелись ряды продолговатых длинных ящиков. Их бережно и аккуратно грузили в пассажирский вагон с красным санитарным крестом.
В кабинет вернулся шарфюрер с двумя большими картонными папками и в сопровождении худой остроносой блондинки в эсэсовской форме. Шумский сел за стол, раскрыл, не снимая перчаток, первую папку и вопросительно взглянул на оставшихся в кабинете рыжего эсэсовца и его спутницу.
— Согласно инструкции по хранению документов группы А-1, унтершарфюрер Фогель должна все время находиться при них, — сказал рыжий эсэсовец.
— На каждом объекте свои порядки, — усмехнулся Шумский и повернулся к блондинке. — Разрешите курить, унтершарфюрер?
— Пожалуйста, — сухо сказала она и села напротив Шумского.
У дорожной развилки отряд Млынского разделился на две группы.
Солдаты стараются идти не производя шума. Ноги лошадей обернуты мешковиной.
Отдельной колонной движутся партизаны.
У развилки стоят Млынский, Алиев, Озеров, Иванов и командир польских партизан Радкевич. Чуть в стороне Стась и Ерофеев держат поводья оседланных лошадей.
— Сверим часы. — Млынский и Алиев сомкнули запястья со светящимися циферблатами. — Точно. Значит, мы начинаем через полчаса после тебя.
— Ни пуха ни пера, — говорит Алиев.
— К черту не посылаю, сам идешь к нему в зубы, Гасан. Будь осторожен, еще раз прошу. Не нравятся мне все эти «охотнички» из СС и санитарные обозы неизвестно откуда…
— Я буду осторожным-осторожным, — улыбается Алиев.
— Первый сеанс связи в пять и дальше— через каждые четверть часа.
— Есть!
— Ну… — Млынский обнял Алиева.
На опушке леса, за деревьями, откуда хорошо видна площадка с ракетами и часовой, лежат разведчики, Алиев, Озеров, Лукьянов и сержант Косых.
— До смены часового — четверть часа, — шепчет Косых.
Озеров подтягивает поближе к себе черный чемодан.
Солдаты группы нападения ползут к проходам в проволочном заграждении…
Тем временем в бункере Занге уступает свое место у перископа унтерштурмфюреру Роту.
— Хотите кофе? — предлагает инженер-майор, поднимая термос. — Настоящий.
— Благодарю, но я хочу спать. — Занге потягивается. — Пожалуй, сегодня они не придут…
— Я что-то не вижу часового, — встревоженно говорит Рот.
— Что?!
Занге бросается к перископу, оттолкнув молодого офицера, приникает к окуляру. В перископ видно, как часовой поправляет винтовку.
— Да вот же он! Вы что, ослепли?..
На площадке возле ракет с винтовкой часового, в его каске и плащ-накидке топчется Лукьянов. Убитый часовой лежит за небольшим бетонным выступом, а под одной из ракет уже устроился лейтенант Озеров со своим чемоданом и внимательно осматривает установку. Ощупав металлические конструкции, находит провод. Открывает чемодан, в котором аккуратно закреплены инструменты…
Занге поворачивает перископ и начинает методично осматривать одну установку за другой. Около первой не заметил ничего подозрительного, перешел на вторую…
Озеров проверяет тестером провод, осторожно воткнув в него иглу датчика. Стрелка прибора на светящейся шкале не двинулась с места.
Озеров вынул из провода датчик, уложил тестер на место и достал из чемодана небольшие кусачки.
…И тут Занге заметил что-то подозрительное под одной из установок. Подрегулировал перископ и теперь довольно отчетливо увидел слегка привставшего с земли человека.
— А, черт! Тревога! Взрывайте, майор!
Майор повернулся к пульту…
…Озеров перекусывает провод и разводит его концы в стороны…
…Майор торопливо включает один за другим небольшие рубильники. Занге наблюдает в перископ: установки целехоньки. Оборачивается к майору.
— Что вы там?
— Нет контакта…
— А, черт! Прошляпили… — Занге злится, но в общем он доволен ходом событий. — Соедините меня немедленно с Вольфом, Рот!.. Они пришли наконец. Давайте сигнал тревоги, майор!
Над полигоном повисают две зеленые ракеты, завыли сирены, заметались лучи прожекторов. С вышек осветили ракетную площадку мощные прожекторы, ударили пулеметы.
И сразу же в разных концах полигона тьму разорвали вспышки автоматных очередей.
Разведчики во главе с сержантом Косых забрасывают вышки гранатами. А Озеров спокойно вскрывает люк в корпусе ракеты.
Лукьянов стреляет по набегающим немцам.
Лучи прожекторов вырывают из темноты фигуры то немецких солдат, то наших автоматчиков, то освещают бледные лица заключенных за колючей проволокой…
Уничтожив охрану бараков, бойцы во главе с Алиевым освобождают заключенных.
— Товарищи! — кричит Алиев. — Вы свободны! Смерть фашизму!
Его обступают люди-призраки в полосатых робах.
— Дайте нам оружие, товарищ! — звучит на русском.
— Оружия, друг! — на чешском.
