Интересный вопрос: что, собственно, задумывало государство, когда открывало НТТМ и вводило Закон о госпредприятии? Ответ, думаю, знает Горбачев. Знал Александр Яковлев[24]. Полагаю, в этом было больше политики, чем экономики. Шла сугубо политическая игра. Кто-то кого-то подставлял, провоцировал. Кто-то боролся за какие-то политические ресурсы.

Никто не представлял степень влияния, которую окажут эти решения буквально на все стороны общественно-экономической жизни.

Рыжкову[25], Павлову[26], всем прочим попросту не хватало образования, знания рыночных реалий, чтобы предвидеть.

Если говорить об экономических мотивах, которые, повторюсь, на мой взгляд, были вторичными при выборе конкретного решения, то речь шла о провале на рынке народного потребления, инфляции, которая в условиях фиксированных цен вылилась в исчезновение товаров с прилавков.

Причины этого явления более чем понятны: структура советской промышленности была смещена в сторону отраслей группы «А»[27] и оборонного комплекса. 84 % промышленных предприятий были существенно задействованы в выполнении оборонного заказа. Товары народного потребления производились по остаточному принципу. Денежная масса в руках населения балансировалась импортом и спиртным.

Антиалкогольная компания выбросила на рынок чудовищное количество «горячих» денег, а сокращение импорта в результате снижения нефтегазовых доходов не позволило компенсировать возникшую проблему. Накапливалась денежная масса, которую в условиях дефицита не на что было тратить.

Сюда же наложилась долгосрочная тенденция отставания отраслей группы «Б» за счет их недостаточного финансирования и обеспечения материально-техническими ресурсами. И все это — на фоне в целом низкой производительности труда и низкого качества управленческого персонала, причиной которого, в свою очередь, был многолетний застой.

Такую комплексную проблему попытались решить рецептом «Косыгинской» реформы 1960-х[28]. Хозрасчет. Закон о госпредприятии.

Поздно. Диспропорции в основных фондах невозможно решить за счет голого энтузиазма при прежнем государственном снабжении. Производство товаров народного потребления на основных фондах гигантов социалистической индустрии и их силами, кроме безобразного качества, формировало дикую себестоимость. Накладные расходы в 700 %! Сам видел, считал.

Тогда «запустили» кооперативы, в надежде, что они смогут совершить этот поворот. Заполнить пустые прилавки. Увы. Достижения «цеховиков» оказались не масштабируемыми без более глобальных изменений.

В общем-то любой экономист и управленец мог полностью предсказать госруководству такое развитие событий. Отсутствие образования сыграло с нашими правителями злую шутку. Они выбрали плохой вариант. А потом не удержали ситуацию.

Второго шанса история им не дала. Вместо жесткого маневра ресурсами, находящимися в руках Госплана и Госснаба, вместо жесточайшей плановой отраслевой структурной ломки, вместо масштабных кадровых изменений наши борцы за стабильность решили все оставить «как есть». А рядом «позволить» создать что-то, что должно было заполнить рынок. Завтра. Да что завтра — вчера! Без ресурсов, без структуры, с минимальной политической поддержкой.

Сейчас смотрю на наших деятелей и узнаю то, что я уже видел. Ручные управленцы!

«Просто так», даже имея такое право, ничего получить было нельзя. Это ведь бизнес, причем на самой дикой его стадии, когда тебя могут «кинуть», тебе никто не верит. Никто ничего не знает, все всего боятся.

Моя первая идея (не моя, конечно, но та, которую я реализовал) была проста. В нашем институте был совет молодых специалистов, куда входили аспиранты, молодые преподаватели. Все мои знакомые. Они могли делать работу для разных заводов и НИИ. Например, сделать силикатные плитки, покрытые цветной глазурью, обеспечить сокращение энергетических затрат печей высокотемпературного обжига. Разработки есть (то есть проект, бумажки), а вот адаптировать под каждое конкретное предприятие, что называется «внедрить», — это отдельная работа.

Для выполнения работы заключались так называемые «хозяйственные договоры» между институтом и заинтересованным предприятием — через соответствующее подразделение института. Но там был план, за пределами плана чиновник вообще не шевелится.

Я предложил: давайте я сделаю работу за чиновника — заключу договор с заказчиком, оплачу оборудование, материалы. Возьму себе долю, меньше, чем берет институт. Бухгалтерия, отчетность, банк — все мои проблемы. Бегать тоже буду я. Ребята обрадовались и принесли проект первого договора. С ИВТАНом[29]. Директор ИВТАНа, академик Шейндлин, взял на себя риск и позволил своим заключить договор. До сих пор вспоминаю его с глубочайшей благодарностью. Ребята все сделали. Тема была связана, по-моему, с искусственными алмазами. ИВТАН договор оплатил. Я заплатил, как обещал, специалистам и профинансировал затраты. Остались по тем временам большие деньги, но намного важнее — остался первый исполненный договор, которым можно было махать перед лицами опасливых директоров других предприятий.

Немного подробнее расскажу, как тогда работала советская экономика. Весьма грубо. Деньги в этой экономике играли вспомогательную роль, поскольку все основные материальные ресурсы распределялись государственными плановыми органами.

Более того, все основные производственные мощности тоже загружались по государственному плану. То есть даже если у тебя были деньги, чтобы купить новый станок, требовалось получить «разнарядку» от Госснаба.

Твой контрагент не мог продать тебе станок дешевле или дороже. Цену устанавливал Госкомцен. Более того, он не мог отгрузить тебе станок без указания Госснаба. Даже чтобы произвести дополнительный станок, нужно было решение Госплана.

Понятно, система была неповоротливой, неэффективной. Часто одинаковые грузы двигались навстречу через всю страну или пылились на складах, поскольку планы одних ведомств противоречили планам других. В то же время эти же грузы не могли получить те, кому они были сейчас нужны.

Очевидно, что в этой системе были более «свободные» участки — товары народного потребления. Конечно, их тоже поставляли в магазины по разнарядкам, но никто уже не заставлял конкретного человека взять тот или иной конкретный товар (как это было с промышленными потребителями).

Со временем возникали диспропорции. Часто у предприятия были деньги, но оно не могло купить то, что ему нужно, так как не было разнарядки. Естественно, возникало желание выплатить «лишние деньги» людям или потратить их на покупку чего-нибудь другого.

Дополнительной мотивацией к такому поведению была практика, при которой предприятие, не «освоившее» деньги к концу года, лишалось не только их, но ему еще сокращали объем финансирования на следующий год.

По мере развала хозяйства «лишних», то есть «не закрытых» материально-техническими ресурсами, денег у предприятий становилось все больше.

Не так уж много (может быть, 20 % от общего объема финансирования), но очень много по сравнению с жалким потребительским рынком, размер которого был сравним с этой частью.

Государство старалось ограничить выход этих денег на рынок товаров народного потребления, не отнимая их. То есть было легче купить ненужный подъемный кран, чем нужный телевизор.

Конечно, люди находили способы обойти запреты. Кооперативы, НТТМ, Закон о госпредприятии «рынки» объединили, но ситуация была очень запущенной.