1859–1941
Творческая эволюция
1907
Всей жизнью связанный с Парижем, Анри Бергсон прошел все ступени академической карьеры крупного французского университетского деятеля: первый приз Общего конкурса, когда он был лицеистом, Педагогический институт в 1878 году, агреже по философии в 1881 году, доктор филологических наук в 1889 году, преподаватель в лицеях Анжера, Клермон-Феррана, затем Парижа, преподавание в Педагогическом институте и, наконец, в Коллеж де Франс. В 1927 году — лауреат Нобелевской премии в области литературы.
Но за этим строгим академическим фасадом скрывалась бурная и насыщенная жизнь. Он был мыслителем-новатором, совершившим переворот в философской мысли, который стоил ему многочисленных нападок, в частности со стороны Жюльена Бенда, выказавшего себя его непримиримым противником. Он был патриотом и активным участником международной жизни. Во время войны 1914–1918 годов Бергсон, не задумываясь, отдал весь свой авторитет служению Франции, призвал в 1917 году Соединенные Штаты вступить в войну. Он также участвовал в работе Лиги Наций.
Развитие его мысли нашло свое отражение в четырех капитальных трудах: Непосредственные данные сознания (1889), Материя и Память (1896), Творческая эволюция (1907), которая принесла ему подлинную славу, и, наконец, Два источника морали и религии (1932).
В Творческой эволюции Бергсон постулирует все основные темы своей философии. Именно поэтому мы и выбрали для рассмотрения упомянутую работу.
Резюме Книга состоит из введения, в котором разъясняется ее общая концепция, и четырех глав. Ниже мы постараемся вкратце изложить содержание Творческой эволюции в соответствии с этим планом.
Введение
Мысль о длительности приводит к идее эволюции. Мысль о рассудке — к идее жизни. Порывая с утверждением Декарта Я мыслю, следовательно, существую, Бергсон рассматривает разум как продукт жизни. Он объясняет сознание жизни самой жизнью. Противопоставляя механицизм и финальность, он показывает, что лишь внешняя законченность является верной, что радикальные механицизм и финальность суть заблуждения:
«Теория жизни, которая не сопровождается критикой познания, вынуждена принимать такими, какие они есть, концепции, предоставляемые рассудком в ее распоряжение: она может лишь свободно или силой заключать факты в заданные рамки, которые она рассматривает как окончательные. Таким образом, теория жизни достигает удобного или даже необходимого для позитивной науки символизма, но отнюдь не прямого видения своего объекта. С другой стороны, теория познания, которая не включает разум в общую эволюцию жизни, не научит нас ни тому, как рамки познания образованы, ни тому, как мы можем их расширить или выйти за их пределы».
Две эта задачи дополняют одна другую. Круговым процессом они могут стимулировать друг друга до бесконечности. Жизнь необходимо представлять в эволюции.
I. Об эволюции жизни, механицизме и финальности
Бергсон примеряет «на эволюционное движение два готовых платья, которыми располагает наше понимание — механицизм и финальность». Он показывает, что ни то ни другое не подходят, но «одно из двух можно перекроить, перешить, и в этом новом виде оно может подойти лучше, чем другое».
Сначала Бергсон размышляет о длительности вообще: «Длительность — это постоянное развитие прошлого, которое разъедает будущее и набухает, двигаясь вперед. А раз прошлое непрерывно увеличивается, оно также и бесконечно сохраняется». И далее:
«Прошлое сохраняется само по себе, автоматически. В каждый данный момент оно следует за нами все целиком: все, что мы чувствовали, думали, хотели с самого раннего детства, находится здесь, спроецировано на настоящее и, соединяясь с ним, давит на дверь сознания, которое всячески восстает против этого».
Характер — это конденсат того, что мы прожили с момента нашего рождения. Мы думаем лишь маленькой частью нашего прошлого, но желаем, хотим, действуем всем нашим прошлым в целом. Сознание непрерывно развивается, потому что его прошлое постоянно меняется. Нужно интегрировать все, что случается, включая непредвиденное. Мы — это также и то, что мы делаем. Мы постоянно создаем самих себя. «Существование заключается в изменении, изменение — в созревании, созревание — в бесконечном созидании самого себя».
Бергсон рассматривает неорганизованные тела. Здесь он также открывает длительность:
«Вселенная длится. Чем больше мы будем углубляться в природу времени, тем больше будем понимать, что длительность обозначает изобретение, создание форм, постоянную разработку абсолютно нового. Системы в рамках науки длятся лишь потому, что они неразрывно связаны с остальной вселенной. Они тоже развиваются».
Затем Бергсон рассматривает организованные тела, которые прежде всего характеризуются индивидуальностью. Индивидуальность предполагает бесконечность степеней. Нигде, даже у человека, она не реализуется полностью. Но это характеристика жизни. Жизнь никогда не является реализованной, она всегда на пути к реализации. Она стремится организовать от природы закрытые системы, даже если воспроизводство идет путем уничтожения части индивидуума, чтобы придать ей новую индивидуальность. Но живое существо характеризуется также старением:
«На всем протяжении лестницы живых существ сверху донизу, если я перехожу от более дифференцированных к менее дифференцированным, от многоклеточного организма человека к одноклеточному организму, я обнаруживаю: в этой же самой клетке — тот же процесс старения».
Везде, где что-то живет, существует регистр, куца записывается время. На уровне личности старение вызывает деградацию, потерю (клеток), но одновременно и аккумуляцию (истории).
Бергсон подходит к вопросу трансформизма и способов его толкования. Он допускает, что в определенный момент, в определенных точках пространства родился вполне видимый поток:
«Этот поток жизни, проходя через тела, которые он организовал, переходя от поколения к поколению, разделился между особями и рассеялся между личностями, ничего не потеряв от своей силы, а скорее, набирая интенсивность по мере движения вперед».
Он рассматривает радикальный механицизм: биологию и физикохимию. Подробно проанализировав положения этого потока, он показывает, что склонен предоставить более выгодное место структуре и полностью недооценивает время. По этой теории «время лишено эффективности, и как только оно перестает что-либо делать, оно ничто». Но в радикальной финаль-ности биология и философия рассматриваются достаточно спорным образом. У Лейбница, например, эволюция выполняет заранее намеченную программу. Для Бергсона этот тип финальности является лишь «механицизмом наоборот». Все уже дано. Однако в жизни есть непредвиденное.
«Таким образом, механицизм и финальность здесь являются лишь взглядами извне на наше поведение. Они извлекают из него интеллектуальность. Но наше поведение проскальзывает между
