предыдущими.
Тут я обратил его внимание на это несовпадение и сказал ему, что не может быть так, чтобы одни и те же знаки имели три разных значения, что он, очевидно, не знает смысла письмен и пытается меня обмануть. Если это так, пусть лучше уходит. И он ушел.
Епископ тоже пытался справиться с переводом этих письмен. Он показал мне довольно толстую рукопись, содержащую, по его мнению, толкование большинства знаков с фотографий, помеченных номерами 5 и 6, то есть с обеих сторон одной из дощечек. По его словам, ему помогал один из людей (туземец с острова Пасхи, ныне состоящий на службе в миссии), который был переводчиком. Я посоветовал епископу тоже проверить своего переводчика, и опасаюсь, что он окажется обманутым. Он обещал сделать это, как только представится возможность».(11)
ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ДОЩЕЧЕК
Внезапное исчезновение большого количества дощечек ронго-ронго (между 1864 и 1866 годами) совпадает с прибытием миссионеров и поселением на острове первых европейцев. Маловероятно, чтобы наследие предков использовали для растопки кухонных очагов, как это часто думают, исходя из «остроумного» объяснения пасхальского спутника патера Зумбома. Глубокий знаток психологии островитян патер Себастиан Энглерт пишет: «Что же случилось с многочисленными дощечками, которые брат Эйро видел в 1864 году? В период войн и упадка многое могло погибнуть… Но патер Эйро видел дощечки, когда эпоха войн только что кончилась. Что произошло с ними? Трудно понять, как они могли исчезнуть. Самое правдоподобное объяснение: их спрятали в тайниках – пещерах. Миссионеры, получившие распоряжение от епископа Жоссана собирать дощечки, приобрели всего несколько штук. Похоже, что пасхальцы в это время считали святотатством отдавать дощечки, которые были табу, то есть священными и запретными для чужеземцев; они, вероятно, опасались страшной кары духов, скажем, покойных маори ронго-ронго, за то, что передадут кому-то дощечки… Потайные пещеры служили хранилищами именно таких ценных и священных предметов, как эти дощечки».(12) Конечно, внезапное исчезновение языческих идолов и старых ритуальных дощечек вполне можно объяснить прибытием Эйро на остров и введением новой веры; естественно, что у миссионеров было меньше шансов, чем у кого-либо, добыть укрытое в тайниках наследие. В 1868 году, как раз когда патер Руссел получил письмо епископа Жоссана с настоятельной просьбой разыскать дощечки, на остров Пасхи зашел капитан норвежского торгового судна Петтер Аруп. Человек мирской, он смог без труда приобрести старинных идолов(13) и дощечку с письменами. Когда он показал свои приобретения постоянно живущим на острове миссионерам, Руссел проявил такой интерес к дощечке ронго-ронго, что Аруп отдал ее ему и она попала к Жоссану на Таити.(14) Вскоре после этого остров Пасхи посетил Пальмер(15); он так пишет о дощечках: «После прибытия миссионеров почти все они, как говорят, были уничтожены. Мы не видели ни одной в 1868 году. Чилийский капитан Гана приобрел только три (в 1870 году), он сообщает, что они – большая редкость. Эти дощечки были найдены в каменных домах у Терано Кау (Рано Као)».(16) Очевидно, миссионеры уже тогда заподозрили, что кое-что из языческого наследства исчезло в пещерах. В предисловии к неопубликованной рукописи Жоссана, которую я видел в главной канцелярии конгрегации «Святого сердца Иисуса и Марии» (в Гроттаферрате под Римом), по поводу дощечек ронго-ронго говорится: «Теперь их больше не изготовляют. Если в будущем что-нибудь найдут, то либо в старых каменных постройках, либо в пещерах».
ПОСЛЕДУЮЩИЕ ИЗЫСКАНИЯ НА ОСТРОВЕ ПАСХИ С УЧАСТИЕМ А. II. САЛМОНА (1877-1886 годы)
Пасхальцы, к которым обращались за информацией о ронго-ронго Жоссан и Крофт, были привезены на Таити фирмой Брандера; ее представитель капитан Дютру-Борнье переехал с Таити на остров Пасхи и, поселившись там сразу же после приезда миссионеров, занялся овцеводством. После года непрерывных стычек с миссионерами он в 1871 году совсем их выжил с острова, но в 1877 году был сам убит местными жителями.
В том же году, когда пасхальцы снова жили без посторонних, на их остров зашел французский военный корабль «Сеиньелей», и один из пассажиров, Пинар(17), записал следующее о дощечках с письменами: «Это единственный остров во всей Полинезии, где найдены такие документы, скорее всего, – памятники поколения, воздвигшего монументальные статуи. Современные островитяне не могут расшифровать этих «говорящих дощечек», как их называют на острове. На немногие еще сохранившиеся «говорящие дощечки» туземцы наматывают бечеву, идущую на лески и сети; поэтому они и сохранились». Пинар не приобрел ни одного образца.
Вместо убитого Дютру-Борнье с Таити приехал Александр П. Салмон. Семейство Салмонов состояло в родстве с королевской семьей на Таити, и новый поселенец мог разговаривать с островитянами на таитянском языке, используя рапануйские слова, которые он перенял у пасхальцев, работавших на таитянской плантации Брандера. Салмона очень заинтересовало прошлое острова Пасхи, он стал незаменимым информатором и переводчиком для прибывших на Пасху через несколько лет европейских и американских исследователей. Ему посчастливилось познакомиться с пожилыми островитянами, которые, наверно, больше дорожили прошлым, чем молодые рабочие, вывезенные Брандером на Таити.
В Германии Мейнеке(18) и Бастиан(19) уже в 1871 – 1872 годах опубликовали сообщения об открытии на острове дощечек с письменами, когда немецкий сторожевой корабль «Гиена» по инициативе Бастиана навестил остров в 1882 году. От Салмона капитан «Гиены» Гейзелер узнал, что у старого вождя по имени Хангето сохранились «дощечки со знаками, обозначающими генеалогии». Старик не был склонен расставаться с дедовским наследием, но поведал, что письмом владели только короли и вожди. Он сообщил также, что письменность применялась на острове для двух целей. Во-первых, чтобы передавать другим вождям важные вести, которых гонец не должен был знать, во-вторых, чтобы записывать генеалогии.(20) Четыре года спустя, в 1886 году, пришел американский военный корабль «Могикан», на борту которого находился предприимчивый казначей У. Томсон. и Салмон снова выступил в роли незаменимого информатора и переводчика. Перед этим Томсон побывал у епископа Жоссана на Таити, который позволил ему изучить и сфотографировать свои дощечки. Эти фотографии Томсон привез на Пасху. Он сообщает,(21) что ценой «немалых усилий и расходов» добыл две дощечки. «Приобретенные дощечки находятся в хорошем состоянии. Большая дощечка представляет собой кусок плавника, судя по необычной форме, – обломок лодки».
Об этих самых дощечках через три десятка лет Кэтрин Раутледж(22) записала со слов аборигенов: «Туземцы рассказали, что один ученый с южного берега, в доме которого было очень много таких текстов, расстался с ними по призыву миссионеров. Другой человек с практическим складом ума, по имени Ниари, присвоил эти дощечки и сделал из них лодку, с которой он поймал много рыбы. Но так как лодка сильно протекала, он спрятал все дерево в склепе аху у Ханга Роа, чтобы потом сделать новую лодку. Пакарати, островитянин, который жив до сих пор, нашел одну из этих дощечек. Она была потом продана на американский корабль «Могикан».
Томсон продолжает: «Вторая дощечка сделана из дерева торомиро, растущего на острове. Островитяне, объясняя, почему исчезли дощечки, утверждают, что миссионеры велели сжигать все, какие удастся найти; они старались уничтожить старинные тексты и другие предметы, которые могли связывать туземцев с язычеством, чтобы их обращение в христианство было прочным…
Туземные предания сообщают о дощечках с письменами лишь то, что Хоту-Матуа, первый король, владел письменностью и привез с собой на остров шестьдесят семь дощечек с текстами аллегорий, преданий, генеалогий и поговорок, связанных со страной, откуда он приплыл. Умение читать письмена было привилегией королевского рода – вождей шести округов, на которые был поделен остров, их сыновей, а также некоторых жрецов или учителей; однако один раз в год в заливе Анакена собирали все население и
