Пошта мысленно выматерился, вернулся на крыльцо, подобрал трехлинейку. Плод инженерного гения Мосина, может быть, и уступал современным образцам огнестрельного оружия по баллистическим характеристикам, зато в деле сбивания висячих замков ему по-прежнему не было равных.
Два удара прикладом, и замок полетел на пол, а Олеся бросилась на шею Поште.
– Уходим! – прошипел листоноша. – Тихо и быстро!
Из здания тюрьмы выбрались без приключений, а вот когда попытались миновать празднество вокруг костра, беглецов все-таки заметили.
– Эй, молодежь! – окрикнули их. – Айда танцевать!
Вместо ответа Пошта кинул две гранаты – «лимонку» и светошумовую.
Сначала бахнула «Ф-1» – негромкий хлопок, свист осколков, вопли, боли, а потом долбанула СШГ. На такой дистанции эффект от нее был сравним с ядерным взрывом: ярчайшая, выжигающая сетчатку вспышка, звуковая волна бьет по ушам… Пошта успел зажмуриться и открыть рот, чтобы уравновесить давление в ротовой полости, и даже закрыл ладонью глаза Олесе. Но девушку так долбануло звуковой волной, что она едва не потеряла сознание, обмякнув в руках Пошты.
Хорошо еще, что казаки тоже расползались от костра на четвереньках, кто – посеченный осколками, кто – оглушенный и ослепленный. По расчетам листоноши, это давало ему фору минут в десять – достаточно, чтобы добежать до Одина.
Пошта взвалил Олесю на плечо и ломанулся в сторону заправки.
– А в Сечи, говорят, бурячиху гонят. – Все еще бормотали жертвы мозгового слизня.
– Вот станет батька Гавриил гетманом – будет у нас и шмаль, и самогонка, и баб сколько хошь!..
Пошта промчался мимо них, не притормаживая, и нырнул в степные травы.
Сзади раздавались вопли казаков, собирающихся в погоню.
Один уже ждал хозяина, нетерпеливо переступая с ноги на ногу. Пошта ловко вскочил в седло, забросил Олесю поперек конского крупа и шепнул коню:
– Выноси, родненький!
Сзади раздались первые выстрелы и гиканье казаков.
Один сказал по степи ровно и уверенно – обычные лошадки вряд ли смогли бы догнать его., А вот пули – могли, поэтому Пошта то и дело дергал уздечку, пуская коня противолодочным зигзагом.
Пули свистели все ближе и ближе. Казаки Ступки, очухавшись после шокового воздействия гранат и мигом протрезвев, использовали те два преимущества, что у них были – в численности и знании местности. Разделившись на несколько групп загонщиков, они срезали дорогу одними им ведомыми лощинами в степи, пускали лошадей в обход невидимых оврагов и расщелин – и потихоньку сокращали дистанцию.
У Пошты оставалось еще две гранаты и обрез – слишком мало, чтобы противостоять ступкиным бойцам. Поэтому листоноша пришпоривал Одина, торопясь разорвать дистанцию, а потом запутать следы и уйти в степь.
Тщетно! Казаки окружали. Олеся бесчувственно болталась поперек седла, длинные светлые волосы чуть ли не мели землю.
Осознав тщету погони – все равно настигнут! – Пошта спешился, выбрал овражек поуютнее и приготовился держать оборону. Но только он залег и выложил перед собой гранаты и патроны, как прогремел голос с неба:
– Кто такой?! Куда путь держишь?!!
Пошта обернулся. Прямо над овражком, выбранным для обороны, возвышался казачий разъезд – человек двадцать, все конные и при оружии. Но не ступкины, шевроны не те.
– Дядя Сережа! – взвилась Олеся, едва придя в себя и разглядев старшего в разъезде. – Это ж я, Олеся!
– Леська?! – охнул старый казак. – Леська! Тапилина! Живая! Слух прошел, что тебя сектанты в Бахче- Сарае сгубили! Батя твой пластунов послал с вахмистром Огневым! Никто не вернулся!
Казак – было ему лет сорок, лицо пересекал косой шрам – спешился и по-медвежьи облапил девушку.
– Живая! – восторженно произнес он. – А что Огнев? Как пластуны? Они тебя спасли?
– Да, – ответил Пошта вместо рыдающей девушки. – Только они все погибли в Чуфут-Кале.
– А ты кто такой будешь? – нахмурился казак.
– Это Пошта, – сквозь всхлипы пояснила Олеся. – Он листоноша. Он меня спас. Второй раз уже.
– От кого?
– От казаков Гавриила Ступки, – мрачно пояснил Пошта. – Вот, кстати, и они!
Издалека донеслось залихватское гиканье преследователей.
– Так, – сказал казак Сергей. – Ну-ка, хлопцы, рассредоточиться! Встретим ступкачей как полагается!
Казаки бросились врассыпную, отводя коней подальше и щелкая затворами карабинов. Преследователи с каждой секундой приближались – уже был слышен цокот копыт.
– Я их отвлеку, – предложил Пошта. – Заманю поглубже в овраг. А вы накройте перекрестным огнем, только под острым углом, чтобы не перестрелять друг дружку.
– Поучи жену щи варить! – ощерился Сергей и рявкнул: – По местам, казаки!
Разъезд Тапилины залег по обе стороны оврага, ощетинившись стволами. Казаки Ступки окружили овраг – неглубокую лощину метров тридцать в длину – с обоих входов. Будь Пошта один – закидали бы гранатами, и дело с концом, но Ступке Олеся нужна была живой. Поэтому один из преследователей проорал в жестяной рупор:
– Сдавайся, пришлый! Отпустим живым!
– Ага, щаз, – пробормотал Пошта и ловко метнул две гранаты – «лимонку» налево, светошумовую – направо. Глухо ахнуло, полетели комья земли и осколки, завопили раненые.
– Смерть тебе! – заорал вожак преследователей. – Мочи его, хлопцы!
Поште только этого и надо было: он схватил Олесю подмышку, Одина – за уздечку, и метнулся в яму под стеной оврага с торчащими сухими корнями. Сейчас самое главное было – не подвернуться под шальную пулю.
Казаки Ступки ворвались в лощину с двух сторон, скача во весь опор – и тут же угодили под перекрестный огонь бойцов Тапилины. Если бы Сергей знал античную историю, то ближайшим аналогом этой лощины стало бы Фермопильское ущелье, где триста спартанцев остановили армию персов.
Истории Сергей, конечно же, не знал (в отличие от начитанного Пошты), но это не помешало ему и его бойцам превратить преследователей в кровавый фарш с помощью разрывных пуль и гранат.
Взрывной волной яму, где укрывались Пошта, Олеся и Один, изрядно присыпало песком и комьями земли. Когда беглецы покинули убежище, над ним нависал донельзя довольный Сергей с дымящимся карабином в руке:
– Все, капец ступкачам! – доложил он. – Всех порешили!
– Копать-колотить… – пробормотал Пошта.
– Поехали! – хлопнул его по плечу казак. – Отвезем Олеську к бате! Ох и пир он нам закатит!
Пошта вздохнул, обвел взглядом поле боя, залитое кровью и заваленное трупами людей и лошадей, и подумал: «Нет, ребята, вы никогда не угомонитесь. Катаклизм, не Катаклизм, а убивать себе подобных – основное занятие для вида хомо сапиенс…»
Он помог выбраться из ямы ошалевшей Олесе, а Один выкарабкался самостоятельно, крайне недовольный тем, что его заставили ползать на брюхе.
Пошта вскочил в седло, подал руку Олесе и сказал Сергею:
– Поехали. Я обещал Огневу, что верну дочь отцу.
Тапилина не производил впечатления очень опасного человека: невысокий, среднего телосложения, с залысинами и висячими усами, в вышиванке и с ритуальной нагайкой за поясом, он казался скорее карикатурой на правителя. Но Пошта помнил, что Тапилина – признанный мастер боевого гопака, а также – один из самых умных «князьков» Крыма. При виде дочери не очень выразительное лицо есаула дрогнули, усы немного обвисли, потом – воспряли, Олеська спрыгнула с Одина и рванула навстречу отцу (только светлые волосы плеснули по ветру). Пошта прослезился бы от умиления, если бы хоть немного
