Он спешился, подошел к ближайшему охраннику и спросил:

– Кто тут главный?

– А тебе зачем? – рявкнул тот из-под маски.

– Денег хочу заплатить, – удивился Пошта. – За проезд. Два билета для меня и моего друга – и место в теплушке для коня. До Бахче-Сарая. В один конец.

Охранник Поезда сверкнул линзами противогаза и махнул рукой в сторону вездехода. Пошта, ведя Одина в поводу, пошел в указанном направлении. Зубочистка, сипя фильтрами, последовал за ним.

Начальник поезда сидел в плетеном кресле у гусеницы могучего вездехода и потягивал что-то через трубочку, ведущую из-под маски противогаза в заплечный мешок со смешным названием «кэмелбэк» – «верблюжий горб». Судя по настроению начальника, в мешке была вовсе не вода.

– Мутант? – поинтересовался он первым делом, оглядев Пошту с головы до ног.

– Нет.

– А почему без противогаза? И что за тварь о восьми ногах с тобой?

– Это, – представил Пошта, – мой боевой конь Один. А я – не мутант, а член клана листонош. Звать меня Пошта.

– Листоноша! – расцвел начальник. – Люблю листонош! Хорошие клиенты! Оптовые перевозки! Регулярно! Пошли внутрь, нормально выпьем, надоело сосать через трубочку! И конюха своего хрипатого возьми!

У Зубочистки не осталось даже сил обидеться на «конюха». По приставной лесенке Пошта и Зубочистка поднялись в шлюзовую камеру вездехода «Харьковчанка-2», где их обработали дезинфектантом, сняли химзащиту и прошли в салон.

Салон поражал роскошью. Кожаные диваны, деревянная мебель, персидские ковры на полу и на стенах, ваза с фруктами на столе (натуральными, не пластмассовыми!), и штук пять пластиковых планшетов на стенах – самых настоящих, с надкусанным яблоком. Коллекционные образцы, предмет редкого карго-культа, распространенного в племенах хипстеров Симферополя.

– Меня зовут Буйен, – представился начальник поезда, сняв противогаз.

Был он высок, худощав, седоволос и изрядно пьян. Глазки масляно поблескивали.

– Всегда рад видеть листоношу! Славное дело вы делаете, парни, рад, очень рад знакомству!

– Взаимно, – кивнул Пошта. – Нам с товарищем и конем надо попасть в Бахче-Сарай. Возьмете?

– Возьму, конечно. С товарища возьму пятьдесят купонов, с коня – сорок. Листоношам у нас скидка, двадцать пять. Багажа нет? Нет. Значит, сто пятнадцать купонов. И только наличкой, чеки и расписки не принимаем, – расплылся в довольной улыбке Буйен.

Это было чистой воды обдиралово, билеты на Летучий Поезд никогда не стоили так дорого. Видимо, Буйен понял, что клиенты в отчаянном положении.

– У нас нет таких денег, – мрачно буркнул Зубочистка. – В охрану возьмете? В счет оплаты проезда.

– Охрана у нас укомплектована, – быстро ответил Буйен.

– Спокойно, – сказал Пошта. – Я заплачу.

На глазах изумленного Зубочистки он вытащил из сапога тугой сверток, развязал веревку и вытряхнул пачку купонов.

– Здесь сто, – сказал он. – Остальное получите в Бахче-Сарае. Листоноши не обманывают.

– Согласен, – кивнул Буйен. – Отправляемся через полчаса. Стоянка на всю ночь, завтра к обеду будем в Бахче-Сарае.

– А чего ночью-то стоим? – обиженно уточнил Зубочистка. – За такие деньжищи можно и побыстрее довезти.

– Потому что ночью солнца нет, юноша, – назидательно ответил Буйен. – А Летучий Поезд ездит на солнечных батареях. И каждую ночь становится на стоянку.

– А бандиты горные не нападут? – нахмурился Зубочистка.

– А пускай попробуют, – беспечно улыбнулся Буйен.

К закату Летучий Поезд добрался до станции Верхнесадовая, укрытой среди холмов и виноградников Крыма. Станция была давно заброшена, виноградники заросли бурьяном и чертополохом, в руинах домов рыскали крысы и ящерицы.

Летучий Поезд, постепенно замедляя ход, въехал в расщелину между двух холмов и остановился, выдохнув гидравликой, будто усталый зверь. От корпуса «Харьковчанки» полыхало жаром – раскаленный безжалостным солнцем снаружи и работающим мотором изнутри вездеход теперь остывал, потрескивая и пощелкивая всеми своими металлическими сочленениями. С траков мощных гусениц осыпался песок.

Охранники каравана выставили дозоры по периметру стоянки, натянули растяжки, установили мины- ловушки, сигнальные ракеты. Из быстро сгущающейся темноты доносилось потрескивание раций при перекличке постов.

Главный костер разбили возле тепловоза. Сложили колодцем кривые сучковатые бревна, набросали хвороста, и вскоре заполыхало веселое пламя, полетели искры в темно-синее небо, и подтянулись к костру пассажиры поезда. Были тут и купцы, и кочевники, сталкеры-бродяги, работорговцы, и даже спекулянты редкими вещами, сразу предлагавшие купить по дешевке гадальные карты таро и форекса, и выводящие радиацию таблетки гербалайфа.

– Шарлатаны, – прокомментровал Пошта.

– Ну почему, – возразил Зубочистка. – А БАДы? Я БАДы пил. От нуклидов помогают. Печень, опять же.

– Что – печень?

– Тренируют. Их же на спирту разводить надо…

Посмеялись негромко, потом кто-то из сталкеров подсел поближе к огню, вытащил гитару и начал бренчать. Остальные сталкеры затянули меланхоличную песню.

– В сталкеры, что ли, податься? – задумчиво сказал Зубочистка. – Романтика, опасность. Хабар, опять же.

– Нету там хабара, – сказал Пошта. – Все украдено до нас. Нынешние сталкеры – старым не чета. Старые, кто первыми успел, себе бункеры в Новом Мире отгрохали, а эти так, объедки подбирают. Ползают, как проклятые, в радиоактивном дерьме, а профита – ноль целых ноль десятых…

– Да, это не выход, – вздохнул Пошта.

– Будущее – за транспортными перевозками, – пьяно объявил незаметно подошедший Буйен. – Развитие дороги и путей сообщения. Паромы, каботажное судоходство. Почтовое сообщение, опять же, – кивнул он в сторону листоноши.

Зубочистка поморщился.

– Ну и кому оно надо? – спросил он. – Выживших все меньше. Общины вымирают. Мутантов все больше. Бардак на острове, безвластие, за продовольствие войны ведутся, а вы – пути сообщения. Порядок надо сначала навести…

– Без связи нет порядка, – сказал Пошта. – Это я тебе как листоноша говорю.