сообщил о Фехнере, то, очевидно, имеет отношение к этому оружию.

На случай, если надо будет записать формулы или сдублировать чертежи, группу снабдили химическими чернилами в таблетках аспирина. Их не мог выявить никакой анализ. Такими же химикатами, изготовленными инженерами с «ИГ Фарбениндустри», пользовались разведчики-абверовцы. Если текста и чертежей будет много, то придется закамуфлировать их в какой-либо книге. Для дубляжа воспользоваться микропленкой в трофейном «Миноксе» величиной с зажигалку. В свое время такой фотоаппарат изъяли у немецкого агента.

Предусмотрел Волков и пути отхода в случае провала. Один из них намечался через «зеленую границу» в Швейцарии мимо пограничной охраны. Там был человек, который в случае необходимости мог ненадолго укрыть разведчиков от преследования. Дал Алексей Владимирович и адрес в Германии: Гейдельберг, Блауштрассе, 6/8, Макс Ульмайер. Им следовало пользоваться для связи с Центром.

Хотя группе, имеющей ограниченную задачу, придется иметь дело с людьми невысокого общественного положения, тем не менее Волков от всех требовал неослабной бдительности. Как бы ни пытался он все предугадать, элементы неожиданности и риска исключить было нельзя. Провал мог случиться в любое время, в любом пункте маршрута. Оставалось уповать на ясный ум и сообразительность Павла, находчивость Нины, смелость и опыт Йошки.

К началу марта 1943 года Волков посчитал подготовку группы законченной. Были проиграны варианты, опробованы средства связи, проверены документы, снаряжение, одежда, обувь. Оставалось выбрать, каким путем перейти линию фронта.

Алексей Владимирович сразу же отверг предложение сбросить группу на парашютах. Парашютистов могли заметить издалека, поскольку выбрасывать их пришлось бы в безлесье Донбасса. Разумней было воспользоваться наземным путем, тем более что благоприятствовала общая обстановка. Волков связался с работниками Генерального штаба, которые указали на наиболее удобный участок для перехода через линию фронта.

После разгрома под Сталинградом немцы покатились на запад. Они в панике бросали обмороженных и раненых, тяжелую технику, танки и грузовики, оставшиеся без горючего. Юго-Западный фронт Ватутина нанес удар северней Донбасса. Войска Южного фронта заняли Батайск, Новочеркасск и Ростов-на-Дону. Над группировкой фельдмаршала Манштейна нависла угроза нового окружения. Гитлеровцы бросились с Нижнего Дона за реку Миус.

Вместе с войсками ударились в бег советники по экономическим вопросам и оккупированным территориям, чиновники нацистских министерств угля и стали, хлеба и труда, расовой политики и финансов, разные референты по части грабежа природных богатств России. С этой оравой и предстояло смешаться Павлу, Нине, Йошке.

…В только что освобожденный Белгород прибыли перед рассветом. Здесь группу поджидал посланец Волкова — капитан из Главного разведуправления Красной армии. Он поехал в штаб дивизии и вскоре вернулся на крытой трехосной полуторке с юным старшим лейтенантом, который привез полушубки и валенки. Теплая одежда оказалась всем впору и ко времени. Хоть и наступила весна, но было еще холодно.

Никуда не заезжая и нигде не останавливаясь, машина покатила к передовой. Закутанная в полушубок, Нина забралась в угол кузова и походила на нахохлившегося воробышка. Йошка дремал, напялив немецкую меховую шапку на глаза. Капитан все время поглядывал на карту, стараясь определить, где они находятся и сколько километров осталось до конца пути. Он заметно нервничал, но пытался это скрыть. Павел захотел его разговорить, однако капитан отвечал сухо, предпочитал молчать.

«Что-то терзает беднягу, — думал Павел, разглядывая сквозь сомкнутые ресницы его нездоровое, отечное лицо. — Боится? Трусит?»

— Вы были на фронте, капитан? — не заботясь о вежливом тоне, вдруг спросил Павел.

— На фронте? — переспросил капитан и, помедлив, ответил: — На фронте был. За фронтом был. Пятнадцать суток одну травку жевал…

— Простите, — смешался Павел и отвернулся к заледеневшему оконцу, за которым огромными тенями проплывали крытые брезентом реактивные установки.

До переднего края добрались только к вечеру. Канонады не было. Здесь была оглушающая тишина. Поселок сгорел в недавних боях, остался лишь полуразрушенный кирпичный дом с продырявленной крышей. Старая железная дверь, пробитая осколками и пулями, вела в подвал. Здесь и размещался штаб батальона, через позиции которого должна была пройти группа.

Старший лейтенант из штаба дивизии в Белгороде представил командиру батальона лишь капитана из ГРУ. Павла со спутниками как бы не существовало. Комбат, сухопарый майор с перевязанной шеей, с интересом посмотрел на неизвестных людей, показал на угол, где на соломе были расстелены плащ- палатки и топилась печка, сделанная из бензиновой бочки.

— Пусть товарищи отдыхают пока…

— Доложите обстановку, — потребовал юноша — старший лейтенант из штаба дивизии, хмуря красивые брови, явно подражая кому-то из большого начальства.

— Нашему наступлению конец. Уперлись немцы, набились во все щели — мышь не проскочит. — Майор оторвал от газеты полоску, стал сворачивать папиросу.

— В штабе информировали: ваш участок самый тихий. — Старший лейтенант снова нахмурился.

— Да, пожалуй, здесь перейти фронт удобней всего — немцы еще не успели организовать оборону, позволяет местность: много балок, есть лесопосадки… Мои разведчики проведут до безопасной линии в немецкий тыл, дальше рассчитывайте на себя…

— А перед окопами не может быть немецких секретов?

Комбат пустил колечко дыма, потрогал рану на шее.

— Может, конечно… Но положитесь на моих ребят. Они вам дорогу прочешут. Позовите Силкина!

В подвал вскочил сержант — командир отделения разведки, бойко отдал честь, наметанным глазом оглядел незнакомых командиров и штатских в углу.

— Ну, как? — спросил майор.

— Животами пропахали весь передок. Попробуем мимо церкви на нейтралке. Хотя и немецкие секреты там ползают…

Ночью неожиданно началась оттепель, все растаяло, спустился густой туман. Капитан из ГРУ сказал:

— Оно к лучшему. Снег скрипеть не будет.

Молча двинулись к окопам переднего края. Иногда с немецкой стороны взлетала ракета — «лампочка». Повиснув на парашютике, она долго горела в высоте, освещая землю мертвенно-желтым светом.

— Стой! Кто идет? — раздался из темноты голос часового.

— Свои. Чего орешь? — буркнул Силкин.

— Пароль!

— Штык. Отзыв давай!

— Шурочка…

— То-то. — Силкин спрыгнул в окоп, за ним — его пятеро разведчиков.

Бойцы помогли спуститься в траншею капитану, Йошке и Нине. Павел задержался наверху, дождался очередной «лампочки», попытался осмотреться, однако ничего не увидел и тоже скользнул в окоп.

Силкин со своими разведчиками долго вглядывался в темноту, прислушиваясь к шорохам ночи. Наконец шепнул:

— Спит немец. Устал. Ну, пошли! — И быстро полез на бруствер.

Павел старался держаться рядом с Ниной, помогал ей ползти по мокрому снегу. Чуть поодаль,