Себальду поручают передать западным товарищам инструкции о деятельности бюро и организовать его работу.
— Используйте малейшую возможность в этих труднейших условиях держать связь с нами. И готовьтесь к отъезду.
В Москве находится представитель английского парламента полковник Малон. Он прибыл в Россию, чтобы ознакомиться с ее положением и выяснить возможность завязать дипломатические отношения с Советским правительством, его принимали Чичерин и Карахан. В Москве сейчас и латвийские дипломаты, приехавшие установить связи со своим большим соседом. 14 октября полковник Малон и латвийцы должны уехать из Москвы. Народный комиссариат иностранных дел выделил для них специальный вагон, следующий до Латвии. В этом вагоне с полковником Малоном, латвийцами и одним американским журналистом уедет и известный голландский инженер Рутгерс.
Завтра отъезд. Себальд получает последние указания, прощается с друзьями. Лишь в полночь он возвращается домой. Сваливается в постель и мгновенно засыпает.
Тук-тук-тук… — доносится сквозь сон. «Что это, стрельба?» — просыпаясь, думает Себальд. Стук продолжается, и сквозь него доносится:
— Товарищ Рутгерс, товарищ Рутгерс, откройте. В дверях человек в форме.
— Простите, товарищ Рутгерс, но это очень срочно. Ленин просит вас немедленно прийти к нему. Он хочет видеть вас до вашего отъезда.
Через несколько минут они едут в Кремль по пустынным улицам Москвы. Три часа ночи.
Ленин встречает Себальда легким кивком головы. Он стоит, опершись о письменный стол, окруженный людьми. Многих из них Себальд видел уже раньше. Сейчас на их лицах тревога.
Всю ночь Ленин провел у прямого провода. На Южном Фронте развертывает наступление на Орел армия Деникина.
— Положение серьезно, — доносится до Себальда голос Ленина.
Звонит телефон. Кто-то поднимает трубку.
— Владимир Ильич, фронт.
Ленин слушает, изредка бросая короткие слова, крепко прижав к уху трубку.
Закончив разговор, он обращается к Себальду:
— Товарищ Рутгерс, простите, что я просил вас прийти ночью. Я хочу лично дать вам несколько инструкций. Может быть, связь с нами будет трудной.
Если вы в пути услышите, что Тула взята, то вы можете сообщить нашим зарубежным товарищам, что мы, быть может, вынуждены будем перебраться на Урал.[3]
Вам придется самостоятельно принимать решения, конечно, в контакте с нашими друзьями за границей. В Берлине разыщите Пауля Леви, Фукса и Бронского-Варшавского, свяжитесь с венскими товарищами Францем Коричонером и Карлом Грюнбергом, в Италии наладьте связь с Любарским.
Ленин называет еще много разных имен, дает практические указания. И в этот решающий момент, когда смертельный враг революции стоит почти перед воротами Москвы, Ленин говорит, что русская революция выполнила свою важнейшую задачу: она разоблачила буржуазную демократию и создала в советском строе новые формы пролетарской диктатуры.
— Этого уже, — сказал Ленин, — нельзя уничтожить! Несмотря на серьезность момента, Ленин остается верен себе — своей постоянной заботе о людях. Он не забывает спросить, все ли сделано, чтобы поездка Себальда была сопряжена с возможно меньшими опасностями, и успокаивается, лишь когда узнает, как организован переезд через латвийскую границу.
— Товарищ Ленин, пожалуйста, напишите несколько слов иностранным товарищам, — просит его Себальд.
Вновь звонит телефон, Ленин берет трубку. К нему подходят с вопросами. Он слушает, отвечает, что-то пишет. Себальд уже решил, что его просьба осталась без ответа. Конечно, сейчас не до нее.
— Товарищ Рутгерс, — поворачивается к нему Ленин. — Пожалуйста, вот несколько слов, написанных по-немецки. До свидания.
За дверью Себальд читает ленинскую записку; 14 октября 1919 г.
«Дорогие друзья! Шлю вам наилучший привет. Наше положение очень трудное из-за наступления 14 государств. Мы делаем величайшие усилия. Коммунистическое движение во всех странах растет замечательно. Советский строй повсюду стал для рабочих масс практическим лозунгом. Это — огромный всемирно-исторический шаг вперед. Победа международной пролетарской революции, несмотря ни на что — неизбежна.
Голландский инженер Рутгерс, приехавший из России в специальном вагоне вместе с правительственной делегацией Латвии, представителем английского парламента и американским журналистом, не вызвал и тени подозрения у латвийских пограничников. Себальд вновь видит знакомые места, по которым менее года назад проезжал вместе с товарищами Стучкой и Розином. Надо быть очень осторожным, его могут узнать, вспомнить, кто он.
«Обойдется, — думает Себальд, — в Латвии мы задержимся недолго».
Все оказалось сложней, чем представлялось. Железнодорожное сообщение дезорганизовано, рельсовый путь во многих местах разрушен. Всей группой они часами продвигаются пешком, сопровождаемые телегой, которая везет их багаж, и эскортом латвийских солдат. Потом с трудом втискиваются в переполненную теплушку. За десять километров до Риги поезд останавливается. Пассажиры в панике. Носятся слухи, что Ригу обстреливают, что она уже в руках немцев.
Латвийским дипломатам удается по телефону связаться с Ригой. Получив у правительства разрешение на въезд в город, они настаивают, чтобы машинист довел до Риги паровоз с вагоном, в котором находится их группа. Себальд, полковник Малон и американский журналист подкрепляют это требование кругленькой суммой. Паровоз трогается.
На подъезде к городу бросаются в глаза следы войны: покинутые окопы, ряды колючей проволоки, огромные воронки от снарядов. Большинство мостов разрушено. Паровоз медленно проезжает по спешно наведенным деревянным мостам. Последние два километра приходится идти пешком. Возле Риги их останавливает военный патруль. Проверка проходит благополучно благодаря присутствию латвийцев. Их рекомендация помогает получить номер в гостинице «Рома».
Малоуютно в этой гостинице. С противоположного берега Двины, где стоят немецкие части генерала Вермонт фон дер Гольтца, долетают снаряды. Немцы твердо решили завоевать мнящую себя самостоятельной маленькую Латвию. Разрывы все чаще и ближе. Американец, махнув на все рукой, улегся спать, а Себальду и Малону не спится — уж очень глупо попасть под шальной снаряд.
— Пойдем погулять, — предлагает Себальд. — В другой части города как будто спокойней, ее еще не обстреливают.
Они медленно идут по затемненным улицам. Вдруг Себальд встречает внимательный взгляд прохожего, видит, что тот готов броситься ему навстречу, и мгновенно узнает знакомого официанта гостиницы, в которой они ежедневно обедали вместе со Стучкой, Розином и другими коммунистами.
«Нельзя, чтобы он заговорил со мной при Малоне», — и взгляд Себальда приказывает: ты меня не знаешь. Человек понял, он медленно проходит мимо.
Вдалеке треснул выстрел.
— Какая прекрасная ночь! — говорит Себальд.
— Восхищаетесь ночью? А я считал, что голландцы к этому равнодушны, — отвечает Малон.
— Почему? Я люблю прекрасное. Особенно меня радует живопись. Где бы я ни бывал, обязательно пойду в картинные галереи, часами готов простаивать перед полюбившимся полотном. Однако вернемся, надо попытаться уснуть.
На следующее утро они предпринимают все, чтобы скорее уехать из Риги. Нужно получить
