Всем известно, что в Юго-Восточной Азии свирепствует пиратство. Бутлегеры расставляют свои прилавки на виду у местных жителей и туристов. Все — от музыки и фильмов до видеоигр — копии копий; но при этом правообладателям не достается ни единого пенни. Однако нам гораздо важнее рассмотреть неизвестные факторы, пробелы в наших представлениях и различные движущие силы данного явления. Когда по телевизору показывают облавы на бутлегеров, люди видят, что вооруженные служители закона действуют не менее жестко и агрессивно, чем при взятии наркопритонов, освобождении заложников или захвате вооруженных преступников.

Например, в одной из программ австралийского телевидения антипиратские операции, проходящие на улицах Манилы, изображаются в чрезвычайно мрачных красках. Полным драматизма голосом ведущий сообщает, что ранее подобные операции сталкивались с яростными протестами — от перестрелок до поливания защитников правопорядка кислотой из окна. Цель передачи ясна и даже открыто формулируется: показать, что такие рейды — вовсе не внутрисемейные разборки. И тем не менее во время проведения операции в кадре на фоне вполне мирной сцены мелькает вооруженный до зубов полицейский. Никакого оружия. Никаких наркотиков. Никакой кислоты с балконов. И даже никакой погони с отчаянной потасовкой в финале. Несмотря на все попытки изобразить операцию рискованной и справедливой, по накалу страстей она скорее напоминает занятие в воскресной школе.

Точно так же, как в репортажах о захвате наркопритонов и подпольных лабораторий, речь идет не о причинах, а о самом факте существования бутлегеров, чья точка зрения в СМИ никак не освещается. Практически никому не приходит в голову досконально исследовать, почему эти люди продолжают торговать фальсификатом. Точнее, почему у них есть такая возможность. Если проследить всю цепочку, можно сделать первый вывод о причине столь бурного роста производства подделок — оно всегда проистекает от не менее бурного спроса на медиаматериалы. В репортажах о полицейских рейдах мы видим склады с сотнями тысяч пиратских DVD — а все потому, что у бутлегеров есть тысячи потенциальных клиентов. Пираты не будут инвестировать в копирование товаров и запись тонн дисков без уверенности в том, что их продукция будет востребована. Журналисты изображают их паразитами, но при этом «забывают» добавить, что мы сами охотно создаем им условия для существования.

Итак, почему же азиатские потребители питают столь нежную страсть к подделкам? Почему они не покупают медиаматериалы у официальных дилеров, как большинство британцев и американцев? Увы, в ходе антипиратской пропаганды, как правило, не учитывают некоторые особенности жизни в Азии. Во- первых, принято утверждать, что азиатским потребителям доступно такое же количество лицензионных продуктов, как и европейцам, а значит, подделки — их осознанный выбор.

Ни одна нация в условиях современной глобальной экономики не хочет стоять в очереди — за медиаматериалами, информацией или инновациями. То же самое касается и фильмов. Но в киноиндустрии Китая до сих пор существует невообразимо узкое место: ежегодно в прокат разрешено выпускать не более двадцати иностранных фильмов (Wu, 2006). На миллион граждан приходится один кинотеатр — это примерно то же самое, что один кинотеатр на весь Феникс или восемь — на весь Лондон. Китайцы не хотят ждать месяцами, пока DVD с новым блокбастером выйдет на азиатский рынок. Вместо этого они покупают пиратские диски с записями, сделанными в американских или британских кинотеатрах, и смотрят их дома. В данном случае важнее не качество, а оперативность; пиратские диски значительно опережают лицензионные по объему продаж. Поэтому следует избавиться от иллюзии, будто в распоряжении китайцев имеются те же самые медиаматериалы, но они специально отдают предпочтение пиратским копиям.

Хотя порой речь все же идет о свободном выборе. В недавно опубикованной газетной статье, посвященной пиратству на филлипинском рынке видеоигр, Дженнифер Ким Витал пишет: «В них играет масса людей, большинство из которых не может позволить себе платить законную цену за аппаратуру, программы и прошивки, а потому им остается только одно — покупать дешевые нелицензионные копии… В США и других странах индустрия видеоигр неуклонно превращается в многомиллиардный рынок, поэтому массовое производство и продажа пиратского программного обеспечения и оборудования влекут за собой крупные финансовые потери правообладателей и отрасли во всем мире» (Vitale, 2010: 298).

Подобные заявления в пределах одного абзаца противоречат друг другу. Если у филиппинцев нет выбора, кроме как покупать дешевые нелицензионные копии, то почему пиратство на Филиппинах «влечет за собой крупные финансовые потери»? Одно из двух: или они могут позволить себе купить фильм в магазине — и тогда покупка пиратской копии повлечет за собой убытки, или не могут этого сделать — и тогда мизерная стоимость пиратской копии никак не отразится на благополучии западного рынка интеллектуальной собственности.

Следует четко понимать: для того чтобы продолжать снимать фильмы, Голливуду не нужно повышать кассовые сборы или объем продаж DVD в Азии. Утверждать подобное просто абсурдно. Если на развитом рынке начнется спад, появится масса пиратской продукции и исчезнет спрос на новые фильмы, тогда у киностудий возникнут проблемы. Но никакое жонглирование цифрами не поможет при обсуждении роли стран с уровнем пиратства в девяностом процентиле, поэтому не стоит заявлять, что недостаток лояльных клиентов грозит Голливуду гибелью. Тем не менее, поскольку уровень пиратства в постиндустриальных странах стабилизировался (и даже в некоторые годы периодически снижался), маловероятно, что киностудии сдадутся и прекратят выпускать фильмы. Остаются только два объективных параметра: угроза ущерба со стороны развивающихся стран и уверенность, что по мере роста благосостояния государства в нем начнется бум потребления.