В 1814 г. Наполеон отрекся от власти и покинул Францию, а трон занял Людовик XVIII. Гренобль вздохнул с облегчением – после неожиданного ухода Бонапарта угрожающая городу армия Австрии, объявившая годом раньше войну Франции, не стала нападать. Хотя не все были рады такому неожиданному повороту событий. Братья Шампольон могли сколько угодно осуждать политику прежнего императора, но их сердца революционеров не знали покоя. Теперь они начали открыто критиковать монархию.
В марте 1815 г. Наполеон вернулся с Эльбы и по пути в Париж ненадолго остановился в Гренобле. И Жак-Жозеф, и Жан-Франсуа познакомились со своим героем, старший брат даже бросил семью и последовал за ним на север. А Жан-Франсуа опубликовал статью, из которой его симпатии стали очевидны: «Наполеон – наш истинный принц». Худшего выбора он сделать просто не мог. Бонапарт снова оказался в ссылке, и на этот раз его отправили гораздо дальше – на остров Святой Елены. Тем временем на Гренобль, который все еще симпатизировал бывшему императору, напали австрийская и сардинская армии. Не привыкшие лицемерить Шампольоны оказались в трудной ситуации и прекрасно это понимали. Жан- Франсуа написал своему брату, все еще находившемуся в Париже, письмо: «Береги в первую очередь себя… У меня нет ни жены, ни детей». В 1816 г. они потеряли должности в университете и снова оказались в Фижаке, деля дом с престарелым отцом-алкоголиком и незамужними сестрами – Терезой и Мари-Жанни. Так продолжалось до 1817 г., когда Жан-Франсуа вернулся в Гренобль. В декабре 1818 г. он наконец женился на своей Розине.
В конце 1821 г. Шампольон добился больших успехов в изучении иероглифов. Он доказал, что иератическое письмо было упрощенной формой иероглифического, а демотическое – поздней, еще более упрощенной версией иератического. Все три письма использовались в древности для того, чтобы писать на египетском языке. Теперь стало возможным сравнить более 300 иероглифических, иератических и демотических знаков и сделать их транскрипцию. Даже несмотря на то, что Жан-Франсуа не мог понять их значение, знание коптского языка позволило ему «почувствовать» этот древний язык. Неожиданно его посетило озарение. Он посчитал количество греческих букв и количество иероглифических знаков на Розеттском камне и понял, что иероглифов было в три раза меньше, чем греческих букв, а значит, один иероглиф не мог, как считали некоторые специалисты, означать целое слово: египетские иероглифы не были идентичны китайским. Как он всегда подозревал, язык все-таки содержал и фонетические элементы. Более того, он понял, что египтяне использовали детерминативы – знаки, которые передавали смысл иероглифа, – эту мысль впервые высказал Юнг.
Зато личная жизнь складывалась не слишком удачно. Шампольон заболел, его посещала депрессия, работы не было. Теперь он жил в Париже. Братья делили дом на улице Мазарин, рядом с Французским институтом, где Жак-Жозеф нашел себе работу.
Жану-Франсуа удалось прочитать на Розеттском камне имя «Птолемей» это означало, что он теперь мог в любом тексте узнать иероглифические знаки «Р», «Т», «W», «L», «M», «Y» и «S». Но у Розеттского камня как раз в той части, которая содержала иероглифы, был отколот кусок. Ученый переключился на другие тексты, составленные с помощью иероглифов. Изучил «Обелиск Бэнкса» и обнаружил на нем слова «Птолемей» и «Клеопатра». Однако в них было одно любопытное отличие. В слове «Птолемей» буква «Т» была начертана, как «шаровой сегмент», а в слове «Клеопатра» _ как «рука». Эти две буквы, согласно Шампольону, были омофонами: звучат одинаково, а пишутся по-разному. Стало ясно, что иероглифическое письмо гораздо сложнее, чем предполагалось ранее. Исследователю удалось взглянуть на надписи из храма Карнака в Фивах и прочитать имя Александра. Вскоре он уже воспроизвел фонетический алфавит, применимый ко всем греко-романским именам, написанным по-египетски. Теперь он был готов приступить к расшифровке имен египетских фараонов.
14 сентября 1822 г. Жан-Франсуа, как обычно, работал дома. Недавно он получил точные копии текстов, украшавших храмы Рамессиды в Нубии. Это были подлинные надписи на египетском языке, на 1500 лет старше Розеттского камня. Взглянув на копии, ученый сразу стал выискивать в тексте картуши с именами царей и цариц. К своему великому удивлению, он обнаружил, что может разобрать имена, знакомые ему по работам античных авторов. Это были уже имена египетских фараонов Рамсеса и Тутмоса. Его радости не было предела. Он выскочил из дома и побежал в расположенный рядом институт, ворвался в дверь и закричал: «Je tiens l'asaire!» («У меня получилось!») – и рухнул без сознания на пол. Вначале Жак-Жозеф в ужасе подумал, что младший брат умер.
27 сентября 1822 г. открытие Жана-Франсуа Шампольона было представлено Академии письменности в Париже в виде «Письма господину Дасье касательно фонетического иероглифического алфавита, используемого египтянами» (Бон-Жозеф Дасье занимал должность секретаря Академии). Впоследствии «Письмо» было переведено на множество языков. Не все признали систему расшифровки Шампольона; некоторые, включая Томаса Юнга, обвиняли его в том, что он украл идею у других исследователей, а кое-кто и вовсе отказывался верить переводу. Но Жан-Франсуа не отчаивался, он отправился в Италию, посетил Туринский музей, где хранилось множество иероглифических текстов, и внес в свою работу некоторые изменения. В 1824 г. он опубликовал «Precis du Systeme hieroglyphique des anciens egyptiens» («Обзор иероглифической системы древних египтян»), где объяснил сложности иероглифов:
В 1826 г., после того, как его работа, наконец, получила всеобщее признание, Жана-Франсуа назначили куратором египетской коллекции Лувра. Теперь он занимался сбором экспонатов, организацией выставок и спорами с коллегами. Он выиграл борьбу за то, чтобы артефакты выставлялись в хронологическом порядке, но ему не удалось добиться, чтобы египетские залы оформлялись в истинном египетском стиле.
Двумя годами позже Шампольон совершил свою первую и последнюю поездку в Египет в составе совместной франко-тосканской миссии, в которой участвовал итальянский египтолог Ипполито Росселини, а также 12 художников, чертежников и архитекторов. Жану-Франсуа представилась прекрасная возможность собрать двуязычные надписи из египетских храмов и, конечно, исправить те надписи, которые были неточно скопированы тогда, когда чтение иероглифов представлялось не более чем далекой и нереальной мечтой. Высадившись в Александрии 18 августа 1828 г., миссия отправилась сначала в Каир, где впервые перед взором Шампольона предстали пирамиды. Далее миссия направилась на юг, 4 декабря достигла Асуана, а затем последовала в Нубию, чтобы посетить вырезанную в скале «Гробницу Рамессида». Неутомимый, полный энтузиазма Жан-Франсуа изложил в письме брату свои первые впечатления:
