редко. Но что поделаешь? Если человек стремится разбогатеть, или сделать карьеру, или чем-то прославиться, ни о каком ниндзюцу ему лучше не думать. Это искусство для избранных, способных превратить его в свой образ жизни, не ожидая признания, понимания, восхищения окружающих. Более того, они должны всячески скрывать от них свое истинное лицо, свои подлинные мотивы и цели.
Следует также помнить, что ниндзя совершали подвиги не ради тех феодальных хищников, к которым нанимались на службу. Они всегда действовали во имя коллективов, членами которых являлись, и на основе законов Неба, как они их понимали, то есть законов высшей справедливости.
Это очень важное обстоятельство, которым пренебрегают в современном обществе, пропитанном идеями индивидуализма и аморализма. Ниндзя чаще всего действовал в одиночку, но он никогда не был одинок. Он ощущал себя частью единого организма — своего клана, и — еще шире — частью Природы. Поэтому все его действия были совершенно естественны, во многом они определялись не разумом, а интуицией и инстинктами. Современному человеку, давно разучившемуся ощущать свое единство даже с собственными детьми и супругами, не говоря о животных и растениях, такое абсолютно недоступно.
Из сказанного здесь следует вывод, что ребята, одевшие черные балахоны, и отрабатывающие в лесу приемы рукопашного боя, перемежая их кроссами, лазанием по деревьям и уроками маскировки, имеют отношение к ниндзюцу не больше, чем к полетам в космос. Конечно, их занятия могут быть и увлекательными, и полезными, но при чем здесь искусство тайного управления событиями? Какие цели они ставят перед собой?
Фактически, они культивируют в себе лишь чувство иллюзорного превосходства над другими людьми. Однако тех, кто стремится к господству ради самого господства, общество рано или поздно ставит на место, не стесняясь при этом в средствах. Конечно, для истинных ниндзя и сегодня нашлась бы работа. Рэкетиры, террористы, мафия, маниакальные убийцы, чем не враг? Только враг этот не игрушечный. Если кто-то захочет играть в одиночку роль поборника справедливости, защитника униженных и оскорбленных, неуловимого тайного мстителя (а персонаж этот весьма популярен в кино и литературе), он должен знать: очень быстро он сам станет объектом для охоты, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Хотя жизнь на грани смерти (кажется, именно так жили настоящие ниндзя?) гарантирует ему сильные эмоции и незабываемые впечатления.
Думаю, что подобных чудаков не найдется, разве что несколько человек на сто миллионов. Что, в таком случае, остается? Только психофизическое совершенствование в процессе освоения методов выживания (в самом широком смысле слова). Условно эти методы можно разделить на следующие пять групп:
— Психологический тренинг (аутотренинг, самопрограммирование, медитация, гипноз, развитие памяти, наблюдательности и т. д.);
— Общефизический тренинг (бег, плавание и ныряние, акробатика, силовые упражнения, спортивные игры);
— Самозащита без оружия и рукопашный бой с использованием различных предметов;
— Пеший и водный туризм, с элементами ориентирования, скалолазания, обеспечения жизни в условиях дикой природы;
— Специальные методы (стрелковая подготовка, маскировка, изучение различных технических устройств и способов их использования).
Объединяющей и направляющей силой для всех частных видов тренинга должна служить та или иная философская, либо философско-религиозная концепция, дающая смысл вашей жизни.
Кое-что из истории ниндзюцу
Даже хорошо зная символику китайской и японской культуры, трудно проникнуть в тайну, скрывающую историю возникновения, образ жизни и психологию ниндзя.
Из-за почти полного отсутствия древних письменных источников, та информация, которая дошла до нас о старых кланах ниндзя, носит обрывочный характер.
Начнем рассказ с середины VI века. В то время Китай был разделен на два больших государства, Вэй и Лян, и ряд мелких. Все они враждовали между собой. Эта борьба подточила их силы, и в начале следующего столетия власть во всей стране перешла к новой династии Тан. В танской империи сосуществовали три религиозно-философских учения: даосизм, конфуцианство и буддизм. Буддизм, который начал распространяться среди китайцев с середины 1-го века, все больше и больше набирал силу и настолько окреп, что танские императоры вскоре сделали его государственной религией.
Буддийское духовенство в Китае делилось на две основные группы: тех, кто жил в монастырях (их было большинство) и тех. кто бродил по стране, питаясь подаянием и проповедуя взгляды, существенно отличавшиеся от официально признанных. В своих странствиях бродячие монахи («люгай») постепенно проникали все дальше и дальше за пределы своею отечества — в Корею, Вьетнам, а с начала VII века — и в Японию.
Надо отметать, что китайские власти всегда боролись с нищенствующими бродячими монахами. Обвиняя их в извращении учения Будды и в колдовстве, они преследовались всеми доступными способами. Монахи, однако, активно сопротивлялись и заходили в борьбе с властями так далеко, что нередко примыкали к отрядам повстанцев или к шайкам разбойников. Постепенно в связи с этим в их среде сложилась своеобразная система выживания в экстремальных условиях, получившая название «Люгай мэнь» — «Врата учения нищих монахов». Она включала в себя искусство маскировки и перевоплощений, методы врачевания, приготовления лекарств, технику гипноза и вхождения в транс, и многое другое, что помогало бродячим монахам преодолевать опасности, подстерегавшие их повсюду.
С времен династии Тан установились прочные связи между буддийскими кругами Китая и Японии. Достаточно сказать, что все школы и секты японского буддизма, возникшие в период с VII по IX век, свою философию и ритуалы заимствовали у аналогичных китайских школ. Но, попадая на японскую почву, школы китайского буддизма обычно смешивались с местными верованиями и претерпевали поэтому довольно существенные изменения. Собственно говоря, именно это позволяет отличать их от китайских прототипов.
Подобные изменения произошли и с сектой бродячих монахов «люгай», которая трансформировалась в движение части японских монахов (в основном самозванных, т. е. не имевших государственного свидетельства, так называемых «силосо»), противопоставлявших себя официальной церкви. Это движение получило название «гёдзя» (отшельничество), а его центральной фигурой является полулегендарный Энно Оязуну (634–703).
Выросший в богатой и знатной семье, он в пятнадцатилетнем возрасте постригся в монахи и стал изучать буддийский канон. Но склонность к мистике побудила его вскоре уйти из монастыря и поселиться в пещере на заросшем густым лесом склоне горы Кацурага. Там он прожил более 30-и лет. За это время Одзуну с помощью китайцев летально познакомился с системой «люгай мэнь» и соединил ее с синтоистским культом гор. В результате он создал оригинальное учение, названное им «Сюгэндо» — «Путь обретения могущества».
Важнейшую роль в практике «обретения могущества» (т. е. овладения сверхестественными силами) Одзуну признавал за буддийскими методами достижения «просветленного сознания». Речь идет о дыхательно-медитативных упражнениях «кокю«(кит. «
