вызов в этом мире или за его пределами, никакие испытания на земле или под землей, на море или в воздухе, ни явное, ни скрытое, ни смертный, ни призрак, он не убоится ни Бога, ни дьявола».
Если тебе интересно, то скажу, что ношу в записной книжке эту вырезку из газеты с тех самых пор, как прочел эти строки.
И не забывай, что я, как уже было сказано, никогда и никак не вмешивался в твои поиски. Я хотел, чтобы ты «следовал своей судьбе», как говорят шотландцы, и хотел знать о твоей судьбе — больше ничего. Теперь же, когда ты оснащен для по-настоящему высокого дела, я хочу, чтобы ты вступил на путь — снабженный самым мощным оружием помимо твоих личных качеств, — который приведет тебя к великой славе и к осуществлению цели, мой дорогой племянник, каковая — в чем я абсолютно уверен — воодушевит тебя так же, как всегда воодушевляла меня. Я шел к ней более пятидесяти лет; но теперь, когда факел вот- вот выпадет из моих старых рук, я смотрю на тебя, мой дорогой сородич, в надежде, что ты подхватишь этот факел и понесешь его дальше.
Малочисленный народ Синегории сразу же заинтересовал меня. Он беден, горд и храбр. Доверие этих людей стоит завоевать, и я советую тебе разделить их судьбу. Наверное, тебе будет трудно склонить их на свою сторону, потому что, если народ, как и каждый его представитель, беден и горд, качества эти могут усиливать одно другое до бесконечности. Это люди неукротимые, и никто никогда не мог совладать с ними, если только не присоединялся к ним и не пользовался у них признанием как их вождь. Но если их доверие завоевать, они скорее умрут, чем предадут. Для человека честолюбивого — а я знаю, что ты наделен этим свойством, — такая страна с таким народом — достойное поле деятельности. С твоими способностями, подкрепленными состоянием, которое я с радостью оставляю тебе, ты можешь дерзать и многого добиться. Если буду жив, когда ты вернешься из экспедиции в северные области Южной Америки, я буду счастлив помочь тебе в осуществлении этого или иных планов и сочту за честь присоединиться к тебе; однако время идет. Мне семьдесят второй год, иными словами, я уже прожил положенный человеку срок, как ты понимаешь; да, так… Позволь мне подчеркнуть вот что: для честолюбивых планов иноземца большие народы недоступны, что же касается нашего собственного, то здесь мы ограничены нашим законопослушанием (и здравым смыслом). Только малый народ подходит для человека с великими помыслами. Если ты разделяешь мои взгляды и мои устремления, тогда Синегория — твой полигон. Было время, когда я надеялся стать воеводой, даже великим воеводой. Но с возрастом мое честолюбие ослабело, как убыли и мои силы. Я уже не мечтаю о подобной чести для себя, однако вижу ее возможной для тебя, если тебя это прельщает. Согласно моему завещанию, ты получишь высокое положение и огромное состояние, и хотя, возможно, тебе придется отказаться от последнего, опять же согласно моей воле, как уже пояснено в настоящем письме, сам таковой поступок возвысит тебя еще больше в глазах горцев — если он станет известен им. Если к тому времени, когда ты получишь от меня наследство, воеводы Виссариона уже не будет в живых, тебе нелишне знать, что в таком случае ты освобождаешься от всех моих условий, хотя я верю, что и тогда в этом деле, как и во всех прочих, ты будешь подчиняться требованиям чести, что касается моей воли. Ситуация, следовательно, такова: если Виссарион жив, ты отказываешься от собственности; если нет, ты поступаешь так, как, по твоему мнению, я бы хотел, чтобы ты поступил. В любом случае горцам незачем сообщать о тайном договоре между Виссарионом и мной. Ты не должен этого делать — это сделают другие, если возникнет необходимость. Но случись так, ты оставишь собственность без каких бы то ни было
Если на тебя нападают, атакуй и — стремительнее, яростнее, чем нападающий, когда это возможно. В случае, если ты унаследуешь замок Виссарион на Ивановой Пике, помни, что я тайно укрепил его, предполагая вражеские налеты. Там не только массивные металлические решетки, но и двери из закаленной бронзы в нужных местах. Мой приверженец Рук, верно служивший мне почти сорок лет и ради моих интересов участвовавший во многих опасных экспедициях, будет, я убежден, так же верно служить и тебе. Относись к нему хорошо — в память обо мне, если не ради себя самого. Я обеспечил ему беззаботную жизнь, но он предпочел бы пуститься в смелое предприятие. Он на редкость молчалив и храбр как лев. Ему известно об укреплении замка все до мельчайших подробностей, он знает также о тайных средствах защиты. Шепну тебе: когда-то он был пиратом. В пору юности. Но давно уже переменился. Однако из этого факта ты поймешь, каков у него характер. В случае необходимости он будет тебе полезен. Если ты примешь условия, оговоренные в моем письме, Синегория — пусть в какой-то мере — станет твоим домом, и ты будешь жить там часть года, возможно, лишь неделю, точно так же, как в Англии владельцы нескольких имений проживают поочередно в каждом из них. Ты не обязан делать это, и никто не вправе принудить или склонить тебя к этому. Я только выражаю свою надежду на то, что тебе придется по душе эта мысль. Но одного я желаю, а не просто надеюсь, что ты согласишься со мной, я желаю — если тебе небезразличны мои желания, — чтобы ты обязательно сохранил британское подданство, разве только откажешься от него с разрешения Тайного Совета Великобритании. Такого разрешения официально будет добиваться мой друг Эдуард Бингем Трент или же лицо, назначенное им с этой целью, согласно документу либо завещанию; разрешение же сие можно будет опротестовать лишь постановлением парламента и волей короля, подтвержденной актом с монаршей подписью.
Мое последнее слово к тебе: будь смел, честен и бесстрашен. Большинство вещей, даже королевский трон, кое-где иногда завоевывают мечом. Храброе сердце и крепкая рука позволяют человеку многого добиться. Но завоеванное не всегда можно удержать, опираясь на меч. Одной только справедливости отмерен долгий срок. Когда люди верят тебе, они последуют за тобой, и рядовые люди предпочитают быть ведомыми, а не вести. Если твоя судьба — стать вождем, будь храбр. Будь осмотрителен, если хочешь; развивай любое другое качество, которое тебе пригодится или будет тебе защитой. Ни от чего не уклоняйся. Не избегай ничего, что честно. Принимай на себя ответственность, если этого требуют обстоятельства. Бери то, что другим взять не под силу. Это и значит быть великим в мире — большом и малом, — выбранном тобой для себя. Ничего не страшись, откуда бы и какая бы ни грозила опасность. Единственно верный способ встречать опасность — это встречать ее с презрением (разве что она закралась в твой разум). Однако встречай ее у врат, а не на пороге.
Мой сородич, имя моего рода и твоего, достойно соединившиеся в твоем лице, отныне пребывают с тобой!
Письмо Руперта Сент-Леджера, проживающего на Бодмин-стрит, 32, Виктория, Саут-Уэст, к мисс Джанет Макелпи, в Крум, графство Росс
Моя дорогая тетушка Джанет,
я знаю, ты будешь очень рада услышать о большом состоянии, которое перешло ко мне согласно завещанию дяди Роджера. Вероятно, сэр Колин напишет тебе, ведь он один из душеприказчиков, и тебе тоже оставлено наследство, поэтому я не буду лишать его удовольствия самому сообщить тебе об этом. К сожалению, я не вправе пока говорить подробно о наследстве, оставленном мне, но хочу, чтобы ты знала, что, в худшем случае, я должен получить состояние, во много раз превышающее то, на которое мог бы рассчитывать, полагаясь на счастливый случай. Как только смогу покинуть Лондон — где, разумеется, мне надо оставаться, пока все устроится, — приеду в Крум повидать тебя и надеюсь, тогда расскажу тебе достаточно, так что ты поймешь, какая необыкновенная перемена вошла в мою жизнь. Это даже невозможно вообразить, в сказках «Тысячи и одной ночи» нет ничего подобного. Однако с подробностями необходимо повременить: я торжественно пообещал пока сохранить их в секрете. И тебе тоже придется дать такое обещание. Ты же не против, дорогая, нет? А сейчас я только хочу сообщить тебе о моем наследстве и о том, что собираюсь какое-то время пожить в замке Виссарион. Поедешь со мной, тетя Джанет? Мы еще поговорим об этом, когда я появлюсь в Круме; но мне хочется, чтобы ты подумала над моим предложением.
Любящий тебя
