Как червь его безглазый грыз,И в прахе он катился вниз,И тонкий стебелек травыНад ним повис.Его катили через пыльЗа сотни муравьиных миль.И в поколеньях муравьевЗабылась быльМикроскопических минут.Сто поколений проживут,А он, ужасный и простой,Всё тут.Геометрический предмет,Но для него масштабов нет,Как будто в этот мир внесенС других планет.1938{418}
419. «Мы захотим — поставим брашна…»
Мы захотим — поставим брашна,Друзей, товарищей зовемИ выпьем так, что небу страшно,А не хотим — так и не пьем.Мы пляшем так, что стены стонут,И наша пляска всем видна;Народы целые потонутВ потоках нашего вина.Мы запоем — весь мир нам тесен,По всей земле тогда гремит,А коль не слышно наших песен,То вся вселенная молчит.Грустили мы — земля страдалаИ тучи плакали над ней,Мать сыновей не узнавалаИ реки стали солоней.Считать — не сосчитаем раны,Но вспомним обо всех боях,И не могилы, а курганыНаходим мы в своих степях.Май 1939{419}
420. Ласточки в Кронштадте
На базе в амбразурах оконЕсть много ласточкиных гнезд.Из глины птицы лепят кокон, —Он крепок, незаметен, прост.Висит он каменным карманом,Неинтересный птичий дом,Открытый ветру и туманам,Как будто шепчет: «Не уйдем.От века мы с природой спорим,Мы не жалеем о былом,Всё будем мы летать над морем,Воды не зацепив крылом.Пожар сраженья нас задушит,Людей внезапная беда,Нам гнезда легкие разрушат —Мы не исчезнем и тогда.Пусть будет жизнь — и труд, и горе,Мы гнезда вылепим опять,Покуда существует море,Здесь будут ласточки летать…»
