Не подвиги, не воинская слава!И клятвы ни одной не произнесть!К чужой земле, к чужим горячим травамПрижаться грудью! Родина, ты здесь!О, если бы… Но это только чудо!О, если бы… Но это полотно!Комок земли хотя бы взять оттуда,Уж если мне там быть не суждено!Декабрь 1936{416}
417. «На берегу желтели доски…»
На берегу желтели доски,И в ручейках краснела глина.Река легла светло и плоско,Кусты и небо опрокинув.Она текла и не журчала,В какую сторону — забыла.И синий катер у причалаОдной чертою обводила.Корму очерчивая тонко,К бортам прижалась, как лекало.И только темная воронкаИз-под руля вдруг выбегала.И мне казалось, что сегодняТак стройно этих струй движенье,Что если бы убрали сходни —Осталось бы их отраженье.1937{417}
418. Андрей Муравьев
Двенадцать тысяч муравьевСобрали зернышки плодовИ много разноцветных игл —Музей готов.Торчала кочка, а под ней,У догнивающих корней,Сто комнат и двухсветный зал,И там видней —Черники синенький плакат,Суставы муравьиных лат,Коронки челюстей, рогаРядком лежат.И стопки крыльев расписных,И усики клопов лесных,И пряжа тонких паутинЛежат с весны.Мешочки желтых мертвых тлей,И в кубиках вишневый клей,И в колокольчиках пыльцаСо всех полей.Но странный есть один предмет,Таких в музее больше нет:Громадный конус, тяжкий весИ странный цвет.Стоит он, круглый, без конца,Как бог, лишившийся лица,И, капли сохранивший вид,Кусок свинца.Здесь не узнают, как он тверд,Какою силой он протертСквозь пыль и ветер, ткань и костьИ шум аорт.
