хмыкнул.

- Блейз, ты случайно не выпросил у комнаты к этому лесу ещё и пару хищных зверюшек? А то у меня такое ощущение, что на меня беспардонно пялятся…

- Тебе мерещится, - Блейз, перегнувшись через край камня, аккуратно чертил. - Вот мне, например, кажется, что кое-кто - не будем тыкать пальцем в лохматых и зеленоглазых - буквально пожирает взглядом мою задницу, когда я в такой интригующей позе. Чего только не почудится, да?

Гарри рассмеялся, а Блейз, отложив уголёк на край камня, принялся расставлять свечи, прилепляя их к камню в нужным местах обычным маггловским скотчем.

- А почему не магической клейкой лентой или не заклинанием?

- Во время ритуала будет большой выброс энергии, - объяснил Блейз и оборвал скотч зубами. - Любая магия вокруг покорежится… Выручай-комнате, полагаю, ничего не сделается, её делали люди посильнее нас с тобой, зато клейкой ленте будет несладко. А сие нежелательно есть, если свечи во время ритуала попадают…

- Лесные пожары - бедствие цивилизованных стран, - с умным видом кивнул Гарри.

- Волнуешься?

- С чего ты взял?

- А ты всегда перед чем-нибудь важным начинаешь язвить и зубоскалить. Не волнуйся, всё получится.

- Я уверен, что получится, - Гарри улыбнулся. - Это ведь ты всем занимаешься… главное, говори, что делать, чтобы я не напортачил.

- Обязательно, - Блейз прикрепил последнюю свечу. - А теперь раздевайся.

- Что, ты всё-таки решил заняться своими фантазиями?

- Всенепременно. А чтобы замаскировать свои злостные намерения, нарисую на тебе тем же угольком точки, которых я должен касаться, чтобы энергия шла в тебя. Прикрытие, понимаешь?

- Чего только люди не придумают, лишь бы сексом в экзотических условиях заняться, - понимающе хмыкнул Гарри, вылезая из джинсов.

- И не говори, такие затейники… - Блейз снял рубашку.

- А тебе зачем раздеваться?

- У меня одежда сшита с помощью магии. А ничего такого быть не должно, не дай Мерлин, помешает. Правда, трусы я сегодня предусмотрительно надел маггловские, а то и правда не ритуал бы у нас получился, а сплошные фантазии. Кстати, портключ тоже сними.

- Угу, - Гарри расстегнул цепочку с янтарным фениксом и пристроил его на кучку своей одежды. - Так сойдёт?

- Вполне, - Блейз методично поджигал свечу за свечой кончиком палочки. - Сейчас разгорятся, и начинаем.

- У тебя руки дрожат… тоже волнуешься?

- Обычный мандраж, как перед контрольной, - улыбнулся Блейз. - Всё-таки не спиритический сеанс устраиваем…

- Это да, - Гарри встал рядом с Блейзом, наблюдая, как выравниваются огоньки свечей и как их дым становится белоснежным и приобретает конусообразную форму, расширяясь кверху. «Хотел бы я знать, как это сделано…»

- Ну… всё, по-моему, - голос Блейза слегка дрогнул. - Можно залезать на алтарь, только, ради бога, ни в коем случае не затопчи какую-нибудь линию.

- Jawohl, mein Fuhrer! - со смешком отсалютовал Гарри; эти слова он как-то вычитал в исторической книге, посвящённой борьбе Дамблдора и Гриндельвальда и взял на вооружение, но сказать их было до сих пор всё как-то некому.

- Постой… - Блейз перехватил за локоть уже примерившегося ступить на камень Гарри и притянул к себе для поцелуя: долгого, глубокого, неспешного; Блейз словно заново познавал Гарри этим поцелуем, запоминал малейшие трещинки на его губах и выпуклости дёсен, пробовал его на вкус - так ласково и в то же время требовательно, что у Гарри подогнулись колени.

- Мерлин, я и не знал, что ты так умеешь, - потрясённо выдохнул Гарри.

- Век живи, век учись, - Блейз выпустил локоть Гарри и подтолкнул того к камню. - Залезай, и поосторожней.

- Угу, - Гарри, тщательно следя за тем, куда ступает, встал на край камня. - А дальше как?

- Я скажу, - Блейз вскочил на камень с другой стороны и ловко ступил на чистое пространство между линиями; наклонившись, подобрал уголёк с камня. - Левой ногой встань во-он туда, между этими двумя линиями, которые друг к другу под прямым углом. Не сюда, левее. Ага, вот так. Правой ногой встань в вон то хитросплетение, где шестиугольник вышел… угу, молодец.

Острый уголёк слегка царапал Гарри кожу, пока Блейз, закусив губу, вырисовывал довольно объёмистые точки напротив сердца, на солнечном сплетении, сразу под пупком и справа на боку, где, по сведениям Гарри, находилась печень.

- Отлично, - Блейз отбросил уголёк. - Чувствуешь запах свечей?

- Чувствую… - Блейз странно двоился перед глазами Гарри, терялся в белом сладковатом дыме. «Совсем непростые свечи, однако».

- Это хорошо, - Блейз прижал по пальцу к каждой точке. - Стой не шевелясь, ладно? Может быть сначала больно, но потом будет очень хорошо. И ни в коем случае не стирай пентаграмму, она здесь всё организует.

- Ага.

Блейз глубоко вдохнул и выдохнул, словно набирался храбрости, и негромко заговорил:

- Connecto magiam meam et magiam tuam…

Чёрные линии пентаграммы вспыхнули золотистым ровным светом, который Гарри видел до сих пор лишь дважды: когда Блейз помогал ему закрываться от чужих эмоций своей любовью.

- Consilium inii et immolo magiam meam et vitam meam pro magiam tuam et vitam tuam!

Точки, где пальцы Блейза касались тела Гарри, кольнуло острой болью; Гарри слабо вскрикнул, но боль тотчас же прошла, и был жар - сильный, постоянный, как солнечный; жар расползался от отмеченных прикосновениями точек по всему телу, словно окутывая Гарри собой. Гарри скосил глаза на руки, до которых жар уже добрался, и увидел золотистую, подрагивающую маревом непрозрачную пелену магической силы.

Когда весь Гарри был окутан мягким ласковым жаром, Блейз нервно облизнул губы и звонко выкрикнул:

- Hoc loco, missa est!

Жар усилился; перед глазами у Гарри всё поплыло, смешалось, как во сне, в дремоте на солнце; истома разлилась по телу, и только кончики пальцев Блейза, обжигающе горячие на тех самых четырёх точках, как-то удерживали Гарри от того, чтобы упасть и заснуть. Кровь шумела в ушах, а если Гарри закрывал глаза, веки просвечивали красным; но он закрыл глаза только однажды, потому что хотел смотреть на Блейза, на его искажённое непонятной - ведь всё так хорошо! - мукой лицо, на капельки пота, выступившие на лбу, на прикушенную нижнюю губу, к которой прилила кровь, и так хотелось поцеловать эти губы, разгладить напряжённую морщинку между бровями Блейза, заправить за ухо выбившуюся прядь, отливающую в золотистом свете не бордовым, а красным, ярким кроваво-красным…

Магические жилы внутри Гарри наливались горячей силой; она струилась по ним, умиротворяя, возрождая, исцеляя. И с каждой секундой Гарри становилось всё легче, всё проще; дурман свечей был тому виной или исцеление, но Гарри охватила эйфория, удивительно слившаяся с сонной истомой, проникшая всюду, всепобеждающая, не знающая сомнений, беспечная, как сама жизнь.

В какой-то момент жар начал уменьшаться, спадать, как вода при отливе; с ним уходила сонливость, и оставалась радость обновлённости, радость возрождения, счастье птенца, вылупившегося из яйца, ощущение правильности, чудесной, наконец-то восстановленной правильности - с Гарри всё было точно так, как должно было быть. А когда жар ушёл совсем, Блейз пошатнулся и рухнул с камня в траву. Сами собой потухшие свечки слабо чадили.

- Всё получилось!! - радостным воплем Гарри можно было оглушить соплохвоста. - Блейз, я чувствую,