правителей Ся со времен императора Шуня, получившего пару этих сказочных существ в дар от жителей страны Наньсюнь. Кун Цзя продолжил традицию своего рода. Ему каким-то образом удалось достать пару драконов — самца и самку. Основной трудностью было найти человека, знающего повадки драконов и умеющего за ними ухаживать. После долгих поисков и неудач, к тому времени в живых остался лишь один дракон, смотрителем драконов стал Ши-мэнь — настоящий волшебник, судя по тому, что говорится о его способностях в летописи. В частности, питался он цветами персика и сливы и, говорят, мог сжечь самого себя и вознестись на небо. После того как Ши-мэнь приступил к своим обязанностям, больной дракон выздоровел.

Поначалу Кун Цзя был доволен Ши-мэнем, но вскоре у правителя начали возникать постоянные стычки со смотрителем драконов. Дело в том, что Ши-мэнь не был приучен к лицемерию и нередко отказывался выполнять приказы правителя, казавшиеся ему бессмысленными. Однажды Ши-мэнь открыто высмеял какое-то из высказываний Кун Цзя, и тот велел отрубить ему голову, унести его труп из столицы и закопать в отдаленном пустынном месте. Как только тело было предано земле, подул сильный ветер и полил дождь, а затем внезапно загорелись все окрестные леса. Люди бросились тушить пожар, но огонь не унимался. Кун Цзя, испугавшись мести убитого чародея, сел в колесницу и отправился за город к месту погребения, чтобы просить Ши-мэня о милосердии. После этого огонь утих. Правитель сел в колесницу, чтобы вернуться во дворец. Когда колесница остановилась перед ступенями дворцовой лестницы, оказалось, что Кун Цзя мертв.

Вскоре после смерти Кун Цзя на престол взошел его внук, а по другим сведениям, сын Люй-гуй, известный под именем Цзе-вана. Его описание также далеко от реальности и изобилует преувеличениями. Цзе-ван обладал крепким телосложением, величественной осанкой и огромной силой. Он с легкостью мог одной рукой сломать твердый олений рог и разогнуть железный крюк. В воде он храбро сражался с драконами, на суше мог голыми руками драться с волками, шакалами, барсами и тиграми. Впрочем, в отличие от своих прадедов, этот правитель славился жестокостью и своенравием. Его великолепный дворец под названием «Яшмовая башня» был построен на поте и крови тысяч людей. Здесь были собраны редкие вещи, сюда свозили красавиц со всей Поднебесной. Танцоры, шуты и карлики развлекали своего повелителя, забывшего о стране. Китайские летописцы сообщают, что Цзе-ван за все время своего правления не совершил ни одного праведного поступка, а только пил вино и развлекался с красавицами в задних покоях. Многие из развлечений Цзе-вана были вполне безобидными, но некоторые граничили с безумием. Только душевнобольной человек мог придумать забаву, о которой летописцы с явным осуждением сообщали: «Во дворце у него был пруд, наполненный вином. В пруду могла свободно плавать лодка. При ударе барабана три тысячи человек подползали к пруду на четвереньках и, вытянув шеи, как волы, начинали пить вино. Некоторые, перепившись, с криками падали в пруд и тонули. Сам Цзе-ван вместе со своей любимой наложницей Мэй-си, глядя на зрелище, смеялся до слез и не находил в этом ничего предосудительного».

Кроме знаменитой Яшмовой башни, у Цзе-вана были другие дворцы и парки. Самым известным из них считался Дворец вечной ночи, построенный в темном уединенном ущелье. Цзе-ван проводил там дни и ночи напролет в сопровождении обширной свиты юношей и девушек из знатных семейств. Однажды ночью в ущелье неожиданно подул свирепый ветер, заглушивший звуки музыки, поднявший такую густую пыль, что она затмила яркое сияние светильников. За короткое время тучи песка засыпали все ущелье вместе с дворцом, но Цзе-вана по счастливой случайности там не оказалось. Мудрецы пытались объяснить правителю, что это было предупреждение, ниспосланное ему с неба. Но он был далек от раскаяния.

Как и прежде, он продолжал разорять казну государства, удовлетворяя бесконечные прихоти своих наложниц и совершая безрассудные поступки. Так, наложница Мэй-си любила слушать треск разрываемого шелка. По приказу Цзе-вана из сокровищницы приносили множество узорных тканей и разрывали их кусок за куском, чтобы доставить ей удовольствие. Другая наложница Цзе-вана превратилась в дракона с торчащими зубами и когтями, к которому было страшно приблизиться, но временами вновь обретала облик очаровательной молодой женщины. Девушка-оборотень каждый день требовала себе в пищу человека, и Цзе-ван выполнял ее просьбу. Он велел звать ее Цзяо-цзе, что значит «наложница-дракон». По преданию, она могла предсказывать, что ожидает правителя в будущем: счастье или беда. Трудно предположить, что скрывается за этой метафорой. Разумеется, никакого превращения на самом деле не происходило, однако вполне может быть, что знаменитая наложница действительно истязала людей…

Империя Ся находилась на грани катастрофы и держалась на плаву лишь благодаря усилиям советников Цзевана. Но ни мудрец Гуань Лун-фэн, который часто упрекал Цзе-вана за его безнравственное поведение, ни другие его придворные не могли удержать императора от безумия. Постепенно Цзе-ван начал проявлять все признаки душевнобольного человека, к тому же одержимого манией величия. Когда главный повар императора — И Инь — сказал, что правитель собственными глазами увидит, как страна придет к гибели, тот сперва в гневе ударил кулаком по столу. Но, опомнившись, рассмеялся и произнес: «Я в Поднебесной, как солнце на небе. Кто видел, чтобы солнце можно было уничтожить? Меня можно будет уничтожить лишь тогда, когда будет уничтожено солнце». Слова Цзе-вана стали известны многим его подданным, тем более что после этого случая он не упускал возможности назвать себя небесным светилом. Выросший в полной изоляции от внешнего мира, далекий от управления государством Цзе-ван даже представить не мог, как ненавидел его народ. Историки приводят любопытное высказывание, как нельзя лучше характеризующее отношение китайцев к последнему императору династии Ся: «Каждый, с проклятием указывая на солнце, говорил: „Ты, проклятое солнце, почему ты не умерло раньше? Я охотно бы умер, если бы знал, что и ты умрешь“».

Вскоре последовало знамение, которое трудно было истолковать двояко. У Цзе-вана был приближенный по имени Фэй Чан. Однажды он прогуливался по берегу Хуан э и увидел, что на небе одновременно появилось два солнца. Одно из них восходило, а другое закатывалось. В то же время раздался удар грома. Фэй Чан, увидев это чудо, вспомнил народную пословицу «На небе не бывает двух солнц, на земле не бывает двух правителей». Не зная, как истолковать знамение, он обратился к водяному богу Хэ-бо с вопросом: «Какое из этих солнц олицетворяет Инь и какое — Ся?» — «Западное солнце — это Ся, — ответил ему Хэ-бо, — а восточное — Инь». Фэй Чан не стал сомневаться в словах божества, немедленно забрал домочадцев и убежал к Тан-вану — основателю новой китайской династии, который в то время был уже широко известен в Китае.

Вскоре Цзе-ван был наголову разбит вождем племени Шан Чэн-таном, сослан в Наньчао (ныне местность в современной провинции Аньхуэй, приблизительно в 40 км к северу от Янцзы), где и умер. Вместе с ним ушла в небытие династия Ся. Сегодня о ней напоминают лишь старинные летописи, археологические находки и несколько исторических памятников. В провинции Чжэцзян расположен комплекс, состоящий из Могилы Великого Юя (Юйлин) и Храма правителя Юя (Юй-ван мяо). Туристы со всего мира приезжают сюда, чтобы увидеть могилу легендарного императора, оставившего о себе добрую память, и задуматься над тем, как коротка человеческая жизнь и даже «жизнь» целой династии в сравнении с Вечностью.

Императорская династия Мин не может похвастаться родоначальником-небожителем. Историкам достоверно известно, что ее основателем был человек из плоти и крови, более того, он даже не имел благородного происхождения. В прошлом буддийский монах, выходец из социальных низов, Чжу Юаньчжан, возглавил повстанческую армию во время крестьянского восстания, победа которого и положила начало