— Мой парень.

 Вывожу ее из квартиры под локоток. Провожаю к такси, хотя очень хочется спустить с лестницы, желательно головой вниз. Завтра будут адские проблемы. Такие, что даже заранее думать о них не хочется. Она что-то пытается говорить заплетающимся языком, но я так зол, что готов ее придушить. Мари ведь черте что подумала. Еще этот со своим длинным языком. Такое ей сказать! Идиот конченный.

 Заглядываю в машину, чтобы понять, с кем был Билл. У дальней двери спит Энди, у него на коленях расположилась какая-то телка. Упитый в хлам парень навалился на них. Подозреваю тот самый Мартин. Все невменяемо пьяные. Девушка села на переднее сидение.

 — А вы где были-то? — спрашиваю у нее. Если Билл зажигал с Энди, то все в порядке. Осталось убедить Мари, что это не его телка, и уж тем более не его одноразовая шлюха.

 — У Мартина день рождения. Праздновали в клубе. Билли, любовь моя, только кислый сидел. Но мы его споили и развеселили.

 — Я заметил. — Отошел от машины. Та плавно тронулась с места. — Завтра он особенно похохочет. Чувствую, это будет неповторимое веселье, запоминающееся, самое лучшее в его жизни.

 Поднимаюсь к Мари. Стою несколько минут под дверью. В квартире тишина. Наверное, легла спать. Это хорошо. Завтра на свежую голову проблемы будут выглядеть иначе. Она поймет. Она его всегда понимала.

 Я проснулся около двенадцати. Билл так и валялся на полу в гостиной, сжавшись в комок, наверное, замерз, уполз куда-то под стул. Проснется — долбанется. Гы-гы. Рядом с телом валялись ее документы, органайзер, диктофон. Мари никогда не расстается с диктофоном. Иногда мне кажется, что она с ним спит. Надо ей позвонить. Только бы телефон не отключила. Интересно, она уже встала?

 Волновался ли я, открывая квартиру? Нет, не волновался. Я умирал от страха, обвинял себя во всех смертных грехах, и готов был биться головой о стену, если это поможет.

 Вбежал в гостиную. Чуть не навернулся, наступив на какую-то хрень. Шарик? Бусина? Бусы, которые были на ней вчера, рассыпаны по всей гостиной. Туфли лежат так, словно их снимали на ходу. В спальне все убрано, кровать застелена, как будто сюда никто не заходил и уж тем более не спал. Перед дверью ванной помедлил. Она же не дура, правда? Резко открыл дверь. Гора упала с плеч — никого. Зашел в гардеробную. Вещи на месте. Два чемодана и большая дорожная сумка тоже. Отлично! Может быть, ушла куда-нибудь? В магазин… Или еще куда-то? Может, захотела погулять. Она не завтракала — на кухне чисто, в квартире не пахнет едой. Еще раз набрал ее номер. Телефон затренькал в гостиной. Он лежал на каминной полке. Я смотрел на него и не понимал, в чем дело. У нее на каждого из нас стояла своя картинка. На Билла — звезда. На меня — уголок губ с шариками подковки, похоже на смешную розовую гусеницу с металлическими глазками. На Густава — улыбка и средний палец. На Георга — прищуренный хитрый глаз. Дэвид был в образе «злого Про и тру Босса». Сейчас от меня шел звонок, но кроме номера ничего не высвечивалось. Я взял телефон. Список контактов пуст. Браслет с сердечками и кольцо, которое она никогда не снимала, красноречиво указывали на то, что разговора не будет. Черт, кажется, он ударил сильнее, чем я думал. Ну и куда ты ломанулась, глупая девочка?

 — Да, Том, она ушла часов в шесть. Около того.

 — Ушла или уехала?

 — Я не знаю. Если и была машина, то она не въезжала во двор. Знаете, она плакала. Мне кажется, что и сама не понимала, что плачет. Лицо спокойное, говорит нормально, а по щекам слезы текут и руки дрожали очень сильно. Я еще хотел вам сразу же позвонить, но побоялся.

 — Надо было позвонить.

 — Вы забрали ключи?

 — Да. Спасибо, герр Отто. Надо было позвонить…

 — Том, если она вызывала такси, то на телефоне может сохраниться последний набранный номер. Попробуйте. Мне жаль, правда…

 Я несколько секунд смотрел на трубку домашнего телефона, а потом нажал «Повтор», с замиранием сердца прислушиваясь к звукам. Набор пошел…

 Расписание центрального вокзала было кратким и лаконичным. В промежутке между шестью и семью часами с него отправлялось всего три поезда — экспрессы на Берлин и Кельн и скорый на Мюнхен.

 — Полина, привет. Это Том Каулитц. Узнала? Мне очень нужна твоя помощь. У нас серьезные проблемы…

 Водитель сказал, что девушка была в полной прострации, курила одну за другой и, кажется, совершенно не осознавала, что плачет. Твою ж мать… И вот куда она уехала без денег и документов?

 — Михаэль, привет. Это Том. Мне нужен хороший детектив. Телефоном не поделишься?

 Перед выходом из дома еще раз посмотрел на сжавшегося на полу Билла. Счастлив в неведенье человек. Спит… Вот гадом буду, но плед не принесу. Пусть скажет спасибо, что Мари остановила, иначе бы точно убил. Телефон… Я поднял его трубку и быстро пролистал входящие. Меня интересовали звонки с семи до девяти вечера. Энди, Мари, мама, Энди, я, Энди, Энди.

 — Энди, привет. Нет, это Том. Что вчера было?

 Посмотрел исходящие — Мари, Георг, Мари, Алекс, Энди, Энди…

 Алекс… Алекс… Наш новый охранник.

 — Саки, привет, это я. Передай Алексу, что он у нас больше не работает. И еще, лично от меня — пусть больше никогда не попадается мне на глаза, я ему яйца оторву. Не забудь только про яйца. Это важно.

 Бросил телефон на пол и ушел из квартиры. Меня ждут люди.

 Билл на что-то крупно залупился. Когда я приехал, он уже встал и не вылезал из своей комнаты весь вечер. Я тоже не горел большим желанием общаться. Йорг Цирке сказал, что они сделают все возможное, но если девушка уехала в крупный город — найти ее там будет крайне проблематично, а если откровенно, то нереально. Мы договорились, что он будет высылать отчеты каждый вечер на электронную почту и раз в неделю дублировать данные по обычной почте. Завтра герр Цирке представит мне идеи, что и в каких направлениях они будут прорабатывать и озвучит точную сумму. А сейчас спать. В ее побеге есть только один плюс — теперь по ночам у нас в квартире будет тихо. Все-таки эти стоны за стеной неприятно давят на нервы. Ее телефон ожил — смс. От Билла. Соскучился?

 «Нам надо поговорить».

 Ну-ну… Бог в помощь.

 К утру их набралось несколько штук: «Почему не отвечаешь?», «Тебе стыдно смотреть мне в глаза?», «Мне противно даже вспоминать о тебе!», «Ну и пошла ты…» — дальше матом. Придурок. Спорный вопрос, кто из вас туда пошел.

 Все утро я просидел в интернете в надежде, что придет сообщение от Полины, изучая, как можно выехать из страны без документов. У Мари нет денег, значит, она обратится к Полине за помощью — это первое. Второе — она пойдет в консульство за справкой на выезд. Значит, ловить ее нужно именно у консульства. Остается понять, куда она могла уехать. Кстати, а сколько у нас российских консульств? Полина сказала, что она может обратиться к этому Родриго, де, они давние друзья, он до сих пор любит ее и не откажется помочь. У него много связей. Он вывезет ее из Европы в течение суток, максимум двух. Только бы она к нему не обратилась. А ведь еще есть родители… Но они в Канаде. Без документов она в Канаду не попадет. Остается Полина. Как только Мари выйдет на связь, Полина нам тут же позвонит.

 Билл звонил ей. Ходил мрачный по квартире из угла в угол и звонил. Слал смски, сердился, требовал, ругался и просил. Какой идиот…

 — Мари с тобой приехала? — сел в кресло рядом со столом.

 — Со мной. Еще позапрошлой ночью.

 — Ну и где она? Я не могу до нее дозвониться. — Билл потыкал в кнопки и приложил аппарат к уху, обхватив колено рукой и уткнувшись в него носом.

 Телефон Мари тут же засветился и едва слышно зачирикал. Билл звонил, косясь на лежащую на столе трубку.

 — Слушай, возьми трубку, ну бесит же! — прохрипел зло.

 Я пожал плечами.

 — Алло?