Телефон Билла лежал на столе в гостиной. Я лично вчера ковырялась в настройках. В этой комнате его просто не было слышно.

 Дэвид набрал номер и включил громкую связь. Вызов пошел. Где-то в глубине квартиры едва слышно зазвучала «Кричи!». Меня всегда веселил этот протест против звонков Йоста: «Ты просыпаешься, и тебе говорят, куда надо идти…»

 — Наверное, уже высох, да? — ухмыльнулся он.

 — Густав починил, — буркнул Том, недовольно покосившись на друга. — Он такой затейник.

 — На все руки от скуки, — помрачнел Георг.

 — А что фрау Ефимова у нас такая необщительная сегодня? — с издевкой спросил Йост.

 — Я по утрам всегда необщительная, — буркнула я. Билл ухватил меня за запястье и сжал его.

 — Мария, мы, кажется, обсуждали это. И ты уверяла, что не спишь с Каулитцем.

 — Ты спрашивал про Тома. С Томом, как ты заметил, я не сплю. И еще, Дэвид, вне работы я встречаюсь, с кем посчитаю нужным. У меня есть личная жизнь, и я не обязана перед тобой отчитываться, — скромно выглянула я из-за Билла.

 — Кстати о работе. Можно понять, где ты пропадала три недели?

 — Я же тебе говорил, что она в Канаде, — влез Том.

 — Я не у тебя спрашиваю, — зарычал Дэвид.

 — В больнице, — призналась честно.

 — И подтвердить можешь?

 — Могу.

 — Это хорошо, если ты сможешь подтвердить свою болезнь. Все-таки увольнение за нарушение контракта не совсем то же самое, что увольнение за уклонение от выполнения своих должностных обязанностей.

 — Дэвид! — в один голос возмутились Том и Георг. Билл встал в позу «звезда в шоке». В трусах он особенно хорошо смотрелся в этом образе.

 Я рассмеялась.

 — Ты серьезно решил меня уволить? Боюсь, это не в твоих силах.

 Дэвид поднялся и подошел к нам. Отодвинул Билла в сторону и наклонился ко мне.

 — Если надо, тебя депортируют из страны и въезд в Европу тебе будет заказан, — скалился он, приблизив свое лицо к моему вплотную.

 — Где ты был все эти три недели? — самоуверенно ухмыльнулась я, нагло глядя ему в глаза. — Еще вчера я бы с удовольствием воспользовалась твоими услугами. А сейчас, боюсь, у тебя ничего не выйдет. Впрочем, можешь попытаться.

 — И пытаться не буду. Ты уволена.

 — Ну и слава богу, — фыркнула я, поднимаясь.

 — Если бы ты только знал, — захохотал Георг, рухнув на подушку. — Близнецы тебе этого не простят.

 — Дэвид, ты с ума сошел? За что ты ее уволил? — подскочил Том. — А как мы без переводчика? Опять каждый раз с новыми? А кто будет на переговоры с тобой ездить?

 — И если ты надеешься на их помощь… — кивнул Дэвид в сторону Билла.

 — Отчего же? Я всегда рассчитываю только на себя и в адвокатах не нуждаюсь. Спасибо, что настолько облегчил мою жизнь. Ты даже не подозреваешь, какой подарок мне сделал, — я широко улыбнулась и вышла из комнаты.

 — Дэвид, — зло зашипел Том за моей спиной, слезая с кровати.

 В ванной я включила воду в душевой кабине и уселась на край джакузи. Что-то быть настолько слабой в мои планы не входило. Если Йост меня уволит — это полбеды, я всего лишь останусь без денег и действительно ненадолго превращусь в содержанку. Хуже будет, если он меня депортирует. Вот в юриспруденции я не сильна, а надо было бы. Что делать-то? Кстати, Билл вчера доказывал, что он мужчина, вот пусть и решает проблемы своей женщины. Надо же так глупо проколоться. Полгода шифровались, прятались, скрывались, в туре все хорошо было, а в квартире попались. Даже если Билл не даст меня уволить, Дэвид способен сделать мою жизнь невыносимой, и я уйду сама. Что-то месяц явно неудачный, то одно, то другое. Я залезла под воду и закрыла глаза, подставляя лицо теплым струям. Не надо было уходить. Со стороны покажется, что я сбежала. А я на самом деле сбежала. Я опять поступила, как слабая женщина. Меня уволили, а я вместо того, чтобы тут же показать зубки, встала и позорно сбежала. Ну и черт с ним. Тела коснулись чьи-то руки. Я дернулась. Билл игриво улыбался. Вода смешно стекала по его лицу, волосы повисли сосульками.

 — Напугал, — провела по скулам пальцем, обняла его за талию.

 Он погладил меня по бокам, руки спустились на поясницу.

 — Дэвид ушел?

 Билл покачал головой и чуть поморщился.

 — Он там хотя бы жив? — улыбнулась.

 Вытиевато покрутил рукой и закатил глаза. Потом показал, что все окей.

 Я вздохнула.

 — Знаешь, у меня какие-то странные ощущения. Не понимаю, что со мной. Вроде бы ты и не ты… Я и не я… Во мне что-то сломалось. Я хочу, чтобы было, как прежде, и понимаю, что как прежде уже не будет. Все-таки, как чашку не склеивай, она все равно не будет прежней.

 «Наши отношения не чашка», — написал на запотевшем стекле.

 Покрутил головой, пытаясь найти поверхность побольше:

 «Во всех отношениях есть спады и подъемы. Я много думал. Я хочу быть с тобой. Только с тобой. И я хочу сделать тебя счастливой». — Стекло кончилось. Билл улыбнулся, нарисовал мне на груди сердечко и поцеловал в то место.

 — А если… — Его палец лег мне на губы.

 «Доверяй мне», — беззвучно.

 Я вздохнула.

 Он целовал меня нежно и тягуче, ласкал медленно и сладко. Я подставляла шею, кусала губы и тихо постанывала. Он был таким необыкновенно внимательным, таким заботливым. Билл гладил, просто гладил, скользил ладонями по спине и животу. Казалось, что он пытается смыть с меня все сомнения, зацеловать печаль, словно аккуратно снимает чужую шкурку, в которой я случайно очутилась. А я жалась к нему всем телом, закрывала глаза и пыталась вспомнить свои прежние ощущения. Все будет хорошо — билась маленькая жилка-мысль. Все будет хорошо, — стучало сердце. Все будет хорошо, — улыбался разум.

 «Все будет хорошо», — написал он на стекле.

 «Я тебе верю», — приписала я рядом.