произошло оттого, что в правительственных, военных органах возобладало мнение о том, что развивать ракетные войска сухопутных войск необходимо за счет значительного сокращения артиллерии. Когда же обнаружился явный просчет в боевых возможностях отечественной артиллерии в бою и операции, некоторые военные руководители, слабо знакомые с артиллерией, стали всячески пропагандировать лозунг, что танки — это те же артиллерийские орудия и они должны огнем с закрытых огневых позиций восполнять поражающие действия недостающей артиллерии.
Примечательно, что попытки обучить танкистов стрельбе с закрытых огневых позиций ни к чему не привели и особого стремления и желания научиться «стрельбе с ЗОП» (так танкисты ее называли) у них не было. Очень часто эту аббревиатуру танкисты произносили с другой первой буквой. Как правило, это происходило в тех случаях, когда они понимали тщетность своих усилий по овладению этой стрельбой. И дело не в том, что «умный в артиллерии». Причины проблемы обучения, на взгляд автора, находятся в области профессиональной психологии. Ведь не случайно даже артиллеристы, воевавшие (служившие) в противотанковой артиллерии, с немалым трудом на первых порах выполняли огневые задачи с закрытых огневых позиций.
Когда появились гладкоствольные танковые пушки, проблема сама собой разрешилась, так как нецелесообразно было вести огонь с закрытых огневых позиций из гладкоствольных пушек из-за большого рассеивания снарядов.
Являясь противником принижения роли артиллерии, С.С. Варенцов в газетных и журнальных публикациях постоянно подчеркивал, что в современной войне артиллерия продолжает выполнять важные и присущие только ей задачи. Командующий считал, что ракетные войска необходимо развивать не в ущерб артиллерии, что дополнительные ассигнования для этой цели можно было изыскать путем более рационального расходования средств на развитие других родов войск. Такая позиция командующего РВиА вызвала отрицательную реакцию со стороны командующих (начальников) родами войск и не была ими поддержана.
В 1961–1962 годах С.С. Варенцов все чаще чувствовал отсутствие поддержки своих идей на заседаниях Коллегии МО СССР, Военного совета сухопутных войск. Ревниво относящийся ко всему, что касалось жизни и деятельности своего рода войск,
В марте 1962 года С.С. Варенцов поставил перед Военным советом сухопутных войск вопрос о недоверии к себе со стороны В.И. Чуйкова. Члены Военного совета А.С. Жадов, P.O. Комаров, В.П. Маргелов, А.И. Прошляков и другие позицию Варенцова не поддержали — командующему РВиА указали на слишком развитое самомнение, недостаток самокритичности и даже неуважительное отношение к Военному совету[242]. С.С. Варенцов остро переживал участившиеся конфликты. Конечно же было задето его самолюбие, но много хуже, что все труднее решались важные служебные вопросы и страдало главное — дело.
Как отмечалось выше, у С.С. Варенцова были неплохие отношения с Н.С. Хрущевым. Однако известно и то, что первого секретаря ЦК КПСС и председателя Совета министров СССР Н.С. Хрущева военные и гражданские чиновники, мягко говоря, не любили. Он уничтожил Берию, развенчал культ личности Сталина, на миллион человек сократил армию, высылал из столицы поближе к житейским проблемам и для практической работы министерства и институты, грозил США и насаждал кукурузу.
Осудив культ личности Сталина, Н.С. Хрущев со временем начал создавать новый. В его окружении все больше и больше появлялось людей, прославлявших Никиту Сергеевича. Поздравительные телеграммы и трудовые рапорты адресовались не только ЦК и Совмину, но и лично ему, очередную Звезду Героя ему вручал новый председатель Президиума Верховного Совета СССР Леонид Брежнев. На фоне гимнотворцев и сладкозвучных речей уходили в тень те, кто думал о будущем государства. Уже был снят с должности министр обороны, символ Победы над Германией Георгий Константинович Жуков. И в армии, и на самом верху наступал расцвет рыбалки, охоты и обильных застолий. Главный маршал артиллерии С.С. Варенцов плохо вписывался в «новейшую систему» решения проблем. Одни обсуждали, как стрелять кабана или медведя, а Варенцов — как провести ракетные стрельбы на полигоне Капустин Яр.
— У него в голове — одни ракеты, — сокрушенно говорили о нем.
Варенцов жил исключительно интересами службы, дела. На одном из приемов на даче Н.С. Хрущева С.С. Варенцов услышал от Л.И. Брежнева:
— Сергей Сергеевич, ты какой-то неудобный, какой-то ты не наш.
Сказанные с шутливой улыбкой слова задели за живое. Вспомнились конфликты между Варенцовым и Брежневым на фронте, стычки с Леонидом Ильичом, когда тот работал в Главном политическом управлении. Знал С.С. Варенцов и о злопамятности Л.И. Брежнева. Позже, вспоминая об этом, Сергей Сергеевич отмечал: «Тогда я понял, что любая арбузная корка под моим каблуком может оказаться роковой»[243].
Вполне возможно, что такой «коркой» стал О. Пеньковский. Во всяком случае, показательно, что начальник ГРУ генерал армии Серов, который находился в еще более тесном служебном и личном общении с Пеньковским, отделался менее строгим наказанием — переводом на службу в Приволжский военный округ.
Всерьез могли быть восприняты номенклатурой и слова Хрущева, якобы сказанные в адрес С.С. Варенцова на одном из приемов, что «это — будущий министр обороны» (об этом рассказала дочь Варенцова)[244].
В конце 1962 года С.С. Варенцов выступил на пленуме ЦК, где открыто обвинил руководство сухопутных войск в неспособности обеспечить соответствие армии современному уровню развития военной науки и техники, что пагубно сказывается на обороне страны. Примечательно, что, несмотря на открытое недовольство деятельностью руководства сухопутных войск, С.С. Варенцов в начале 1963 года был аттестован положительно. «Должности командующего ракетными войсками и артиллерией соответствует вполне», — написал главнокомандующий сухопутными войсками Маршал Советского Союза В.И. Чуйков в аттестации на С.С. Варенцова (приложение 6), тем самым как бы соглашаясь с теми обвинениями, которые предъявил ему Сергей Сергеевич на пленуме ЦК.
1 марта 1963 года (за два месяца до вынесения приговора подсудимым Пеньковскому и Винну) Варенцова вызвали на беседу с Брежневым, Козловым и Шелепиным. Маршала обвинили в том, что он воспитал предателя Родины и шпиона и потому должен понести суровое наказание. При этом Брежнев несколько подсластил пилюлю: мол, Хрущев приказал всех военнослужащих, проходящих по делу Пеньковского, разжаловать до рядовых, но Варенцова якобы по просьбе Леонида Ильича снизят в звании только до генерал-майора.
В 1963 году военачальник с огромным фронтовым опытом снимается с должности, понижается в воинском звании, лишается звания Героя Советского Союза. И причиной этого стало знакомство с О. Пеньковским, который оказался предателем и работал на спецслужбы иностранных государств. К слову сказать, в последние годы в средствах массовой информации предательство Пеньковского и его работа на спецслужбы США и Великобритании подвергаются сомнению.
С Пеньковским С.С. Варенцова связывало давнее — еще фронтовое — знакомство. Как указывалось ранее, они познакомились, когда оба лечились в госпитале после ранений. Впоследствии некоторое время Пеньковский был порученцем С.С. Варенцова. После войны их пути разошлись, но впечатление от боевого офицера, закончившего войну в должности командира противотанкового полка и награжденного 5 орденами и 8 медалями, у Сергея Сергеевича осталось положительное.
Поэтому новой встрече — на этот раз в Москве в 1950-х годах — С.С Варенцов был искренне рад. Приглашал бывшего сослуживца домой, вспоминал фронтовые годы. В 1956 году, когда Пеньковский был уволен из ГРУ, С.С. Варенцов помог ему получить должность в Военной академии имени Ф.Э. Дзержинского. Он же ходатайствовал о восстановлении Пеньковского в ГРУ уже при новом начальнике управления, бывшем председателе КГБ И. Серове.
Именно эти действия маршала и были поставлены ему в вину, что он «воспитал шпиона и предателя, нанесшего большой ущерб стране», «потерял политическую бдительность» и «не сумел разоблачить изменника».
Нельзя не отметить, что С.С Варенцов в деле Пеньковского проходил как свидетель, никакого
