попал.
— Что ж, охрана сделала все, что могла, — прерывисто дыша, произнес генерал. — Все держались мужественно и достойно. Скажите бойцам, что командующий благодарит их. Прошу отличившихся представить к награде»[132].
Навестил командующего войсками фронта и Сергей Сергеевич Варенцов.
«Мой отец, узнав о ранении Н.Ф. Ватутина, — вспоминает Эрлена Сергеевна, — примчался в госпиталь и вошел к нему в палату. Увидев генерала Ватутина, понял, что нескоро увидит своего командующего. Возникло неотвратимое чувство горечи неизбежного расставания не только со старшим начальником и фронтовым товарищем, которого понимал с полуслова, но и со своим наставником и учителем.
Николай Федорович в беседе высказал сожаление, что он не совсем достойно отметил отца наградой за взятие Киева. «Будь осторожен, — напутствовал Сергея Сергеевича Ватутин, — Верховный верит в тебя».
Командующий войсками фронта Н.Ф. Ватутин и С.С. Варенцов были ровесниками. Николай Федорович до войны окончил Военную академию имени М.В. Фрунзе (1929), оперативный факультет этой же академии (1934) и Военную академию Генштаба (1937). После академии Генштаба служил в должностях начальника штаба Киевского Особого военного округа, начальника Оперативного управления и заместителя начальника Генерального штаба. Во время войны Н.Ф. Ватутин — начальник штаба Северо-Западного фронта, заместитель начальника Генштаба, провел большую работу в качестве представителя Ставки ВГК на Брянском фронте. 14 июля 1942 года назначен командующим войсками Воронежского фронта. Во время Сталинградской битвы командовал войсками Юго-Западного фронта. В марте 1943 года Н.Ф. Ватутин был вновь назначен командующим войсками Воронежского фронта. Как видим, у С.С. Варенцова был прекрасно подготовленный командующий, имеющий опыт руководства оперативно-стратегическим объединением и подготовки войск к самым важным операциям Великой Отечественной войны. У такого командующего войсками фронта было чему поучиться. Тем более что у Н.Ф. Ватутина был не только полководческий талант, но и особый педагогический дар. Он не только с удовольствием учил других, но и считал это для себя необходимым. Все, с кем приходилось служить Николаю Федоровичу Ватутину, отмечали эту его черту. Бывший курсант отделения Ватутина А.Ф. Скиба вспоминал, что в школе (Полтавской пехотной.
«Спустя немногим более месяца после ранения Николая Федоровича, — вспоминал К.В. Крайнюков, — в бюллетене о состоянии здоровья, подписанном видными медиками товарищами Шамовым, Вовси, Гуревичем, Ищенко и Василенко, появились тревожные нотки. Несмотря на энергичное лечение, направленное на борьбу с инфекцией, состояние больного оставалось тяжелым. В Киев был срочно командирован главный хирург Красной армии академик Н.Н. Бурденко.
Военный совет получил сообщение, что Н.Ф. Ватутину сделали операцию — была произведена высокая ампутация бедра. А в ночь на 15 апреля 1944 года командующий войсками 1-го Украинского фронта скончался. Было ему тогда сорок два года.
«В лице тов. Ватутина государство потеряло одного из талантливейших молодых полководцев, выдвинувшихся в ходе Отечественной войны», — говорилось в сообщении ЦК ВКП(б), Совнаркома СССР и Наркомата обороны СССР»[134].
При подготовке операции и особенно в ходе ее, несмотря на исключительно неблагоприятные условия, маневр артиллерией во всех звеньях оказывал решающее влияние на успешный исход боевых действий наших войск.
В подготовительный период С.С. Варенцов главное внимание уделил созданию такой группировки артиллерии на направлении главного удара, которая бы отвечала требованиям общей обстановки и условиям наступления. При определении группировки преследовалась цель организации непрерывного сопровождения пехоты и танков массированным огнем артиллерии при бое в глубине. С этой целью командующим артиллерией фронта были даны указания о создании артиллерийских групп в полках, дивизиях, корпусах и армиях. При этом С.С. Варенцов запретил включать артиллерийские полки стрелковых дивизий второго эшелона корпуса в какие-либо группы, что в общем-то не было характерным для Сергея Сергеевича. Такое требование могло найти обоснование только в тех случаях, когда имелось достаточное количество артиллерии усиления или когда из-за бездорожья эти артиллерийские полки не могли своевременно возвратиться в свои соединения. По всей видимости, второе обстоятельство было определяющим в принятии такого решения.
В 1-й гвардейской армии, наступавшей на направлении главного удара фронта, минометы подразделений и частей второго и третьего эшелонов полков и дивизий сводились в минометные группы стрелковых полков для ведения борьбы с минометами и подавления опорных пунктов противника. Однако вследствие отсутствия средств артиллерийской инструментальной разведки (АИР) задачу борьбы с минометами противника минометные группы успешно выполнить не смогли. В армии была создана армейская группа прорыва из артиллерийских соединений 8-го артиллерийского корпуса прорыва. В течение артиллерийской подготовки группа осуществляла подавление и уничтожение огневых средств и живой силы во всей тактической глубине обороны. Интересно отметить, что в стрелковых корпусах первого эшелона армии создавались корпусные противотанковые группы, каждая в составе 1–2 истребительно- противотанковых артиллерийских полков. Группы фактически играли роль артиллерийского противотанкового резерва. В целом созданная группировка артиллерии на направлении главного удара фронта обеспечивала централизованное управление артиллерией и самостоятельность корпусов и дивизий с развитием наступления.
Созданная группировка артиллерии в ходе операции себя оправдала. Группировка артиллерии армий, наступавших на направлении главного удара фронта, обеспечила создание артиллерийских плотностей на участках прорыва до 200 орудий на 1 километр фронта. Однако на направлениях вспомогательных ударов фактическая плотность была значительно меньше планируемой. Это объяснялось тем, что из-за неблагоприятных метеорологических условий артиллерия не смогла в намеченный срок завершить перегруппировку. Несмотря на это, командование фронта, стремясь к сокращению паузы между наступательными операциями, решило начать наступление, не ожидая подхода остальной артиллерии.
4 марта в 8 часов утра войска 60-й и 1-й гвардейской армий при содействии 2-й воздушной армии после артиллерийской подготовки перешли в наступление. Артподготовка, к сожалению, не дала ожидаемого результата, так как противник накануне начал отвод своих главных сил, в результате чего они не были уничтожены в главной полосе. Тем не менее наступление началось успешно. Мощь артиллерийского огня обрушилась на арьергарды. Благодаря этому их сопротивление легко было сломлено атакой пехоты и танков, которые быстро преодолели первую линию вражеских укреплений.
Продолжительность артиллерийских подготовок в армиях была 40–55 минут. В 18-й армии от ее проведения отказались. Это объяснялось начавшимся отходом противника в связи с успехами наших войск на других направлениях. Атака на участках прорыва армий поддерживалась последовательными сосредоточениями огня артиллерии на глубину 1–1,5 километра.
Для завершения прорыва тактической глубины обороны в полосе 60-й армии были введены в сражение в первый день операции на участке в 20 километров 3-я гвардейская и 4-я танковая армии. Артиллерийское обеспечение ввода выполнялось в меньшем объеме, чем предусматривалось планом, и свелось к последовательному подавлению огнем артиллерии нескольких противотанковых узлов врага. Такое решение С.С. Варенцова обусловливалось тем, что противник резко ослабил свое сопротивление после прорыва нашей пехотой первых его позиций. Командующий артиллерией фронта дал указания, чтобы в передовых подразделениях находились артиллеристы-корректировщики и управляли огнем из радийных танков.
В ходе преследования особой заботой командиров и начальников всех степеней являлась организация своевременного перемещения артиллерии вслед за передовыми частями и подразделениями пехоты и танков, так как имелись данные о подтягивании противником на рубеж Тернополь — Проскуров крупных танковых сил. На этом рубеже ударная группировка завязала с танками противника встречное сражение.
