был командующий войсками фронта, который объединял деятельность всех членов этого коллегиального руководящего органа. Два члена Военного совета были освобожденными. Первый член Военного совета занимался оперативными вопросами и вместе с командующим подписывал все необходимые оперативные документы, приказы и донесения в Ставку ВГК. Первому члену Военного совета вменялось в обязанность осуществлять непосредственное руководство политическим управлением фронта.

Второй член Военного совета фронта курировал службу тыла. Членом Военного совета являлся также начальник штаба фронта.

Несомненно, введение в состав Военного совета фронта командующего артиллерией значительно повышало его статус. Кроме того, это еще одно подтверждение высокой роли командующих артиллерией фронтов (армий) в организации огневого поражения противника в Великой Отечественной войне. И С.С. Варенцов целиком и полностью соответствовал этой роли на протяжении всей войны.

После удачно завершившейся Корсунь-Шевченковской операции Ставка ВГК не имела намерений приостанавливать наступательные действия на юго-западе нашей страны и предоставлять передышку вражеским войскам, так как располагала подготовленными резервами войск. Еще в ходе зимней кампании она разработала план окончательного освобождения всей Правобережной Украины и Крыма и наметила последовательность проведения операций. Уже 18 февраля, на следующий день после ликвидации окруженной корсунь-шевченковской группировки противника, Ставка дала указания о проведении подготовительных мероприятий для осуществления второго этапа операции по освобождению Правобережной Украины и поставила задачи войскам 1-го и 2-го Украинских фронтов. Десять дней спустя соответствующую директиву получили и войска 3-го Украинского фронта.

Замысел Ставки состоял в том, чтобы одновременными ударами трех фронтов на Черновицком, Уманском и Ново-Бугском направлениях расколоть немецко-фашистскую группировку войск на изолированные части, завершить разгром групп армий «Юг» и «А» под командованием фельдмаршалов Манштейна и Клейста, очистить от оккупантов Правобережную Украину и, выйдя к Карпатам, создать благоприятные условия для дальнейших действий на запад и в сторону Балкан. Главный удар по важнейшей и наиболее многочисленной группировке противника должны были наносить войска 1-го и 2-го Украинских фронтов на Черновицком и Уманско-Ботошанском направлениях.

1-й Украинский фронт получил задачу силами трех общевойсковых и двух танковых армий нанести удар в южном направлении на участке Дубно — Шепетовка — Любар и разбить немецкую группировку в районе Кременец — Староконстантинов — Тернополь. В дальнейшем предстояло, обеспечивая себя со стороны Львова, наступать на Чортков и отрезать немецко-фашистской группе пути отхода на запад в полосе севернее реки Днестр. Готовность перехода в наступление — 4–6 марта 1944 года. На 8—10 марта намечалось наступление левофланговой 38-й армии в направлении Ильинцы — Райгород для содействия правому крылу 2-го Украинского фронта в овладении районом Гайсина.

После получения директивы Ставки командующий войсками 1-го Украинского фронта генерал армии Н.Ф. Ватутин 20 февраля принял решение о проведении Проскурово-Черновицкой наступательной операции. В ее разработке непосредственно участвовал представитель Ставки Маршал Советского Союза Г. К. Жуков.

18—20 февраля 1944 года Г.К. Жуков доложил И.В. Сталину свои соображения о развитии наступления. Нужно «поймать» врага на внезапности: немецкое командование, положившись на необычайно рано наступившую распутицу, никак не ожидает от наших войск не то что наступления, а даже элементарной активности. Это «необоснованный расчет», подчеркнул он.

В конце февраля подготовка к Проскуровско-Черновицкой операции велась быстрыми темпами. Командиры и штабы налаживали управление, отрабатывали взаимодействие. И вот что любопытно. Командующий фронтом генерал Н.Ф. Ватутин перед началом операции вызвал командармов на КП для проверки организации взаимодействия. Туда же прибыл и представитель Ставки маршал Г.К. Жуков. «Помню, — вспоминал маршал авиации С.А. Красовский, — он и Ватутин внимательно выслушали доклад командующего 60-й армией генерала И.Д. Черняховского. Затем Жуков задал несколько вопросов и сделал вывод:

— Взаимодействие с авиацией и артиллерией должным образом не отработано. Многие детали еще не продуманы.

Обращаясь к Черняховскому, он спросил:

— Сколько вам нужно времени, чтобы отработать все вопросы с Красовским и Варенцовым?

Иван Данилович, не смущаясь, ответил:

— Если будете присутствовать вы, товарищ маршал, и командующий фронтом, то нужен целый день, а если вас не будет, то одного часа хватит.

— Дожили, Николай Федорович, — улыбнулся Жуков, обращаясь к Ватутину. — Нас гонят. Ну что ж, делать нечего. Придется уходить»[131].

Думаю, этот пример достаточно наглядно показывает, что Г. К. Жуков уже не опекал командующих фронтом и армиями даже при решении таких серьезных вопросов, как организация взаимодействия, так как армиями в тот период уже командовали опытные военачальники.

1 марта 1944 года командующие армиями, начальники родов войск и служб тыла фронта получили лаконичный приказ: «В связи с ранением Николаева (Н.Ф. Ватутина. — Ю. Р.) сего числа на основании указания Ставки Верховного Главнокомандования я вступил во временное командование 1-м Украинским фронтом. Г. Жуков».

Подробно об обстоятельствах ранения Н.Ф. Ватутина рассказывал член Военного совета 1-го Украинского фронта К.В. Крайнюков. Он, как и все сопровождавшие командующего фронтом, был уверен в скором выздоровлении Николая Федоровича. К.В. Крайнюков вспоминал: «Доставив раненого командующего фронтом в военный госпиталь в Ровно и проконсультировавшись с врачами, я доложил о происшествии по ВЧ Верховному Главнокомандующему, сообщил о состоянии здоровья Н.Ф. Ватутина и о том, что оперативные документы не попали к врагу. Сталин более или менее спокойно пожурил нас и с укоризной сказал:

— В вашем распоряжении имеется такая огромная масса войск, а вы не взяли даже надежной охраны. Так не годится!

Вслед за устным докладом по ВЧ я направил Верховному Главнокомандующему из штаба 13-й армии следующее письменное донесение:

«Товарищу Сталину.

Докладываю о происшествии с генералом армии тов. Ватутиным.

29.02.44 года, возвращаясь из штаба 13-й армии вместе с тов. Ватутиным в составе четырех машин и с личной охраной в количестве 10 человек, в 18.50 при въезде на северную окраину д. Милятин, что 18 км южнее Гоща, подверглись нападению бандитов…

При перестрелке тов. Ватутин был ранен.

Все меры по вывозу раненого тов. Ватутина из района нападения приняты. Характер ранения: сквозное пулевое правого бедра с переломом кости. По предварительному заключению хирурга 13-й армии, ранение относится к категории тяжелых, требует лечения минимум два месяца. К оказанию мед. помощи привлечены все лучшие силы. На 03.00 01.03.44 года состояние здоровья тов. Ватутина удовлетворительное.

Находится в 506-м армейском госпитале в г. Ровно. Врачи настаивают в течение суток не трогать, а 02.03.44 года обязательно эвакуировать самолетом «Дуглас» в Москву.

Член Военного совета 1-го Укр. фронта генерал-майор Крайнюков».

Утром врачи разрешили мне накоротке навестить раненого командующего. Услышав шаги, Николай Федорович открыл глаза, спросил:

— Все целы? Как документы?

Я поспешил успокоить его. Портфель с документами сохранен. В лапы к бандитам никто не