Озабоченность левых эсеров по поводу направления большевистской политики вскоре после создания Северной коммуны усилили два обстоятельства. Первым стала носившая программный характер новая работа Ленина, «Очередные задачи Советской власти», опубликованная в «Правде» и в специальном приложении к «Известиям» 28 апреля, а также в сжатом виде изложенная в докладе, с которым он выступил на заседании ВЦИК 29 апреля (последний день съезда Советов Северной области) (27). Работа представляла собой развернутый ответ на тезисы «левых коммунистов», представленные ими во время дискуссии с ленинским большинством в ЦК 4 апреля и опубликованные в «Коммунисте» 20 апреля (28). Это также был ответ Ленина левым эсерам и их нападкам на внутреннюю и внешнюю политику большевиков, прозвучавшим на Втором съезде партии левых эсеров. Высказав уверенность, что деструктивная стадия революции, связанная с уничтожением власти крупнейшей буржуазии и помещиков, в основном завершилась, Ленин определил «очередные», более важные, задачи Советской власти как приостановку наступления на капитал и ликвидацию хозяйственной разрухи — с целью восстановления экономической и военной мощи России. Эти задачи требовали неукоснительного исполнения постановлений Советского правительства, подчинения отдельным диктаторам (комиссарам), использования платных «буржуазных специалистов», введения вновь единоначалия в управлении, трудовой дисциплины и прочих «капиталистических» мер в промышленности, таких как восстановление стимулирующей дифференцированной оплаты труда. Ленин называл эту смешанную экономическую систему «государственным капитализмом» и не скрывал, что за образец взял германскую экономику военного времени. Все эти ленинские идеи были несовместимы с взглядами левых эсеров, как дал понять Карелин на заседании ВЦИК 29 апреля. На этом заседании, в отличие от письменной работы, Ленин уделил гораздо больше внимания критике левых эсеров за их непонимание требований момента — факт, который Карелин, занятый оспариванием фундаментальных ленинских положений, упорно не замечал (29).
Среди петроградских левых эсеров ленинские «Очередные задачи Советской власти» вызвали большой переполох. Седьмая городская конференция петроградских левых эсеров 3 мая поддержала решение Второго съезда партии о выходе, в знак протеста против Брестского мира, из Совнаркома; она также одобрила пребывание левых эсеров в составе Совета комиссаров Северной области «до тех пор, пока этот совет в целом не отступит от лозунгов Октябрьской революции». Кроме того, конференция одобрила принятые левоэсеровской фракцией ВЦИКа «тезисы», которые были направлены против ленинского «нового курса», особенно той его части, которая касалась развития «деловых» отношений с буржуазией и введения диктатуры в политике и управлении экономикой. Вслед за Карелиным, остро критиковавшим ленинскую работу на заседании ВЦИК 30 апреля, эти тезисы обвинили новую программу в систематическом отступлении от принципов, лежавших в основе Октября, в сознательном отступлении от курса на социальную революцию, вытекающем из ошибочной оценки социальной роли трудящегося крестьянства и неверия в созидательную способность городского пролетариата. По мысли авторов тезисов, решение экономических проблем России кроется не в диктатуре и компромиссах с внутренней и внешней контрреволюцией, а неотделимо от мировой революции. Тезисы содержали призыв к немедленному выступлению против германского империализма и самому широкому участию рабочих и крестьян в революционном строительстве и борьбе за счет усиления роли и влияния демократических Советов (30).
Вторым обстоятельством, усилившим беспокойство левых эсеров по поводу направленности большевистской политики стало решение Ленина об использовании вооруженной силы для разрешения все более острой продовольственной проблемы в городах. 23 марта Совнарком издал предложенный Лениным декрет о наделении Наркомата путей сообщения и назначенных им ответственных лиц в каждом местном центре неограниченными полномочиями с целью восстановления и обеспечения бесперебойной работы железнодорожного транспорта по всей стране. Декрет также предусматривал создание чрезвычайных отрядов военной охраны для поддержания порядка на железных дорогах (31). Судя по ситуации на Петроградском железнодорожном узле, однако, если не считать появления еще одного слоя неопытных, часто не умеющих пользоваться данной им властью вооруженных людей, мало что было сделано для воплощения этого декрета в жизнь. Во всяком случае, он совершенно точно не предотвратил дальнейшего ухудшения продовольственной ситуации в Петрограде в конце весны и начале лета. Уже в марте дневной рацион петроградских рабочих составлял всего 1082 калории (при норме 3600 калорий). В апреле, мае и июне эти цифры составляли, соответственно, 1013, 899 и 714 калорий в день. Однако даже они не отражали реального положения дел, поскольку часто имеющегося в наличии продовольствия было недостаточно, чтобы восполнить эти нормы. В своих мемуарах, написанных годы спустя, питерский большевик из Выборгского района Василий Каюров вспоминал, что за май рабочие съели большое число городских лошадей, а затем, неделями, единственное, что могли получить большинство рабочих на свои карточки, были семечки и орехи (32).
На заседании Петроградского Совета 9 мая и большевики, и левые эсеры еще надеялись справиться с ситуацией мирными методами (33). Ухудшение продовольственного положения стояло также в повестке дня заседания Делегатского совета большевиков 17 мая (34). Явка делегатов от районных комитетов на это заседание оказалась очень низкой. Но так как ситуация была уже угрожающей и так как прибыл большевистский представитель из Центральной продовольственной управы А. И. Пучков, было решено объявить заседание «частным совещанием» и выслушать, что тот скажет. Объясняя причины продовольственного кризиса, Пучков указал на такие факторы, как нежелание крестьян отдавать хлеб в обмен на ничего не стоящие бумажные деньги, транспортные трудности и обструкционизм со стороны антисоветских элементов на всех ступенях процесса заготовления, доставки и распределения продовольствия. Не считая возможным решением отмену ограничений свободной торговли и не веря, что можно добыть достаточное количество хлеба с помощью нажима на кулаков, Пучков сделал особый акцент на необходимость производства достаточного количества промышленных товаров для крестьян, создания надежной бартерной системы между городом и деревней, улучшения условий транспортных перевозок и руководства транспортом и создания единой для всей страны классовой системы распределения продовольствия.
Выступление Пучкова оказало деморализующее воздействие лишь на нескольких делегатов, да и то потому, что в существующих условиях топливного и продовольственного кризиса они не видели возможности для производства необходимого для бартера количества промышленных товаров. Другие делегаты смотрели на возможность разрешения кризиса мирным путем менее пессимистически и, помимо мер, предложенных Пучковым, предлагали свои, как-то: изыскание ресурсов, необходимых для развития транспорта, эвакуация безработных в районы с более благополучной, чем в Петрограде, продовольственной ситуацией, развитие рыболовства на Севере, пропаганда разведения огородов в черте города и окрестностях, а также выделение значительного числа рабочих для контроля за продовольственными поставками и пресечения саботажа в соответствующих ведомствах, до тех пор пока им не будет подготовлена надежная замена.
Практически все выступавшие понимали опасность провоцирования паники и то, что предание огласке масштабов кризиса играет на руку контрреволюции. Невысказанной, но сквозившей и в выступлении Пучкова, и в последовавшей дискуссии осталась мысль о том, что выживание Советской власти в Петрограде зависит от улучшения или, по крайней мере, недопущения дальнейшего ухудшения продовольственной ситуации. При этом ни у кого из делегатов не возникло вопроса в правомерности сделанного Пучковым исключительного акцента на ненасильственных методах преодоления кризиса (35).
Подход Пучкова, однако, противоречил подходу Ленина и Совнаркома. 9 мая, заявив, что в то время как потребляющие губернии голодают, «кулаки и богатеи» хлебопроизводящих губерний придерживают значительные запасы зерна в надежде заставить правительство заплатить за него дороже, Совнарком постановил ответить на давление на голодающих бедняков со стороны владельцев зерна давлением на буржуазию. Был принят декрет, предписывающий, что все излишки зерна сверх минимума, необходимого для обсеменения полей и пропитания семей до следующего урожая, должны быть сданы на специальные сборные пункты в течение недели.
Все крестьяне, сохранившие у себя хлебные излишки по истечении данного периода, объявлялись «врагами народа». После ареста они подлежали суду революционного трибунала, который приговаривал их не менее чем к десяти годам каторжных работ, лишению всех прав собственности и исключению навсегда
