в машины, отвезли в ЧК на допрос, а оттуда — в Таганскую тюрьму. Помимо рабочих представителей, среди задержанных оказались четыре видных деятеля социалистического движения, представлявшие на съезде свои партии: Рафаил Абрамович (меньшевики), Александр Бейлин (эсеры), Андрей Вецкалн (Латышская социал-демократическая рабочая партия) и Виктор Альтер (Бунд) (99).
Документы Рабочего съезда (совещания) Северной и Центральной областей, хотя и не отличаются полнотой, представляют значительный интерес, так как раскрывают особенности поведения государства и рабочего класса в условиях гражданской войны, безработицы, голода и болезней. Необходимость подготовки и созыва общероссийского Рабочего съезда на совещании не оспаривалась, а проблема отношения съезда к существующей Советской власти была едва упомянута (что существенно затруднило ВЧК процедуру выдвижения обвинений против арестованных участников). Единственный существенный вопрос, который вызвал споры, был вопрос о возможности создания единого общенационального мощного рабочего «союза» (или «партии»), свободного от влияния интеллигенции. Возникновение этого вопроса, как и самой идеи Рабочего съезда, явилось, в какой-то мере, отражением того разочарования рабочих в существующих политических партиях, которое ранее способствовало созданию Собрания уполномоченных.
Первые признаки мощной вспышки холеры, о которой эпидемиологи предупреждали еще весной, появились 1 июля, когда внимание петроградских властей было сосредоточено на предотвращении намеченной на 2 июля всеобщей стачки. В тот день в городских больницах были зафиксированы сразу семь случаев подозрения на грозное заболевание. Эпидемия развивалась по типичной для холеры схеме: астрономическая скорость распространения вначале, затем недолгий пик, после которого число новых случаев заболевания начало неуклонно снижаться, но длился этот спад значительно более продолжительное время. В первую неделю (1–7 июля) число подтвержденных случаев холеры и подозрения на нее составило 456, из них 59 — со смертельным исходом. На второй неделе (8-14 июля) эпидемия достигла своего пика: 4247 случаев заболевания, из них 1264 — со смертельным исходом. В течение третьей недели эпидемии (15–21 июля) заболеваемость снизилась до 2304 случаев, из них 1044 — со смертельным исходом, а в течение четвертой (22–28 июля) эти показатели сократились еще на 50 %: 1219 заболевших, из них 507 умерших. Численность заболевших и умерших в августе и сентябре, хотя и оставалась пугающей, продолжала неуклонно снижаться: в августе за весь месяц был зарегистрирован 2331 случай заболевания, в том числе 861 — со смертельным исходом, а в сентябре, соответственно, 1091 и 372 случая. Естественно, больше всего пострадали от эпидемии беднейшие районы и кварталы Петрограда, население которых (в основном неквалифицированные рабочие и безработные и их семьи), в силу нищеты и неграмотности, было наименее способно противостоять инфекции (100).
Общее число зарегистрированных случаев холеры в июле-сентябре составило 12047, из них 8223 — подтвержденных, 4305 — со смертельным исходом. Эта статистика не учитывает большое количество жертв заболевания, умерших вне стен больниц (дома и на улице). Тем не менее, огромное число зарегистрированных случаев делает эту вспышку холеры крупнейшей в истории города. Она была в три раза крупнее эпидемии холеры в Петрограде (тогда Петербурге) в 1892 г. и в полтора раза крупнее той, что свирепство- вала в городе в 1902 г. (101). Доклад об эпидемии, представленный на заседании ПК большевиков 10 июля, в момент ее пика, свидетельствовал, что среди жертв необычайно большой процент составляют женщины — фабричные работницы (102).
На фоне жестокой классовой войны, которая велась в городе в уже описанный период, борьба за обуздание петроградской холерной эпидемии 1918 г. явилась своего рода коротким перемирием, во время которого традиционно враждующие в политическом отношении элементы населения объединились для совместной работы на общее благо. Быстрее всего на весть об эпидемии отреагировали большевистские и левоэсеровские представители отделов здравоохранения местных Советов, объединившихся в Междурайонное совещание. В течение всего времени эпидемии эти отделы и/и ли созданные районными Советами специальные тройки, при поддержке эпидемиологов, медицинских работников и фармацевтов, были на переднем крае борьбы с инфекцией на местном уровне, просвещая население и обучая его способам предохранения от заражения. Районными отделами здравоохранения были также созданы многочисленные станции холерной скорой помощи и центры вакцинации, которые действовали круглосуточно; кроме того, большое внимание они уделяли уничтожению источников инфекции (103). Областной Комиссариат здравоохранения сформировал чрезвычайную комиссию по борьбе с холерой, ставшую городским координационным центром противохолерных мероприятий.
На первом заседании 9 июля чрезвычайная комиссия, возглавляемая комиссаром здравоохранения большевиком Первухиным, разработала план создания в районах собственных медико-санитарных центров по борьбе с холерой (104). Однако, как показывают документы, многие из своих мероприятий на местном уровне чрезвычайная комиссия все же осуществляла через отделы здравоохранения районных Советов и тройки. Успешно сотрудничала, по-видимому, чрезвычайная комиссия и с центральным рабочим комитетом по борьбе с холерой, сформированным Петроградским Советом.
Хотя представители районных Советов вошли (не сразу) в состав чрезвычайной комиссии, где они работали бок о бок с ведущими городскими медицинскими специалистами, центральный рабочий комитет взял на себя функцию координации усилий по борьбе с холерой на районном уровне (105). Часто он служил каналом связи между чрезвычайной комиссией и районными Советами, а также рабочими организациями вообще. В борьбу с холерой оказался втянут даже ПК большевиков. В разгар эпидемии он распорядился прекратить уличную торговлю фруктами, ввести, как можно скорее, на фабриках и заводах систему экстренных профилактических мер для рабочих, мобилизовать рабочих на рытье могил под огромное количество скопившихся на городских кладбищах гробов (106). Рабочий протест, связанный с эпидемией, был минимальным и объяснимым. Перегруженные сверх меры могильщики Успенского кладбища потребовали увеличения своего мизерного хлебного пайка. С таким же требованием выступили работники городского водопроводного хозяйства, особенно истопники, среди которых процент смертности от холеры был необычайно высок (они настаивали на необходимости выдачи им дополнительного пайка, равного тому, что получали медицинские работники, чьи обязанности были сопряжены с высоким риском). Рассмотренные и одобренные чрезвычайной комиссией, эти требования затем были, вероятно, удовлетворены (107).
В течение первой половины 1918 г. политические, экономические и социальные проблемы в Петрограде чрезвычайно обострились. Поначалу СК ПТК, предоставленный Совнаркомом в Москве самому себе, пытался справиться с этими проблемами, не прибегая к крайним мерам, однако безуспешно. Быстрый рост Собрания уполномоченных явился отчасти отражением этого неуспеха. Даже сегодня, когда объемные архивные дела, связанные с деятельностью Собрания уполномоченных, доступны для изучения, невозможно с точностью оценить количественный состав этого движения. Однако, судя по этим документам, несомненно, что весной 1918 г. за Собранием уполномоченных шло значительное число рабочих, представлявших широкий срез петроградских промышленных предприятий. Очевидно также, что в середине марта, когда Собрание пыталось что-то изменить, действуя через существующую политическую систему, поддержка рабочих была обусловлена в основном насущными вопросами: нехваткой продовольствия, безработицей, бессистемной эвакуацией и т. д., — вкупе с нежеланием или неспособностью существовавших рабочих организаций и органов самоуправления реагировать на них. Однако в середине мая, когда все эти проблемы обострились, цели Собрания уполномоченных и идущих за ним масс стали более откровенно политическими и антисоветскими (108).
В ответ на это районные Советы Петрограда предприняли попытку восстановить свои связи с массами и поддержку среди рабочих с помощью собственных беспартийных рабочих конференций. Несмотря на преобладание в них большевиков и левых эсеров, эти конференции, как и заседания Собрания уполномоченных, стали показателем растущего отчаяния петроградских рабочих, не способных более терпеть тяжесть продовольственного кризиса и катастрофической безработицы. Между тем, Брестский договор не снял ни угрозу захвата русского Балтийского флота немцами, что стало причиной опасного «Ледового похода» русских кораблей под руководством Алексея Щастного из Гельсингфорса в Кронштадт, ни угрозы оккупации Петрограда, символом которой стала новая военная тревога, охватившая город в дни, когда решалась судьба форта Ино.
