После того как главный докладчик по этой теме откровенно заявил, что на существующие военные силы положиться нельзя, вербовку пятисот самых проверенных, стойких и опытных товарищей в так называемый «Первый революционный пулеметный батальон Кольта». По замыслу было решено начать, невзирая на праздники, не позднее 2 января экстренную президиума, батальон в таком составе был бы надежным вооруженным подразделением, пригодным для решения особенно важных задач. Члену президиума, большевику Петру Залуцкому было поручено без промедления поставить в известность о кризисе безопасности районные Советы (84).

Поздно вечером первого дня нового 1918 года произошло событие, которое только усилило тревоги советских властей в Петрограде и еще больше раскалило и без того взрывоопасную политическую атмосферу. Автомобиль, в котором Ленин возвращался с выступления перед красногвардейцами, отправляющимися на Дон сражаться с войсками генералов Корнилова, Алексеева и Каледина, был обстрелян неизвестным. Ни сам Ленин, ни его пассажиры — сестра Мария и швейцарский социал-демократ Фриц Платген — серьезно не пострадали; злоумышленник скрылся. Однако советские власти сразу же решили, что за попыткой убийства стоят правые эсеры. На следующий день в помещении газеты «Воля народа», главного печатного органа правых эсеров, был произведен обыск, а члены редакции и бюро эсеровской фракции Учредительного собрания Питирим Сорокин и Андрей Аргунов арестованы (85).

По личной просьбе Ленина, расследование инцидента было поручено возглавляемому Владимиром Бонч-Бруевичем комитету по борьбе с погромами, а не ВЧК или чрезвычайной комиссии безопасности Петрограда (86). Результаты расследования по делу, собранные в соответствующей папке, содержат не всю информацию. В 1935 г., когда НКВД обратился к Бонч-Бруевичу с просьбой прояснить некоторые детали в деле одного из предполагаемых участников заговора против Ленина, тот в секретном письме ответил, что попытка покушения была организована и осуществлена группкой молодых фронтовых офицеров- идеалистов, прибывших в Петроград защищать Учредительное собрание (87). 22 января они были схвачены, и непосредственные участники покушения признали свою вину. Остальные арестованные, среди которых было несколько активных членов Союза кавалеров ордена Св. Георгия, вскоре были отпущены. Дела сознавшихся были переданы в следственную комиссию революционного трибунала. Однако во время германского наступления в конце февраля 1918 г. узники официально попросили предоставить им возможность искупить свою вину в бою и, с одобрения Ленина, были амнистированы и отправлены на фронт (88).

В первые дни января 1918 г. очень многие петроградские рабочие и рядовые военнослужащие трактовали попытку покушения на Ленина как проявление борьбы между Учредительным собранием и Советской властью. Но даже в этих условиях некоторые крупные части Петроградского гарнизона подтвердили свое намерение поддержать Учредительное собрание. Особое беспокойство большевиков, вероятно, вызвала клятва верности Учредительному собранию, провозглашенная Преображенским полком (89) — из-за близости его казарм к Таврическому дворцу. И хотя его верность зависела от принятия Учредительным собранием законов о немедленном демократическом мире, равном, безвозмездном распределении земли между крестьянами и народном контроле в сфере промышленного производства и распределения, гарантии осуществления этих мер со стороны большинства эсеровской фракции уже были получены и стали достоянием широкой публики.

В ночь с 2 на 3 января состоялось экстренное совместное заседание ЦК большевиков и левых эсеров, посвященное Учредительному собранию (90). Последовавшая за ним общая дискуссия левоэсеровского руководства (в составе ЦК партии, фракции ВЦИК и делегации Учредительного собрания) по этому поводу признала «почти единодушно», что атака на Советскую власть со стороны правоэсеровских делегатов собрания должна получить решительный, организованный отпор «революционной демократии» и что «поскольку Учредительное собрание является органом, подвластным революции, проводящим в жизнь ее завоевания, он не пойдет в разрыв с Советами». В противном случае, «конфликт с Учредительным собранием, вернее, с фракцией правых эсеров — неизбежен» (91). Ясно, что внимание левоэсеровского руководства было сосредоточено на мерах, направленных на утверждение превосходства Советской власти.

Того же подхода придерживались большевики. 3 января, заслушав сообщение Зиновьева о демонстрации, которую Союз защиты Учредительного собрания готовился провести 5 января и которую Зиновьев охарактеризовал как часть заговора с целью свержения Советской власти, президиум исполкома Петросовета принял решение не пытаться запрещать шествие. В то же время, он обратился с публичным призывом к рабочим и солдатам не участвовать в нем, а также предупредил граждан вообще, что в случае, если демонстрация не окажется мирной, следует ожидать принятия самых крайних мер (92).

Позже в тот же день, выступая с большим докладом перед Петроградским Советом, Зиновьев с самого начала заявил, что большевики не обвиняют в попытке убить Ленина какую-то одну партию. Однако сам он в своем продолжительном докладе именно это и сделал, возложив ответственность непосредственно на правых эсеров. По мнению Зиновьева, индивидуальные террористические акты и стрельба в спину были их визитными карточками. Эсеровская пресса в открытую приветствовала все формы борьбы в их схватке не на жизнь, а на смерть с большевиками. И это понятно, пояснял он, ведь правые эсеры настолько обанкротились в глазах революционных масс, что единственное, что им осталось, это поднять оружие против лидеров рабочего класса. Вслед за Зиновьевым, якобы для того, чтобы прояснить факты, касающиеся попытки покушения на Ленина, на трибуну поднялся Бонч-Бруевич. Но вместо того, чтобы рассказать об инциденте, он — возможно, потому что 1 января его самого не было в Петрограде, и его расследование этого дела еще не началось, — зачитал длинный список деяний правых эсеров, представлявших собой угрозу Советской власти. «Нами все будет сделано, чтобы избежать кровопролития [5 января], но пусть будет уверенность, что мы готовы отразить и подавить, если нужно, беспощадно, каждый направленный против нас удар», — заявил он и добавил, что каждый рабочий и солдат должен быть готов, если потребуется, взять дело защиты революции в свои руки (93).

Резолюция, принятая под шумное одобрение зала после выступления Бонч-Бруевича, обвинила правоэсеровскую печать в подстрекательстве к актам террора против представителей Советской власти и поставила «буржуа и их прислужников — правых эсеров» в известность, что новое насилие с их стороны получит ответ в виде массового террора (94). Еще одна резолюция, принятая на этом заседании, призвала рабочих оставаться 5 января на своих рабочих местах, а солдат — в казармах. Ближе к концу заседания выступили представители некоторых военных частей, чтобы опровергнуть сообщения о том, что войска гарнизона колеблются в выражении поддержки Советской власти и склоняются в сторону Учредительного собрания. Затем депутаты Петросовета единогласно предоставили Благонравову карт-бланш принимать любые меры, какие он сочтет нужными, для поддержания порядка в столице 5 января (95). Не менее однозначной была резолюция, практически без обсуждения принятая ВЦИКом: «Вся власть в Российской Республике принадлежит Советам и советским учреждениям, — говорилось в ней. — Поэтому всякая попытка со стороны кого бы то ни было или какого бы то ни было учреждения присвоить себе те или иные функции государственной власти будет рассматриваться как контрреволюционное действие… [и] будет подавляться всеми имеющимися в распоряжении Советской власти средствами» (96).

Вечером того же дня (3 января) Благонравов ввел в Петрограде военное положение, оправдывая этот шаг необходимостью обезопасить Советскую власть от посягательства, запланированного на 5 января. В указе о введении военного положения Благонравов предупредил граждан, что все попытки погромов будут подавляться вооруженной силой, что отказ подчиняться постановлениям правительства подлежит суровому наказанию и что, начиная с 5 января, все попытки контрреволюционных групп приблизиться к Таврическому дворцу или Смольному будут пресекаться вооруженным путем (97). Было ясно, что советские власти были твердо настроены любой ценой избежать давления со стороны огромной, враждебно настроенной толпы, подобной той, что вышла на улицы Петрограда 28 ноября. Инструкции, специально изданные для участников демонстрации, организованной Союзом защиты Учредительного собрания, предписывали, что они должны пройти мимо Таврического дворца без остановки (98). Однако запрет даже приближаться к окрестностям дворца делал кровавое столкновение между защитниками Учредительного собрания и защитниками Советской власти неизбежным.

5 января «Известия» сообщили, что массовые митинги во всех частях Петроградского гарнизона, имевшие место в предыдущие дни, завершились принятием обязательств поддержать Советское правительство в любом конфликте с Учредительным собранием. В реальности, впрочем, все было не столь