стороне, в квартире Н.Суханова. меньшевика и видного публициста, летописца революции, который после Февраля присутствовал, кажется, почти на всех важных политических собраниях в Петрограде. Конечно, на самом заседании ЦК он не был. Жена Суханова Г.Флаксерман, большевичка с 1905 года, в 1917 году входила в состав редакции 'Известий' и принимала участие в работе Секретариата ЦК. Она еще прежде предлагала Свердлову пользоваться квартирой в случае необходимости. Квартира, достаточно просторная, имела несколько входов, так что довольно много людей могли входить и выходить, не привлекая к себе особого внимания, и вообще была весьма удобной сточки зрения конспирации. Впоследствии Суханов писал в своих воспоминаниях, что были приняты особые меры, чтобы обеспечить его ночевку вне дома: '…жена моя точно осведомилась о моих намерениях и дала мне дружеский, бескорыстный совет — не утруждать себя после трудов дальним путешествием'25.

Председательствовал на заседании Свердлов, на повестке дня стояло шесть вопросов. Свердлов проинформировал собравшихся о некоторых текущих делах, и в частности сообщил, что, по не проверенным пока сведениям с Северного фронта, а также из Минска, контрреволюция готовит новые выступления. Он сообщил, что имелась возможность захватить штаб Западного фронта в Минске, и добавил, что из Минска поступило предложение оказать помощь Петрограду посылкой революционного корпуса.

Как вспоминала позже Коллонтай, в целях конспирации Ленин пришел на заседание в парике, без бороды и усов, всем своим видом весьма напоминая лютеранского пастора. В 10 часов вечера вокруг стола под висячей лампой, неярко освещавшей гостиную квартиры Сухановых, разместились члены ЦК, в том числе, кроме Свердлова, Ленин, Бубнов, Дзержинский, Зиновьев, Каменев, Коллонтай, Ломов, Сокольников, Сталин, Троцкий, Урицкий (в то время ЦК состоял из 21 человека). Протокол вела кандидат в члены ЦК Н.Яковлева. В центре внимания был доклад Ленина о текущем моменте.

В своем выступлении, продолжавшемся почти час, Ленин страстно призывал к немедленным решительным действиям. Он начал с того, что упрекнул товарищей за 'равнодушие к вопросу о восстании'. Партии, утверждал Ленин, давно уже следовало 'обратить внимание на техническую сторону вопроса'. В подтверждение того, что времени терять нельзя, Ленин вновь выразил убеждение, что Временное правительство собирается сдать Петроград немцам и тем самым задушить революцию (слухи о намерении Керенского сдать немцам Петроград без боя широко распространялись в то время, однако трудно сказать, действительно ли Ленин верил в возможность такого шага Временного правительства или же он просто ссылался на такую возможность, аргументируя свой призыв к немедленным активным действиям). Ссылаясь также на другие неопределенные слухи о возможном мирном урегулировании за счет России и отмечая факт революционного брожения за рубежом, он утверждал, что и международное положение таково, что большевики должны немедленно взять на себя инициативу. Ленин вновь, как в некоторых своих прежних письмах, сравнил сложившееся положение с положением в дни июльских событий, отметив, что теперь большевики пользуются гораздо большей поддержкой масс, что их подъем шел 'гигантскими шагами'. Равнодушие масс он объяснил их усталостью от слов и резолюций. 'Большинство теперь за нами, — констатировал Ленин, — политически дело совершенно созрело для перехода власти'. Теперь главное заключалось в том, чтобы говорить о технической стороне свержения Временного правительства, между тем большевики, отмечал Ленин, 'вслед за оборонцами склонны систематическую подготовку восстания считать чем- то вроде политического греха'. Он утверждал, что ждать до Учредительного собрания, 'которое явно будет не с нами', бессмысленно, что это лишь осложнит задачу большевиков. Свое выступление Ленин закончил некоторыми конкретными предложениями о том, как и когда следует начинать восстание Он сказал, что надо принять предложение из Минска и воспользоваться для начала решительных действий съездом Советов Северной области, который должен был открыться в Петрограде на следующий день, то есть 11 октября.

Протокольные записи о прениях по докладу Ленина весьма кратки и отрывочны. Выступления главных оппонентов Ленина — Каменева и Зиновьева — вообще не отражены в протоколе26. Судя по ссылкам в других документах того времени и некоторым опубликованным воспоминаниям, обсуждение было 'продолжительным и бурным', закончилось под утро, причем высказались почти все присутствовавшие. Ломов и Яковлева говорили о взглядах лидеров московских большевиков по тактическим вопросам и о политической ситуации в Москве в целом. Урицкий выразил опасение, что в Петрограде может оказаться недостаточно военных сил, на которые партия могла бы вполне положиться, и в то же время отметил, что, если большевики действительно собираются начинать восстание, необходимы безотлагательные меры для обеспечения его успеха. Основываясь на сообщениях, поступавших в Секретариат ЦК, Свердлов выступил с информацией о положении дел в стране и, по-видимому, решительно высказался в поддержку восстания.

Поздно ночью участникам заседания пришлось поволноваться: раздался настойчивый стук в дверь. Тревога оказалась ложной — стучал, чтобы внести самовар и предложить собравшимся чаю, брат Галины Флаксерман Юрий, тоже большевик и воспитанник кадетского корпуса. Все успокоились, и заседание продолжалось. Выступили Каменев и Зиновьев, последний в целях конспирации появился без своей шевелюры, зато с бородкой. Каменев и Зиновьев пытались возражать против доводов Ленина и в теоретическом, и в практическом плане. Как и на Апрельской конференции, Каменев, объединившись с Зиновьевым, подчеркивал значение мелкобуржуазной стихии в развитии русской революции. Например, они утверждали (изложив свои аргументы позднее), что рабочий класс России не может самостоятельно довести революцию до конца: 'Мы никогда не говорили, что русский рабочий класс один собственными силами способен победоносно завершить нынешнюю революцию. Мы не забывали, не должны забывать и теперь, что между нами и буржуазией стоит громадный третий лагерь: мелкая буржуазия. Этот лагерь присоединился к нам в дни корниловщины и дал нам победу. Он будет присоединяться к нам еще не раз… Несомненно, сейчас лагерь этот стоит гораздо ближе к буржуазии, чем к нам'27.

Каменев и Зиновьев высказались скептически в отношении утверждения Ленина о том, что большевиков уже поддерживала большая часть населения страны и международного пролетариата. По их мнению, большевики пользовались поддержкой большинства русского рабочего класса и значительной части солдат, 'но все остальное — под вопросом'. Каменев и Зиновьев утверждали, например, что если бы при сложившихся условиях состоялись выборы в Учредительное собрание, то большинство крестьян голосовало бы за эсеров. Что касается поддерживавших большевиков солдат, их масса 'отхлынет', если партии придется вести революционную войну. Не оспаривая целиком утверждение Ленина, что германскому правительству было бы затруднительно посылать войска против революционной России, предложившей демократический мир, Каменев и Зиновьев тем не менее считали, что это обстоятельство едва ли остановит немцев.)

Мысль о том, что большевики могут рассчитывать на существенную помощь со стороны революционного пролетариата зарубежных стран, представлялась Каменеву и Зиновьеву необоснованной. Признавая наличие важных признаков нарастания революционного движения в Германии и Италии, они вместе с тем считали, что еще очень далеко до какой-либо активной поддержки пролетарской революции в России, которая объявила войну всей международной буржуазии. Более того, если теперь в России большевики потерпят поражение, международному революционному движению будет нанесен жестокий удар. Однако, утверждали Каменев и Зиновьев, если в Европе действительно произойдут крупные революционные события, большевики должны будут взять власть немедленно. Только после начала революции в европейских странах успех пролетарской революции в России будет обеспечен. Это время близится, но, несомненно, оно еще не наступило.

Наконец, Каменев и Зиновьев утверждали, что ленинская оценка сил большевиков, а также слабости и изолированности Временного правительства в Петрограде была сильно преувеличенной. По их мнению, ни рабочие, ни солдаты в бой отнюдь не рвались, и, во всяком случае, военная сила в распоряжении правительства намного превосходила войска, которые пошли бы за большевиками. Более того, при поддержке ЦИК, считали Каменев и Зиновьев, Временное правительство почти наверняка призовет на помощь войска с фронта, и партии придется бороться в условиях, совсем непохожих на те, что были в дни выступления Корнилова. Тогда партия сражалась рука об руку с эсерами и меньшевиками и даже некоторыми союзниками Керенского, 'теперь же пролетарской партии пришлось бы драться против черносотенцев плюс кадеты, плюс Керенский и Временное правительство, плюс ЦИК (эсеры и меньшевики)'. В такой борьбе большевики неминуемо потерпят поражение.

Вместо немедленного вооруженного восстания, на котором настаивал Ленин, Каменев и Зиновьев