Согласно предварительному докладу мандатной комиссии, 300 из 670 делегатов, прибывших в Петроград на съезд, были большевиками, 193 — эсерами (из них более половины — левые эсеры), 68 — меньшевиками, 14 — меньшевиками-интернационалистами, а остальные или принадлежали к мелким политическим группировкам, или вообще не входили ни в какую официальную организацию45. О резком увеличении поддержки, которой пользовались большевики, — всего за несколько последних месяцев — свидетельствует тот факт, что численность их фракции возросла в три раза со времени I Всероссийского съезда Советов, проходившего в июне. Это была самая крупная партия, представленная на съезде. Однако важно учесть, что, несмотря на это, на момент открытия съезда большевики не имели бы абсолютного большинства без значительной поддержки со стороны левых эсеров.

По прибытии в Смольный делегаты должны были заполнить подробную анкету, и благодаря этому сегодня мы знаем не только об их политической принадлежности, но и о том, какие местные Советы входили в число 402 Советов, представленных на съезде, и какую официальную позицию они занимали по вопросу о структуре нового правительства страны. Анализ анкет даст поразительный результат: подавляющее большинство — 505делегатов — поддерживали лозунг 'Вся власть Советам!', то есть выступали за создание Советского правительства, которое должно было отражать партийный состав на съезде. 86 делегатов в принципе собирались проголосовать за лозунг 'Вся власть демократии', то есть за однородное демократическое правительство, включающее представителей крестьянских Советов, профсоюзов, кооперативов и т. д.; 21 делегат намеревался поддержать коалиционное демократическое правительство, в которое войдут представители некоторых имущих классов, но не кадеты. И лишь 55 делегатов, то есть меньше 10 %, по-прежнему поддерживали старую политику коалиции с кадетами46.

Поскольку соотношение сил было именно таким, сразу же после открытия съезда 14 большевиков заняли места в президиуме рядом с 7 левыми эсерами (меньшевики, которые получили три места в президиуме, отказались занять их, а меньшевики-интернационалисты не заняли одно выделенное им место, но оставили за собой право сделать это). Дан, Либер, Бройдо, Гоц, Богданов и Василий Филипповский, которые руководили работой Совета с марта, освободили места, отведенные для руководителей Совета. Под гром аплодисментов их сразу же заняли Троцкий, Коллонтай, Луначарский, Ногин, Зиновьев, Камков, Мария Спиридонова. Мстиславский и другие известные большевики и левые эсеры47.

В этот момент, как бы в ознаменование перемен, издалека донесся, как отдаленный раскат грома, звук пушечного выстрела. Мартов встал и охрипшим, дрожащим голосом сделал срочное заявление. Он потребовал, чтобы съезд прежде всего попытался урегулировать политический кризис мирным путем. Он сказал, что единственный выход из чрезвычайного положения — это прекращение боевых действий, а затем начало переговоров с целью создания коалиционного демократического правительства, приемлемого для всех демократических сил. Исходя из этого, он предложил образовать специальную делегацию, которая начнет обсуждать с другими политическими партиями и организациями шаги по незамедлительному прекращению уличных столкновений.

Выступивший от левых эсеров Мстиславский поддержал предложение Мартова. Болес того, по всей видимости, оно было положительно воспринято многими большевиками. Один из присутствующих, Суханов, оглядев зал, заметил, что 'очень большая часть собравшихся приветствовала выступление Мартова громом аплодисментов'. А репортер из газеты 'Дело народа' отметил: 'Заявление Мартова покрывается бурными аплодисментами большей части зала'. В достоверности этих сообщений сомневаться не приходится, так как большинство делегатов съезда имели мандат поддержать создание съездом коалиционного правительства из, числа партий, представленных в Совете, и предложение Мартова преследовало именно эту цель. В опубликованных протоколах съезда указывается, что от имени большевиков на выступление Мартова ответил Луначарский, который заявил, что 'фракция большевиков решительно Ничего не имеет против предложения Мартова'. В документах съезда также указывается, что предложение Мартова было сразу же единогласно принято48. После того как съезд поддержал предложение о создании путем переговоров демократического коалиционного правительства, целый ряд ораторов — представителей блока умеренных социалистов, ранее игравшего главенствующую роль, выступили с осуждением большевиков и заявили о своем намерении немедленно уйти со съезда в знак протеста против их действий. Первым высказался в этом духе Яков Хараш, офицер-меньшевик и делегат комитета 12-й армии: 'За спиной съезда благодаря политическому лицемерию партии большевиков совершена преступная политическая авантюра. Меньшевики и с.-р. считают необходимым отмежеваться от всего того, что здесь происходит, и собрать собственные силы, чтобы оказать упорное сопротивление попыткам захватить власть'. А другой офицер, известный меньшевик Георгий Кучин, выступивший от имени блока умеренных делегатов фронтовых армейских комитетов, добавил: 'Съезд организовался для того, чтобы главным образом заняться вопросом об образовании власти, и между тем мы видим, что авантюра захвата власти уже произведена и воля съезда предрешена… Необходимо спасать революцию от этой безумной попытки, и во имя спасения революции мы будем мобилизовывать все революционные сознательные силы в армии и стране, фронтовая группа… снимает с себя всякую ответственность за последствия этой авантюры… и покидает этот съезд'49.

Эти резкие заявления вызвали у большой части собравшихся бурю протеста. Послышались крики: 'Корниловцы!', 'Кого вы представляете?'. Однако после того, как Каменеву удалось восстановить какую-то видимость порядка, Лев Хинчук, представитель Московского Совета, и Михаил Гендельман, адвокат и член ЦК эсеров, сделали такие же резкие и враждебные заявления от имени меньшевиков и эсеров. 'Единственным возможным мирным выходом из положения остаются переговоры с Временным правительством об образовании власти, опирающейся на все слои демократии', — подчеркнул Хинчук. После этих слов, пишет Суханов, 'в зале поднимается страшный шум, возмущены не только большевики, оратору долго не дают продолжать'. В конце концов Хинчук прокричал: 'Фракция… покидает настоящий съезд, приглашая все другие фракции, одинаково с нею отказывающиеся нести ответственность за действие большевиков, собраться немедленно для обсуждения положения'. Послышались крики: 'Дезертиры!' Однако Гендельман сделал заявление примерно в таком же духе: 'В предвидении взрыва народного возмущения, неизбежного вследствие долженствующего обнаружиться краха большевистских обещаний… фракция с. — р. призывает все революционные силы страны организоваться и быть на страже революции… Констатируя захват власти партии большевиков… фракция с. — р. возлагает на них всю ответственность за последствия их безумного и преступного шага и, устанавливая вследствие этого невозможность совместной с ними работы… покидает съезд'50.

Обстановка в зале накалилась: топали ногами, свистели, кричали. В ответ на открыто провозглашенное Военно-революционным комитетом восстание меньшевики и эсеры склонились вправо, и разрыв между ними и крайне левыми увеличился еще больше. Чтобы понять весь масштаб событий 24–25 октября, достаточно вспомнить, что меньше чем за сутки до этого фракции меньшевиков и эсеров на съезде, представлявшие широкие круги в обеих партиях, казалось, были на грани полного разрыва с буржуазными партиями и поддержки создания однородного социалистического правительства, выступающего за мир и реформы. Конечно, понятно, почему меньшевики и эсеры отреагировали именно таким образом. И в то же время нельзя не прийти к выводу, что, решительно выступив против действий большевиков, а также рабочих и солдат, которые охотно пошли за ними и, более того, покинули съезд, умеренные социалисты свели на нет усилия по достижению компромисса, предпринимавшиеся меньшевиками-интернационалистами, левыми эсерами и умеренными большевиками. Этим они сыграли на руку Ленину, неожиданно открыв путь к созданию правительства, возможность существования которого никогда раньше открыто не обсуждалась, то есть к установлению исключительно большевистской власти. В