Шуваловым уже летят, их самолеты не развернешь. В шесть вечера нам сказали, что стенд в Мумбаи, а открыться он должен в полдень следующего дня…

Сорокин:

–  Но все-таки стенд мы получили вовремя. Он прилетел ночным рейсом Мумбаи – Йоханнесбург.

Джорджадзе:

–  Поехали на таможню, решили вопрос в традиционной манере. В итоге привезли его на конгресс утром, я ездил его забирать в контейнере. Стенд появился за 15 минут до прихода Шувалова. Но никто об этом не догадывался. Алексей (Сорокин) был с высокими гостями, я ему звонил и рассказывал, как все идет, он их сдерживал до какого-то момента. Потом звоню и говорю: «Все готово, можно вести».

Сорокин:

–  Пришлось даже каким-то не тем эскалатором поехать, на другой этаж попасть. Чтобы гости не пришли, а там девушка лихорадочно что-то раскладывает. Бывают такие фильмы, когда молодежь «зачищает» последствия вечеринки, родители входят – а там как раз последний стакан убирают. Вот у нас примерно то же самое было – кроме того, что к моменту появления Шувалова и Ко все уже было в порядке. И презентация получилась отличной .

Колосков добавляет:

–  Стенд у нас там был очень хороший. И то, что приехали Шувалов, Абрамович, Аршавин, конечно, тоже сказалось. Мне туда удалось завлечь многих членов исполкома. Сорокина, будем объективны, на тот момент мало кто знал, Шувалов не будет никого заманивать. Но единственные, с кем потом встретился Блаттер, – с Шуваловым и другими членами нашей делегации. И это была очень важная встреча.

Полеты, поездки по миру – то, о чем руководители и члены «России-2018» рассказывают просто взахлеб. Обычная публика, до которой в течение двух лет через прессу не доносилось практически ничего, была и на один процент не осведомлена обо всех этих удивительных приключениях. О том, что Чернов образно назвал «веселящим газом».

Об одной из таких поездок – в Корею – вам уже рассказал Мутко. О другой – в Йоханнесбург – Сорокин с Джорджадзе. Думаете, больше им нечего вспомнить? Как бы не так!

Спрашиваю, к примеру, Сорокина о самом экстремальном полете. И слышу точь-в-точь «корейский» рассказ Мутко, только о другой стране:

–  «Зачетная» была поездка в Таиланд, к тамошнему члену исполкома. Вы понимаете, сколько примерно времени занимает перелет Москва – Бангкок. При этом общение с ним происходило ровно полтора часа. Пролетел полмира, поужинал с ним, на следующее утро улетел. Фактически провел в стране одну ночь. Ну а что, он должен был со мной неотступно сутки быть? Человек занятой, а встреча нужна не ему, а мне…

Колосков:

–  Однажды должны были лететь в Азию по длинному маршруту Токио – Сеул – Доха. Но Токио не принимал самолеты из-за пепла исландского вулкана, который и туда долетел. В итоге сразу прилетели в Сеул, где в отеле нас ждал Чун Мон Чжун со своим бюро исполкома. И – на тебе сюрприз! – вначале он не хотел смотреть нашу презентацию. Может, просто не любит никакой агитации, может, просто отчего-то не настроен был. Однако я все-таки настоял, и провели достойную презентацию. Потом они организовали хороший ужин, мы чуть поспали – и улетели в Доху к бин Хаммаму. Физически было тяжело.

Но в этих случаях хоть самолеты были надежные. Бывало и другое.

Сорокин:

–  Один раз в Африке мы практически по цене регулярного рейса нашли маленький самолетик, чтобы не опоздать на встречу к нигерийцу (Амосу Адаму, которого потом дисквалифицировали за коррупцию, о чем речь пойдет в следующей главе. – Примеч. И.Р.). Из Каира, где перед тем мы встречались с египетским членом исполкома, в Нигерию не летают прямые рейсы, надо было переправляться с двумя пересадками и большой задержкой. Так мы не успевали, поскольку, как правило, по срокам встречи у тебя никакого «разбега» нет. Член исполкома выделяет тебе один вечер – и в этот самый вечер надо быть. Нельзя сказать: я так не могу, подстройтесь под меня. Эти люди понимают, кому нужны подобные встречи. И тогда мы очень странно, на каком-то маленьком ужасном самолетике, через Ливийскую Джамахирию, добирались до Нигерии. Слава богу, добрались.

О другой поездке, в Южную Америку, мне еще в октябре 2010-го, до голосования, подробно рассказал Колосков:

–  В плане работы нашего заявочного комитета есть личные встречи с членами исполкома ФИФА. Все 24 члена исполкома, включая Блаттера, получили полную информацию о нашей заявке.

Из чего мы исходили? На основании опыта я знаю, что члены исполкома о сути заявок информированы очень мало. Заявочные книги, которые сдают кандидаты, – это от шестисот до тысячи страниц. Ясно, что их никто не читает. Оценочные комиссии смотрят два, максимум три города, их инфраструктуру и стадионы. Они дают свою оценку того, что видели, не более. При этом того, что могут представить другие города, их возможностей и специфики не знает никто.

Задача нашей «летучей группы», куда помимо меня входят Сорокин, иногда Мутко, – предоставить эту важную информацию людям, которым предстоит 2 декабря голосовать. У нас есть два варианта презентации – на компьютере и в буклете. И вот сейчас мы этой группой побывали в Парагвае, Аргентине и Бразилии, где живут три члена исполкома от Южной Америки – Николас Леос, Хулио Грондона и Рикарду Тейшейра.

Начали с Парагвая. В аэропорту нас встретил посол России, который до этого вел переговоры с Леосом – президентом КОНМЕБОЛ, футбольной конфедерации Южной Америки. Леос, кстати, тоже приехал в аэропорт, что для 82 -летнего человека не так просто.

Но главное – другое. Когда мы подъехали к штаб-квартире КОНМЕБОЛ, она была украшена российскими флагами – их там висело не меньше тридцати!

– Англичан встречали так же?

– Думаю, нет. Кроме того, на исполкоме КОНМЕБОЛ мне был вручен орден «За заслуги перед южноамериканским футболом», огромный крест на цепочке. Но главный разговор, конечно, был впереди. Мы сделали публичную презентацию для Леоса и членов исполкома КОНМЕБОЛ, ответили на все вопросы.

Исходя опять же из своего опыта, скажу: есть очень тонкая грань агитации. У ФИФА имеется свой этический кодекс, который мы свято соблюдаем. Я, хотя и перестал быть членом исполкома, понимаю, что ни в коем случае нельзя давить, напрямую спрашивать: «Ну, ты нас поддержишь, проголосуешь за нас?» Просто по реакции видно, как человек настроен.

Какой вывод? Да, заявка наша Леосу понравилась. Да, он симпатизирует России и понимает, что у нас ни разу не было чемпионата. И если мы получим такое право, это даст огромный толчок развитию футбольной инфраструктуры. Но, как он сказал, окончательное решение члены исполкома ФИФА от Южной Америки примут накануне итогового голосования. В ноябре в Рио-де-Жанейро пройдет исполком КОНМЕБОЛ – там они и решат, кого поддерживать.

– То есть у Южной Америки будет согласованная позиция?

– Однозначно. Это подтвердил и Грондона, к которому мы приехали на следующий день. Такой помпы, как в Парагвае, не было: он принял нас у себя – в штаб- квартире федерации футбола Аргентины, в присутствии генерального секретаря КОНМЕБОЛ и генерального директора аргентинской федерации. Грондона выслушал нашу презентацию, задал ряд вопросов и сказал то же самое: все три голоса Южной Америки будут отданы какой-то одной кандидатуре. Но приятные для нас слова о том, что Россия – хороший кандидат, прозвучали и из уст Грондоны.

И наконец, Рио-де-Жанейро, где мы посетили штаб-квартиру Бразильской федерации футбола и встретились с Тейшейрой, моим давним приятелем. Уже после презентации он вспомнил, как еще в советское время они с Жоао Авеланжем и супругами по моему приглашению летали на озеро Байкал. В моей книге, кстати, все это очень подробно описано. Потрясающая история! Тейшейра не забыл холодную воду Байкала, где он купался после 120-градусной сауны. «Ты не волнуйся, – сказал он, – мы определимся, и я тебе накануне декабрьского заседания исполкома ФИФА скажу, как будем голосовать».

У меня личные ощущения сложились такие. Все трое прекрасно понимают, что даст России чемпионат мира. Но вместе с тем проскальзывало: не надо забывать, что двое из троих говорят по-испански, а третий – по-португальски, и с этими странами, представленными совместной заявкой, у них исторические связи. Как бы то ни было, поездка получилась очень полезной и познавательной. Важно, что мы добились одного: накануне голосования будем точно знать, кому отдадут голоса трое членов исполкома от Южной Америки.

– А что толку знать это, если голосовать они решат, допустим, за Испанию с Португалией?

– Нет, это имеет значение. Думаю, первым туром все не обойдется. У меня вообще ощущение, что туров будет три, а если останутся Штаты, то и четыре. Поэтому огромное значение имеет каждый голос. Те, кто не проголосовал за тебя в первом туре, могут поддержать