до первого этажа.
Не то чтобы не хотелось проигрывать. Десятки не жалко. Просто проигрыш сулит массу ненужных хлопот. Раба по любому придется возвращать. Хотя бы из чистого гуманизма. Сдохнет же на улице. Ром уже собрался наложить алчную лапу на спорную денежку, когда на лестнице снова появился Иван. Понуро опустив голову он остановился на площадке. Возвращаться оно всегда страшно, Влад это по себе помнил.
Ром уважительно склонил голову, признавая победу начальства.
– Сразу не открывай, – устало сказал герцог, смахивая выигранные деньги в карман.
В дверь тихонько поскреблись. Ром выключил монитор, а Влад скрылся в комнате. Как и было приказано, безопасник переждал пару минут, распахнул дверь и недовольно поинтересовался:
– Чего тебе?
– Господин, можно с хозяином поговорить? – попросили Рома.
– У тебя нет хозяина, тебя освободили, – спокойно ответил Ром, – проваливай.
– Ром, кто там? – раздраженно спросил Влад, появляясь на пороге комнаты. – Что ему надо?
– Хочет говорить с хозяином, милорд, – проинформировал Ром, – я сказал ему, чтобы проваливал, к чему вам непокорные рабы?
– Господин… я покоряюсь, господин, – тихо сказал Иван.
– Что? – скривился Влад. – Я не расслышал!
– Я покоряюсь, господин, – глядя себе под ноги, громче повторил Иван.
– Ладно, впусти его, – смилостивился Влад.
Замерзшего и смиренного Ивана впустили в квартиру, вернули робу, и разъяснили, что он лишается всех прав и будет сурово наказан, а после отправлен на конюшни. Иван встал на колени, Ром защелкнул на его шее ошейник.
Свободные вернулись в комнату, оставив Ивана горевать над своей глупостью.
Откинувшись на спинку кресла, милорд устало потер лицо. Ром устроился напротив, ожидая указаний. Влад мельком посмотрел на мужчину и, хмыкнув, достал из стола бутылку коньяка и два стакана.
– Вот, что хочешь со мной делай, но ты глупостями занимаешься, Твоя светлость, – подал голос Ром на время забывая о субординации и с усмешкой наблюдая, как герцог плебейски дует в стаканы, сдувая несуществующую пыль, а после щедро плескает янтарного напитка, – к чему весь этот балаган было устраивать? Наподдать хорошенько и всех делов!
– Может ни к чему, а может и к чему, – задумчиво проговорил Влад, закручивая крышку и пряча бутылку в стол. – Я тебе уже не раз говорил – избить и растоптать человека дело не хитрое, с этим каждый справится в определенных обстоятельствах, а вот заставить поверить именно тебе, когда вообще никому не веришь, это уже посложнее будет.
– Думаешь, поверил? – спросил Ром принимая бокал.
– Не знаю, но надеюсь, что да. Потому что если нет, нам еще долго с ним возиться. И ты, вот что, Ром, найди исполнителей поспокойней. Я не хочу, чтобы парня из мести слишком сильно избили.
– Понял, – кивнул Ром, – до крови, но не калечить.
– Вот именно, не калечить. Дай пару дней отлежаться и передавай Кони. Все кандалы надевать не нужно, вполне достаточно ножных, а то привел обвешанного цепями, аки привидение… В средствах воспитания я ее не стесняю, но предупреди, пусть повнимательней будет. Никаких мелких железок чтоб к нему в руки не попадало. Чего доброго из ложки отмычку смастерит. Да. И перед тем, как на ночь запирать, пусть хорошо обыскивают.
– Все понял, – кивнул Ром, – еще указания будут?
– Кажется все, – пожал плечами Влад, одним глотком допивая болтавшийся на дне коньяк…
Я глубоко затянулась наблюдая за Заком, с интересом изучающим книжные полки. На душе было пакостно. Нужно рассказать ему об отстранении. Толку тянуть.
– Я диспетчеру звонила, – безразлично сообщила я.
– Когда вылетаем? – оживился он.
– Ты знаешь… короче, тут такое дело, – я откашлялась и коротко вздохнув решилась, – меня отстранили.
– На сколько?
– Надолго. Пока на месяц.
– Вот черт, – Зак присел рядом и ободряюще взял за руку, – мне жаль.
– Да ладно, – отмахнулась я, – может и уладится еще. Я с Ивоной не говорила. Но, если придется здесь остаться… я понимаю, тебе будет сложнее, чем мне. Хочешь, я позвоню Низе, и она тебя заберет?
– Еще чего! – возмутился он. – Сбежать и бросить тебя наедине с пауками в банке?
– Потише, – усмехнулась я, – это все-таки мои родственники.
– Родственники? – не скрывая злой иронии переспросил парень. – Мне они напоминают кучу надоедливых пиявок!
– Зак, – я укоризненно глянула на мальчишку, и с чего это я хочу убедить его, что эта, как он правильно подметил, куча надоедливых пиявок хорошие люди?
– А что Зак? Что Зак? – возмутился он. – Ах, я не слепой и не глухой! Меня слабо волнует, что между вами произошло, но я совершенно точно знаю – от хорошей семьи не бегут сломя голову в никуда, не давая о себе знать! За время, что я тебя знаю, это первое появление их в твоей жизни. И весьма неудачное! Так что давай не будем!
– Давай не будем, – покладисто согласилась я, тем более возразить нечего, чертенок прав.
Наш увлекательный разговор прервал мелодичный перезвон дверного звонка. Я усмехнулась про себя – вот еще один признак произошедших изменений. Раньше ко мне вваливались без стука и предупреждения. Даже тот год, когда в моей каюте проживал мужчина.
– О, а вот и твоя хваленая семейка, – скорчил Зак унылую рожу, – гони ты их, а? Надоели.
– Ты, конечно, прав, но придется потерпеть. Через пару дней они успокоятся, и перестанут таскаться, – не очень уверенно проговорила я, поднимаясь.
– А Низе ты все-таки позвони, волнуется, наверное.
Я, вздохнув, распахнула дверь, ожидая увидеть папаню, явившегося продолжать выяснять отношения. К моему облегчению это оказалась всего лишь Наташка. От нее избавиться будет намного проще, не такая приставучая, как родственник.
– Привет, – улыбнулась она самой счастливой из своих улыбок, – ты как себя чувствуешь?
– Для очнувшейся менее суток назад, вполне нормально.
Я пропустила подругу в каюту, вяло гадая, что ей нужно. О здоровье вполне можно справиться по внутренней связи.
Мы прошли в кухню. Похоже, Наташка и сама не знала, зачем явилась. Что ж, не будем торопить события. Зак, увидав гостью, за ее спиной закатил глаза и пару раз ткнул в рот двумя пальцами, изображая приступ рвоты, давая понять, что мои родственники слишком докучливый народ. Я с мальчишкой была полностью согласна и только пожала плечами.
Пока варился кофе мы молчали, а я остро жалела жителей станции. Как им, беднягам, тяжело – погоды и той нет, и поговорить-то не о чем с незнакомым человеком. Я разлила кофе по чашкам и, усевшись напротив гостьи, закурила, приготовившись выслушать очередной поток сожалений о несправедливости отношения окружающего мира ко мне любимой.
Наташка долго рассматривала меня, я тоже держала паузу, уж чему-чему, а этому я научилась общаясь с инспекторами. Но тут другое дело, это моя бывшая подруга. Это кем же она мне приходится? Мачехой, что ли? Ну да, что-то в этом роде. Тьфу, черт, гадость какая! Извращение натуральное, на инцест смахивает.
– А ты изменилась, – наконец открыла она рот. Да уж, нервы не выдержали. Тренироваться надо.
– Не исключено, – равнодушно пожала я плечами, наблюдая, как за опущенной кухонной перегородкой Зак всеми силами изображает, что не подслушивает наш разговор. Он поковырялся на полках и извлек забытые кем-то краски и лист скрученной плотной бумаги. Мальчишка вопросительно оглянулся на меня, я чуть прикрыла глаза, разрешая воспользоваться трофеем.
