— Старший в машине у нас, Николаич. Я за него. Слушай, давай я зайду, — спокойно сказал Олег. — Что я тут… в трубку дую… Нетелефонный разговор, открывай давай, — Олег ощерился, изображая улыбку, понял Саша по его голосу.
Дежурный нажал под своим широким столом кнопку, щелкнул замок железной двери, ведущей за стекло аквариума, и, входя туда, Саша еще успел услышать, как милиционер за деревянным столом спрашивает у Вени:
— Служивый, а чего ты автомат за дуло держишь, тебя так учили?
Не оборачиваясь, Саша понял, что Веня, мощно размахнувшись, ударил этим автоматом милиционера по голове, и, наверное, несколько раз… Стол, стул, падающий человек — все это загромыхало вслед.
Вбегая в дежурку, Саша уже видел вскочившего со стула мордастого майора, пытающегося открыть кобуру… из маленькой подсобки выскочил с растаращенными глазами еще один офицер…
Загромыхала очередь — Олег стрелял из автомата в потолок, крича: «На пол всем, суки драные! На пол, сказал!»
Сашка двумя прыжками влетел в другое помещение — расположение комнат в дежурке Олег ему рисовал раньше, он запомнил. Увидел там дежурную, принимающую звонки, — ее белая рука лежала на телефонной трубке, словно она хотела только что куда-то позвонить. Рядом с ней, боком к Саше, сидел милиционер, с толстой лычкой старшего сержанта, почему-то в бушлате… Третий, высокий и худой прапорщик, стоял возле стола и, увидев Сашу, надел на голову фуражку — будто готовился доложить.
— Никто не дергается, иначе убью, — внятно сказал Саша. — Вы, за столом, руки на стол. Быстро, сказал! — милиционер в фуфайке нехотя вытащил из-под стола тяжелые, рыхлые, словно разваренные лапы, дежурная судорожно показала вторую руку, даже повертев ей — пустая, пустая.
— Теперь товарищ прапорщик нацепит сержанту наручники, — Сашка вытащил из кармана «браслеты» и бросил на стол. — Сержант, вставай, руки назад. Мне пострелять немного или вы начнете двигаться быстрее?
— Учения, что ли? — спросил прапорщик, вглядываясь в Сашу.
— Вот именно! — согласился Саша. — Делай, что сказал!
Прапорщик взял наручники и, кривясь, словно они были горячие, защелкнул их на лапах поднявшегося милиционера в бушлате.
— Давай я им помогу, — предложил шумно вошедший Веня.
Они обезоружили милиционеров, залепили им рты, и женщине тоже, — причем Веня, проделавший это, неожиданно поцеловал ее в заклеенные губы. Нацепили плененным «браслеты», усадили их на пол.
В дежурку гурьбою ввалились возбужденные, подрагивающие щеками, как псы молодые, «союзники». Ребята и должны были появиться в здании только после того, как услышат стрельбу, — раньше у дежурного возникли бы подозрения: что за шобла тут ворвалась, откуда такой патруль взялся, и он не открыл бы Олегу дверь.
«Союзники» водили стволами, еще ожидая опасности, оглядывая штукатурку на полу, обвалившуюся от очереди, данной Олегом, перетаптываясь, не разговаривая.
Олег вглядывался в четыре маленьких экрана наружного наблюдения, показывающие двор и площадку перед входом.
— Патрульная машина «пэпсов» подъехала… — сказал невозмутимо. — Бегите, встречайте… Три человека идут.
Посыпались наперерыв в фойе.
— Запускаем и разоружаем, — успел сказать Саша пацанам. — По возможности никого не убивать.
«Союзники» еще спешили к дверям, а навстречу им уже входили трое милиционеров, спокойные, усталые на вид. Автомат был только у одного, висел на плече. Сашка прошел мимо них, не здороваясь, выглядывая, есть ли задвижка на дверях — чтоб никто не полез за вошедшими следом. Задвижка была.
— Просьба не сопротивляться! Идут учения! — громко и бодро, как в цирке, объявил вошедшим Веня.
Замешкавшихся милиционеров сшибли с ног — неловко, но быстро и злобно. Кому-то, заупрямившемуся и успевшему сильно ударить одного «союзника», разнесли голову прикладом — на плитке фойе растеклось щедрое кровавое пятно.
Сашке не пришлось вмешиваться — он стоял и смотрел, как его бешеные ребята орудуют, отнимают оружие, щелкают браслетами… бьют ногами кому-то — дурным голосом кричащему — в лицо, в грудь, в зубы…
Из-за стекла дежурки за всем этим наблюдал с ледяным лицом Олег. Зазвонил телефон, он взял трубку, что-то отвечая.
«С кем он там разговаривает?» — подумал Саша.
Трое «союзников» потащили патруль в дежурку, а во входную дверь снова уже колотили. Только сейчас Саша приметил: тот милиционер, что сидел в фойе и был вырублен Веней, лежал здесь же, под своим деревянным столом — из-за стола выглядывали его ноги, и он скоблил каблуками по полу, пытаясь отползти.
Хотел сказать стоящему здесь же Вене: «На хер ты его оставил?!» — но не сказал, не додумал, что делать, — открыл дверь…
— Это что за почетный караул нас встречает? — спросил первый входящий, видя «союзников» в спецназовской форме и еще не различая их потный, взъерошенный вид, глаза прыгающие, как белки в горящем лесу.
Один за другим вошли сразу шесть человек, и когда входил последний, первый уже стоял, как врытый, приметив лежащего на полу, под столом, милиционера, без шапки, с разбитым лицом, в луже крови, с замотанным ртом…
…Когда всё начиналось, дежурный открыл Олегу правую дверь в дежурку, но была, как выяснилось, еще и дверь слева, о ней забыли, — и в эту дверь можно было выйти из той комнатки, куда затолкали всех плененных милиционеров…
Оттуда вышел — китель разорван, голое пузо видно, руки за спиной — сам дежурный. Лицо дежурного, видимо, перевязывал второпях Веня — и вместо белой полосы на губах кривыми лентами была перемотана вкривь и вкось вся голова, словно дежурный обгорел. Оттого, что клейкую ленту Веня накрутил кое-как, уродливо сместились мышцы лица. Дежурного будто хватил удар, один глаз был заметно выше второго. Кроме прочего Веня умудрился оставить небольшое, в палец толщиной, отверстие в области рта — и оттуда раздавалось быстрое, похожее на тихий свист, дыхание. Казалось, что дежурный хочет что-то сказать, но оставленного отверстия никак не хватало для возможности говорить…
Вошедшие милиционеры, все шестеро, зачарованно смотрели то на дежурного, то на лежащего на полу в кровавой луже.
— Здорово мы вас разыграли! — объявил, весь лучась, Веня, но это уже не спасало, кто-то из милиционеров потянул автомат с плеча.
«Если начнется драка и тем более стрельба, с этой толпой мы не справимся», — не рассудком, а лобной костью, кожей, грудной клеткой, нервными окончаниями понял Саша.
— Внимание! Это захват! — крикнул он. — Нас в здании около двухсот человек! Не двигаться! Всем будет сохранена жизнь! Здание захвачено!
Словно в подтверждение его слов из дежурки выбежали еще трое «союзников», автоматы наперевес.
— К стене все! К стене! Руки на стену! — схватив за воротник ближнего к нему милиционера и почти бросая его на стенку, орал Саша, чувствуя, что в любое мгновение кто-то может спустить курок — и тогда всё.
— Это захват! Лицом к стене! — кричал Саша, откуда-то зная, что смотрящий в стену человек уже не хочет сопротивляться.
— Стоять! Руки на стену! Все заминировано! Не двигаться! — орал хорошо поставленным спецназовским хриплым голосом выбежавший из дежурки Олег.
