обстоятельство просто бесит обычно невозмутимого врача.
—
Что ж, укрепим позиции временным отступлением, — замечает он, возвращая слона на исходный рубеж.
—
Сдаете завоеванную территорию без боя? — злорадствует Соколовский.
—
Территория нынче не имеет решающего значения.
—
Имеет, и еще какое! Однажды я приехал в свой родной Вилякский район, — говорит капитан, не отрывая взгляда от шахматной доски. — Сидим с тамошним участковым Езупаном в его служебном кабинете. Вдруг распахивается дверь, вваливается какой-то верзила и орет; «На помощь! Убийство! Там, около старой мельницы труп!»
Лейтенант с сержантом кладут на стол кии новуса. Надо послушать! В Управлении внутренних дел капитан Соколовский известен как великий мастер рассказывать всякие байки.
Капитан продолжает, но это не мешает его ладье вторгнуться в тыл противника.
— Мы с Езупаном вскакиваем, седлаем мотоцикл и едем на мельницу. Глядим, в канаве лежит ничком какой-то малый в резиновых сапогах, руки раскинуты в стороны, весь в грязи перепачкан.
Езупан, бедняга, пожимает плечами. «Скверное дело. Надо протокол составлять. Эксперта вызвать. Что начальнику скажу?» Й тут на него находит просветление:
«Слушай, да ведь это же не наша территория. Канава-то пограничная! Лежит он, правда, на моей стороне, но стоял-то не на моей! Видишь, где его ноги? Поехали, позвоним».
Прибыл инспектор соседнего участка. Походил вокруг трупа, покряхтел и рассудил: «Раз голова, Езупан, на твоей территории, значит, тебе вести следствие». Езупан ни в какую. Голова, говорит, важное обстоятельство для живого, а не для трупа.
Покуда препирались, труп исчез! «Елки-палки!» — схватился за голову Езупан. А из-за кустов кто-то басит: «Эй, опохмелиться у вас нечем?»
Соколовский делает рокировку в длинную сторону.
Лейтенант с сержантом хохочут. Судебно-медицинский эксперт кисло улыбается. Лишь следователь прокуратуры Борис Трубек никак не реагирует на столь неожиданный финал истории. Он сидит в углу комнаты на низком диванчике, спина горбом, уши зажаты ладонями. Очки с толстыми стеклами съехали с переносицы. Трубек с головой ушел в свои конспекты — скоро госэкзамены, каждая свободная минута на счету.
Смуглый старший лейтенант с пижонскими усиками настраивает телевизор. До начала трансляции со стадиона остаются считанные минуты.
—
Так и так твоя «Даугава» продует, — добродушно трунит над ним капитан, объявляя гарде королеве доктора. — Не порть нервы, дорогой. Здоровье надо беречь смолоду, говаривала моя мудрая тетушка, да будет ей земля пухом.
—
Зачем так говоришь? — возмущается старший лейтенант. — Сегодня обязательно выиграют.
Соколовский твердит свое:
—
Продуют как пить дать! Вне всякого сомнения. Класса «А» ей не видать, как тебе копейки после того, как отдал жене зарплату.
Спор прерывает металлический голос репродуктора.
—
Опергруппа, на выход! Убийство на улице Вайрога! — коротко сообщает ответственный дежурный.
Старший лейтенант резко встает и выключает телевизор. Врач с сожалением покидает шахматный столик. Следователь Трубек распихивает по карманам конспекты.
Несколькими минутами позже милицейская машина уже мчится по улице Кришьяна Барона к Воздушному мосту.
3
—
Свидетель Майга Страуткалн! — вызывает председатель суда. — Попросите войти.
К судейскому столу приближается стройная блондинка. Серые выразительные глаза в упор смотрят на судью.
Взгляд адвоката машинально задерживается на недурных ножках молодой женщины.
«Волнуется», — отмечает про себя прокурор, глядя на свидетельницу. — Даже руки дрожат. Наверно, первый раз в суде».
Свидетельницу предупреждают, что за ложные показания она несет уголовную ответственность по такой-то статье кодекса. Затем председатель приступает к допросу.
—
Вы работаете в поликлинике?
—
Да, я районный врач.
—
И на месте преступления оказались первой. Расскажите, пожалуйста, как это было.
Тук-тук, тук-тук. Постукивают каблучки по асфальту. Раз-два, прыг-скок. Майга скачет на одной ноге по нарисованным мелом клеткам на тротуаре. На лице детская улыбка, озорные огоньки в глазах. Хорошо бы теперь перелезть через этот обветшалый длиннющий забор. И на другой стороне написать мелом: «Айя + Янка = дураки».
Да где уж там… Юбка узка, пальто слишком длинно. И прочие препятствия. Майга перескакивает еще в один «класс» и затем продолжает свой путь по пустынной улочке.
Тут, на окраине города, осень может показать, на что она горазда. Куда ни глянь, покрытые багрянцем и позолотой деревья. Прохладный ветерок закрутил на мостовой хоровод кленовых листьев. А когда ему это надоедает, норовит забраться Майге за ворот и растрепать волосы.
Закутавшееся в темные тучи солнце одним глазом еще косится на землю. На оконце второго этажа деревянного дома вспыхивает отблеск скупого луча;
«Как там себя чувствует Лоренц…» — вспоминает вдруг участковый врач о своей пожилой пациентке, проходя мимо ее дома.
Лоренц бывала у нее обыкновенно по средам. Но вот уже третью неделю старушки не видно. Не слегла ли?.. Сердце-то неважное. Женщина она одинокая, а соседи, по ее словам, — сущие изверги.
Майга останавливается, что-то прикидывает в уме, затем отворяет калитку и пересекает двор.
В сенцах темновато. Майга, придерживаясь за шаткие перила, осторожно поднимается на второй этаж. В нос Назойливо лезет запах кислых щей.
— Это вы, доктор? — на верхней площадке из двери высовывается разлохмаченная женская голова — К кому же, у нас вроде бы все здоровы.
Женщина выходит навстречу, вытирая руки о передник.
Страуткалн невольно хмурится. Ее всякий раз передергивало от отвращения в неприбранном жилище Геновевы Щепис, да и сама хозяйка, всегда растрепанная и неряшливая, не вызывала ни малейшей симпатии.
—
Я пришла к вашей соседке. Как она себя чувствует?
—
Старуха-то? — скривилась Геновева. — Что ей сделается? Такая сама кого угодно до кондрашки доведет. Настоящий антихрист. Слава богу, в последние дни не видать ее.
Страуткалн охватило дурное предчувствие. Наверное, серьезно захворала? Она подошла к двери, громко постучала, но Лоренц не отозвалась.
«Куда-нибудь вышла? — подумалось Майге. — Соседи могли не заметить, когда старушка ушла. Может, в деревню уехала?»
Страуткалн наклонилась и глянула в замочную скважину…
Вы читаете Приключения 1972—1973
