—
Сайфула одинок, — пояснил сержант, — черепахи — его ремесло. Он продает их в зоопарки, в институты для опытов или просто как среднеазиатский сувенир. Ловит он и змей. Двадцать лет как промышляет.
—
Значит, ложный след…
—
Возможно так, товарищ Бегичев…
Узоров задумался. За пять лет службы на границе Петр привык, размышляя, сопоставлять факты, анализировать их со скрупулезной тщательностью. Сейчас его волновала мысль — случаен ли выход Сайфулы в пустыню, совпадение ли это… Нарушитель исчез, а наутро в пустыню пошел Сайфула. Совпадение? Вполне может быть. А если преднамеренность… Нужно увидеть Сайфулу и поговорить с ним, посмотреть, сколько при нем воды. Что-то подозрительное в том, что он уходит от колодца. Сержант развернул рацию и достал сложенный вчетверо лоскут выгоревшего брезента.
—
Антон, сделай тень…
Бегичев встал над рацией и развернул брезент.
—
Ну что? — спросил Антон, когда Узоров закончил сеанс и упаковал рацию.
Сайфула настороженно и насмешливо смотрел на пограничников из-под лохматой, надвинутой на глаза папахи.
—
Салам алейкум, — первым приветствовал старика Узоров.
—
Алейкум салам, начальник, — спокойно ответил тот и жестом пригласил пограничников к костру, над которым висел котелок.
—
Шурпу варишь? — спросил сержант.
—
Угощайтесь… — сдержанно сказал старик.
—
Спасибо. Мы гости нежданные и ненадолго. Чужого не встречал в пустыне?
Старик прищурился, неторопливо помешивая варево в котелке.
—
Нет, начальник…
Глядя на худое тонкое лицо старика, казалось, с навсегда застывшим насмешливым выражением маленьких раскосых глаз, Петр подумал, что Сайфула знал, наверное, лучшие времена. Сейчас на нем был рваный, в сальных пятнах халат, подпоясанный веревкой. Тонкие длинные пальцы выглядывали из рукавов.
—
Как добыча? — спросил сержант.
—
Слава аллаху, как всегда…
—
Змеи? — кивнул Узоров на пыльные черные курджумы.
—
Есть немного…
—
Вода нужна?
—
Спасибо, начальник… Я много не пью…
Дым костра сузил глаза говорившего.
—
Черепах твоих видел. Спят…
Сайфула равнодушно кивнул головой.
—
Покажи, что поймал…
На лице сержанта появилось почти мальчишеское любопытство.
Старик исподлобья внимательно взглянул на Узорова, в глазах на мгновенье промелькнула ярость.
—
Сам смотри. Гюрза не любит, когда тревожат ее сон.
Не спуская глаз с Сайфулы, сержант подошел к курджумам. Поднял один из них, сделал движение, словно развязывал мешок.
Старик бесстрастно помешивал варево в котелке. Легкая усмешка застыла на его губах.
Узоров вернулся к костру.
—
Как же ты их ловишь, Сайфула?
Старик кивнул на длинную бамбуковую палку, расщепленную на конце.
—
Сделаю себе такую же, — сказал сержант, — желаю удачи…
Сайфула встал, приложил руки к груди, вежливо поклонился.
—
Курджумы тяжелы. Сколько, по-твоему, весит одна змея, Антон?
—
Килограмма два…
—
Надо знать точно. В каждом курджуме килограммов по пятнадцать. Если принять твой счет, старик поймал пятнадцать змей, что маловероятно. И заметь, с такой тяжестью он петляет по пустыне, а не идет обратно домой. И вспомни — черепахи. Зачем усыплять черепах, их ему уже не унести. Через двенадцать часов они проснутся. Сайфула знал, что по его следу пойдут…
—
И от воды отказался… — сказал Бегичев, дотронувшись до пустой фляжки.
—
Вода… — задумчиво протянул Узоров. — С вертолета обшарили весь квадрат и, кроме Сайфулы, не обнаружили никого… Для кого же старик несет воду?..
—
Что? — вскинулся Бегичев.
—
В курджумах вода, Антон, — спокойно пояснил сержант.
—
Нужно задержать старика, — твердо сказал Бегичев.
—
Это было бы слишком хорошо для нарушителя. И для Сайфулы тоже. Что ты докажешь? Что человек взял с собой в пустыню большой запас воды? Нам с тобой важно знать, где он оставит эту воду. И кто за ней придет…
Шагая по сыпучему склону бархана, Узоров думал о человеке, для которого Сайфула нес воду. Сержант понимал, что старик выполнял роль подвижного промежуточного колодца. Поэтому и обходил сторожевую башню. Он видел вертолет и догадывался, что колодец в башне может быть блокирован пограничниками.
На что теперь надеялся старик? Он должен понимать: мы не выпустим его из поля видимости. Куда он пойдет?
Узоров сделал небольшой крюк по пескам, выбрал самый высокий бархан и достал бинокль.
Сайфула все так же сидел у костра. Похоже было, что он молился.
Старик даже не погасил огня, и тонкая струйка дыма тянулась вверх, в летящий мрамор бледного раскаленного неба. Это было похоже на сигнал, на предупреждение об опасности.
Прошел час, но ничто не изменилось в позе старика, два раза он подбрасывал ветки саксаула в костер и застывал как изваяние.
Изменения произошли в пустыне. Потускнело солнце. Горизонт задернуло бурой пеленой. Внезапно закурились серой пылью гребни барханов. Словно глубокий вздох пронесся над песками, и зашуршали, за- змеились тысячи желтых ручьев.
Вскоре вершины барханов скрылись в тучах песка. Раскаленные песчинки яростно хлестали по лицу, но Узоров не опускал бинокля. Он встал, чтобы лучше видеть. На миг среди пышущей жаром мутной пелены ему удалось разглядеть поднявшегося с земли старика. Взвихренный страшной силой ветра песок заслонил фи- гуру Сайфулы и все вокруг.
—
Он уходит, Антон… — прокричал сержант.
—
Радируй в отряд, — скороговоркой выпалил Бегичев, — и пойдем следом.
—
Нужно переждать бурю, — склонившись к товарищу, снова прокричал Узоров, — и сберечь рацию. Мы не знаем, сколько будет бушевать «афганец». Доберемся до старой кошары и там пересидим бурю. Кошара слева от нас в двух километрах…
Старая, заброшенная пастухами кошара открылась внезапно среди плотной жгучей мглы. Некогда обшитое кошмой и дранкой помещение являло собой грустное зрелище. Ветер продувал его
Вы читаете Приключения 1972—1973
